Жестокая схватка - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 51

• Предыдущая
• 51/58
• Следующая

– Его зовут Виталий Королев. – Следователь в упор посмотрел на Бойкова. – Что вы об этом скажете?

– Видите ли, гражданин следователь, у нас перед подъездом очень тусклый фонарь. А мы живем на третьем этаже. При всем желании там ничего нельзя было разглядеть.

– Тогда почему она так утверждает?

Бойков подумал и ответил – абсолютно серьезным голосом:

– Видимо, ей что-то почудилось. Или приснилось.

– Н-да, – протянул Кынев. – Вообще-то она и сама не уверена в том, что видела именно Королева.

– Вот видите, – сказал Петр Алексеевич.

– Ну хорошо. Калачев пришел к вам один?

– Да.

– А почему в такое странное время? Ведь на часах было всего четыре часа утра.

– Видите ли... У меня была бессонница. И я позвонил Калачеву. Я знал, что он тоже страдает бессонницей.

– Так-так.

– Ну вот. Я позвонил, и он мне сказал: «Ты же вроде собирался коллекционировать оружие?» Я говорю: «Да, собирался». А он мне: «Есть неплохой экземпляр». Ну я и пригласил его к себе.

– В четыре часа утра? – улыбнулся Кунев.

– А что тут такого? Знаете, как сказал один поэт? Он сказал: «Дружба – понятие круглосуточное». Я позвонил, Калачев приехал. К тому же моя жена не одобряла мое желание стать коллекционером оружия. А тут она спала, и мы могли спокойно обсудить наши дела.

Некоторое время Кынев смотрел на Бойкова, потом сказал:

– Знаете что, Петр Алексеевич, вам бы только сказки писать. С вашей-то фантазией.

– Я подумаю над вашим предложением, – спокойно ответил Бойков. Затем помял виски пальцами и сказал: – Александр Вадимович, у меня страшно болит голова. И тошнит. Я скверно себя чувствую. Можно перенести допрос на завтра?

– Нет, нельзя, – строго произнес Кынев. – Вы хоть понимаете, что вам будет предъявлено обвинение в умышленном убийстве, а также в хранении оружия? И ответить придется сполна.

Петр Алексеевич равнодушно пожал плечами:

– Воля ваша. Если надо будет – я отвечу. Но сегодня я ничего больше вам не скажу. Только завтра. Завтра я весь ваш.

И сколько ни старался следователь Кынев, подследственный Бойков сдержал свое слово.

Полковник Шаповалов сидел в глубоком кресле и смотрел на Короля напряженным взглядом. Взгляд Короля был спокойным и каким-то затуманенным, словно он выкурил папиросу с марихуаной.

– А теперь поговорим о твоем бухгалтере, – сухо сказал Шаповалов.

– О бухгалтере? – Король небрежно дернул плечом. – А чего о нем говорить? Он чалится на нарах.

– Я это знаю. – На скулах полковника поигрывали желваки. – Ты думаешь, он сможет долго держать рот на замке?

Король усмехнулся:

– А куда он денется? Петя, конечно, дурак, но он не подонок. Он не станет рисковать жизнью жены и дочери.

Однако у полковника этот довод не вызвал одобрения. Он покачал головой и сказал:

– Король, тюрьма ломает людей, ты и сам это знаешь.

– Не всегда, – возразил Король. – Некоторых ломает, а некоторых делает сильней.

– Но твой Бойков человек слабый. Ты сам об этом говорил.

Король зевнул и лениво спросил:

– Короче, Роман Иванович, хватит ходить вокруг да около. Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю завершить то, что вы с Калачом начали делать той ночью. Только без дурацкой клоунады и игры в рулетку.

Лицо Королева помрачнело, и Шаповалов быстро добавил:

– Король, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты отличный парень и дело знаешь. Но я всегда тебе говорил: тяга к красивым жестам сыграет с тобой дурную шутку.

– Красоту моих жестов я с тобой обсуждать не собираюсь, – холодно ответил Королев.

– И не надо. Я о другом. Бойков должен лежать в гробу, а вместо этого он сидит перед следователем. И это твоя ошибка.

Король молчал. Шаповалов нахмурился и угрожающе придвинул к нему лицо.

– Виталий, ты представляешь, сколько поставлено на карту? – глухо проговорил он.

– Вполне, – ответил Король.

– И ты готов всем этим рискнуть?

Королев провел по лицу рукой, словно снимал с него паутину, и грубо ответил:

– Бойков не заговорит. Я это обеспечу.

– Каким образом?

– Самым надежным. – Король усмехнулся и провел ногтем большого пальца себе по шее.

Полковник кивнул и облегченно откинулся в кресле:

– Я знал, что мы поймем друг друга. Как ты намерен это сделать?

– Я наводил справки. В одной камере с Бойковым сидит урка по кличке Хабаровский. Это некий Степа Райков. И он мой давний должник.

– За что он сидит? – поинтересовался Шаповалов.

– За поножовщину. Светит Степе червонец как минимум.

– Гм... Он сможет сделать все так, как надо?

– Сможет. Опыт по этой части имеется. Малява придет сегодня к ночи, я постараюсь.

– Хорошо. – Шаповалов сухо улыбнулся. – Вот теперь я действительно спокоен. Думаю, у нас все получится. Если бы твои люди не пришили случайно того депутата, все было бы легче легкого. Но теперь Генпрокуратура землю носом роет.

– Всего не предусмотришь, – ответил Король и протянул руку к бутылке виски.

Полковник Скворцов занимал должность начальника тюрьмы всего восемь месяцев. И эти восемь месяцев стоили ему столько сил и здоровья, сколько не стоили предыдущие двадцать пять лет службы в органах. Однако Скворцов был не из тех, кто жалуется на жизнь. Еще в молодости он твердо для себя усвоил: «Нас никто не обязан жалеть, нам никто не обязан помогать. Жизнь гнусная штука, но повезло, что у нас есть хоть такая». И всю последующую жизнь это простое правило помогало ему преодолевать невзгоды и радоваться приятным мелочам.

Вот и сейчас полковник Скворцов поднес к носу чашку с жасминным чаем и, жадно вдохнув горячий аромат жасмина, так блаженно сощурил глаза, словно держал в руках чашку с эликсиром молодости.

Но насладиться ароматом жасмина ему не дали. Кто-то вежливо постучал в дверь. Скворцов поставил чашку на стол и громко сказал:

– Входите!

На пороге появилась неуклюжая фигура капитана Васнецова. Он прошел к столу и протянул Скворцову маленький листок бумаги:

– Товарищ полковник, только что перехватили.

– Что это?

– Похоже, малява.

Скворцов взял листок и пробежал по нему глазами. Лицо его посерело.

– Кому это предназначалось, выяснили? – спросил он.

Капитан качнул головой:

– Нет.

– Плохо. Ладно, иди, капитан.

Капитан козырнул и вышел из кабинета.

Несколько минут полковник Скворцов сидел за столом с задумчивым видом, постукивая по столу толстыми пальцами. Потом протянул руку к трубке телефона.

Номер он набрал по памяти. Приложил трубку к большому уху:

– Алло, Грязнов?.. Вячеслав Иванович, это Скворцов беспокоит... Да, дела закружили. Но я обязательно... Хорошо, Слава. Я, собственно, вот по какому вопросу тебе звоню. Мои ребята тут маляву перехватили. Одного моего сидельца собираются отправить на тот свет. Фамилия Бойков. Так вот... Ты вроде говорил, что в сферу твоих интересов попал авторитет по кличке Король... Да, Виталий Королев. Так я это к тому, что малява вроде как пришла от самого Короля... Сам не поверил. Видно, в большой спешке готовилась... Ну да, ну да... Что?.. Сидит по обвинению в предумышленном убийстве. Застрелил приятеля у себя в квартире, ночью... Хорошо. Да какая уж там благодарность, одну ведь работу делаем. Хотя от бутылки хорошего коньяка не откажусь... Да, Бойков. Петр Алексеевич... Давай, до связи!

Полковник положил телефонную трубку на рычаг и вновь вернулся к своему жасминному чаю, который успел за это время изрядно подостыть.

...Вячеслав Иванович Грязнов набрал номер телефона руководителя Федеральной службы исполнения наказаний Минюста.

– Слушаю.

– Алло, Павел Макарыч, это Грязнов говорит.

– Вячеслав Иванович? Рад тебя слышать! Как живешь-поживаешь?

– Хорошо поживаем. Слушай, у меня к тебе срочное дело. Все необходимые бумаги я подготовлю, но на это уйдет время. Поэтому, будь другом, сделай кое-что для меня – прямо сейчас.

• Предыдущая
• 51/58
• Следующая