Боярская стража (СИ) - Извольский Сергей - Страница 14

Вместе с ней и с заглянувшим за нами бароном Аминовым прошли в кабинет, где нас уже ожидал великий князь. Неожиданно оказался он довольно молодым человеком — я почему-то ожидал увидеть пожилого и седого дядьку с бородой лопатой или хотя бы бакенбардами, но великому князю и двадцати пяти не было. Высокий, рано лысеющий, с тонкими усиками а-ля Кларк Гейбл. На вошедшую вместе со мной Маргарет Андрей Александрович глянул коротко, но не избежав взгляда в глубокий вырез платья, после вновь посмотрел на меня.

Когда закрылась дверь, в кабинете кроме нас с Марго и великим князем остались только барон Аминов и притаившаяся в самом углу пренеприятнейшего вида старуха. Нет, в ней все было прекрасно — нормальная прическа, вполне обычное лицо, удивительная для возраста фигура, которую даже шинель-кафтан не скрывала; она могла бы быть прекрасно выглядящей пожилой женщиной, если бы не смотрящие сквозь меня абсолютно белые глаза.

Старуха-боярыня в сером облачении скорее всего представляет местную госбезопасность, причем есть вариант, что она здесь вместо детектора лжи. Я вдруг успокоился — волнение у меня вызывала перспектива играть словами, а вот справиться с «живым детектором»… Не раз плюнуть, но я теперь хотя бы знаю, что сейчас предстоит, так что внутри появился бодрящий азарт предвкушения.

Маргарет невидящий взгляд старухи-боярыни заметила с опозданием и вздрогнула, но я чуть сжал ее руку, успокаивая. И почти тут же Марго вздрогнула еще раз, когда великий князь заговорил:

— Прежде чем мы перейдем к делу, у меня есть вопрос: как к вам обращаться?

Маргарет, судя по виду, неожиданно взъярилась. Она, похоже, привыкшая к роли дамы-воспитательницы наследника престола не совсем поняла, что роли поменялись. И еще не поняла, что именно великий князь имеет в виду — просто не подумала, что он тоже может предполагать переселение души Вартенберга в это юное тело.

Останавливая готовые сорваться слова, еще раз сжал Маргарет руку. Уже догадался, в чем причина вопроса: старший целитель Арина Цветаева. Вылечившая меня два раза странным зеленым сиянием боярыня определенно доложила, что во мне что-то изменилось. Наивно было бы надеяться, что резкая перемена поведения останется тайной и не станет предметом домыслов.

Если бы у меня была память реципиента — даже так я не уверен, что смог бы доказать, что я — это я. Но вот ее отсутствие, как это не удивительно, сейчас играет мне на руку. И мы этот недуг сейчас в пользу обратим, если перефразировать классику постмодерна.

Мое короткое молчание великий князь воспринял как замешательство и счел нужным пояснить.

— Одно дело, если мы будем говорить с наследником престола Скандинавской унии, при всем уважении испытывающим сейчас некоторые трудности, — чуть поклонился Андрей Александрович. — Другое дело, если перед нами реинкарнация Альберта фон Вартенберга.

Разговор сходу принимал опасный поворот, но мое преимущество в том, что такие разговоры я умею разговаривать, к тому же могу говорить правду и ничего кроме правды. Но есть и еще кое-что — поэтому я сейчас выразительно коснулся левого уголка рта и посмотрел на барона Аминова.

— Андрей Александрович поставлен в известность о поражении живым пламенем, мешающем вашей чистоте речи.

Благодарно кивнув барону, я повернулся к великому князю.

— Версия, что Вартенберг заместил мою душу своей — полностью несостоятельна. Тем не менее, изменения со мной произошли серьезные: в огне живого пламени я потерял значительную часть памяти и знаний. Со мной, например, остался только русский язык как родной, шведского как будто не было. Тем не менее, я — это я.

Великий князь лишь на краткий миг глянул на старушку из госбезопасности. Она осталась бесстрастной, видимо таким образом подтверждая сказанное. В себе я был уверен — ведь ни слова неправды только что не сказал.

— Теперь понятны ваши мотивы выбрать наше предложение, — заметно расслабляясь, поменял позу великий князь.

Версия о появлении в теле души из другого мира им просто в голову не пришла. Как два пальца об асфальт, даже обидно немного. Я уже настроился показывать нестерпимую боль в щеке, используя как предлог паузы для размышлений, виртуозно играть словами и смыслами, а тут… Я такое смешанное с облегчением разочарование испытывал только один раз, когда в финал Олимпиады прошел на отказе соперника.

Пока я разбирался с неиспользованным задором на словесную схватку, великий князь уже перешел к делу.

— Харальд, через Тринити, обязательно попытается вас достать. Но мы решим эту проблему, сейчас я вам объясню, как. Итак, сегодня же вы получите боярский чин и отправитесь в Академию Корпуса Боярской стражи, где начнете постигать искусство владения силой. Но надо понимать, что несмотря на известную автономию, российские Академии де-юре находятся в подчинении Организации Тринити. Узурпировавший трон Харальд выдачи вашей требовать не будет, дабы не нарываться на демонстративный отказ, но Верховная Ассамблея может пойти ему навстречу и затребовать у нас вашего перевода в европейские академии, что станет некоторой проблемой. Кроме того, при вмешательстве Ассамблеи вы окажетесь заперты в границах России, что не очень удобно, согласитесь. Но я нашел прелестный выход из этой коллизии: мы сделаем вас профессором, в Скобелеве как раз образовалась вакантная должность. Перевод российского профессора затребовать Тринити не сможет, а арестовать или попытаться выкрасть вас в таком случае никто никогда не решится. Это же, кстати, защитит вас и от возможной мести со стороны резунов.

Следа эмоций после слов великого князя не было только на лице пренеприятнейшей старушки из госбезопасности — она так и смотрела на меня невидящим взглядом белесых глаз. Сам великий князь, недавно невозмутимый, казалось был возбужденно рад своей идее; довольно странно, почему — первые минуты он выглядел невозмутимым. Маргарет и барон Аминов заметно удивлены, да и я не стал скрывать озадаченности от такого решения вопроса.

— Профессором каких наук, позвольте узнать?

— На службу вы поступите как адъюнкт-профессор военной кафедры. Должность же ваша будет называться мастер военного дела, вармастер в международной классификации. Не переживайте, глубокой компетенции для этого не нужно. В Академии Скобелева изучают прежде всего боярское дело, военное — факультативный предмет. Считайте, как мензура в Старой Германии.

Я прекрасно понял, о чем речь. Мензурное фехтование, популярные чуть ли не со времен средневековья в среде германских студенческих братств поединки. Иногда кровавый, но в целом довольно безопасный и показушный* — в духе времени, конечно же, спорт. В общем, важность изучения военного дела параллельно делу боярскому мне понятна. Теперь бы еще узнать только, что из себя представляет боярское дело, но это точно не здесь и не сейчас.

— Леди Маргарет? — поинтересовался я.

— Станет вашим ассистентом. В штатном расписании у вас их может быть до двух, по поводу второй вакансии решите после. Можете взять барона Аминова, он также отправится с вами в Скобелев.

Судя по тому, что барон не смог скрыть эмоций, информация стала для него сюрпризом. Великий князь тоже не старался их скрывать, его просто переполняло… восхищение собой? Не очень понятно, но что-то похожее. Я вдруг вспомнил умалчиваемую обычно особенность прошлого, присмотрелся. Да нет, зрачки нормальные, носом не шмыгает — здесь дело не в кокаине, на котором в этой эпохе сидели многие исторические личности.

Здесь, похоже, какое-то двойное дно с моим назначением профессором, не совсем со мной связанное, отчего великий князь так откровенно доволен собой. Скорее всего, моим назначением он подкладывает кому-то нехилую такую свинью. С другой стороны, если со мной будет барон Аминов, и можно взять его ассистентом, значит полного фиаско от меня не ожидают. Наверное.

— Каким образом я буду совмещать должность профессора с обучением владением силой? Я буду вольным слушателем?

— Именно так, — кивнул великий князь, неожиданно посмотрев на меня совершенно иным взглядом. Как на младшего школьника, который вдруг начал непринужденно рассуждать о квантовой механике. Впрочем, с удивлением он быстро справился, снова искусственно улыбнулся мне как маленькому: — Осталась только небольшая деталь с подписанием необходимых бумаг.