Авиатор: назад в СССР 14 - Дорин Михаил - Страница 12

Нашим коллегам из авиагруппы были вручены медали «За Военную службу» различных степеней. Командирам, естественно, первой. Медали были выполнены из золота и серебра. Весьма почётно молодым лейтенантам, таким как Борзов и Ветров, начинать служебный путь с наград иностранного государства.

Вечером, когда я шёл в кают-компанию меня перехватил Павел Ветров, чтобы рассказать, как разрешилась его ситуация.

– Особисты отстали ещё до вручения наград. Сочли мои действия верными.

– Либо кто-то им подсказал, – добавил я.

За спиной прошёл генерал-майор Тимур Борисович Совенко. Взглянул он на Павла очень недобро. Меня же удостоил сухого рукопожатия.

– Хороший пилотаж. Каддафи был в восторге, – похвалил меня начбез ВВС ВМФ.

– Мы хорошо умеем делать представления. Вас тоже можно поздравить с наградой, – кивнул я на коробочку в руках Тимура Борисовича.

Совенко скривился и вошёл в помещение кают-компании. Как же поменялся мой командир, прошедший со мной небо Анголы! Штабная жизнь изменила человека.

– Вы с ним тоже не ладите? – спросил у меня Паша.

– Нет, у нас нормальные отношения. Ты сам рад, что всё закончилось? – спросил я Ветрова.

– Конечно. Только вот жаль, что скоро домой. Ребров пока не говорит когда, но из Москвы уже подталкивают нас к родным берегам.

Этот вопрос стоило бы уточнить у Бурченко. Хочется предупредить жену и бабушку, что скоро возвращаемся. Для себя решил, что по приезде сразу напишу заявление на отпуск. И никакого моря! Только Владимирские степи.

После соблюдения традиций в кают-компании и поздравления лётчиков авиагруппы, впятером собрались у Печки и Тутонина. Секретность секретностью, но «обмыть» ордена нужно.

Небольшой фуршет состоял из фруктов, консервов и банки с соленьями. Олегу пришлось пойти на большие жертвы, чтобы достать где-то в недрах корабля две бутылки коньяка.

Но велика сила тылового обеспечения! У хорошего тыловика всегда есть в запасе пара бутылок, которые можно на что-нибудь обменять. Как сказал Олег, пришлось пожертвовать новым лётным комбинезоном и лётными ботинками.

Когда стол был накрыт, Печка засомневался в подлинности наград.

– Блин, а если это ненастоящие ордена? Засмеют же, – возмутился Олег.

– Настоящие. Я свой на зуб попробовал. Аж челюсть свело, когда кусал, – ответил ему Коля.

– Настойчивый какой! Кстати, сегодня же ещё кое-что произошло. Сергей Сергеевич, не хотите ли нам рассказать? – спросил Печка.

– Можно, – и я поведал о сегодняшнем эпизоде противостояния с американцами.

Парни послушали. Ничему не удивились, разлили по стаканам коньяк, и выпили за безопасность полётов.

Старт небольшому застолью был дан.

– И что думаешь? Наши коллеги? – спросил Олег, закусывая маринованным огурцом.

– Действовали грамотно, но явно не знали всех возможностей нашей техники. Я бы мог их и на «колокол» вывести, и кадушку крутануть, и просто уйти от них и они бы не догнали.

– Одна проблема – у тебя не было топлива, – подытожил Белевский, накладывая кусочек селёдки на хлеб.

– Верно. То есть, они знали, когда прессовать, – предположил я.

Морозов замахал руками, но сказать сразу ничего не смог из-за большого помидора во рту.

– Уенко… Говорю, Бурченко. Он мне давно не нравится. И вечно мне рот затыкает. Все проблемы от него, – предположил Коля.

На него сразу зашикали парни, чтобы тот говорил тише.

– А чего вы?! Как будто он сейчас за дверью, – усмехнулся Морозов, и тут в дверь постучались.

Естественно, все притихли. Не очень хотелось, чтобы Николай оказался ясновидящим.

Открыв дверь, я увидел перед собой Андрея Викторовича. Вот и думай теперь, есть ли у Морозова сверхъестественные способности!

– Думаю, я не помешал, – сказал Бурченко и прошёл в каюту.

– Присаживайтесь, Андрей Викторович. У вас, наверное, просторнее, чем в вашей обители? – спросил Олег.

– Да. И таких застолий у меня не собирается.

– Так, товарищи офицеры, давайте гостю нальём штрафную, – предложил Морозов и потянулся налить в свободную рюмку.

– Не стоит, Николай. Я ненадолго.

– Андрей Викторович, пятьдесят грамм для храбрости и за содружество наших с вами министерств, – настаивал Белевский, перехватив у Морозова бутылку спиртного.

– Вынужден отказаться, – продолжал стоять на своём Бурченко.

– Товарищ… кто вы там по званию, мы не знаем, но не расстраивайте нас. По писюлику и разойдёмся, – взял бутылку Олег и налил в рюмку.

Удивительно, но Бурченко и здесь не сдался. Не человек, а глыба! Правильно. Я тоже считаю, что пить вредно. С профессией Бурченко, так особенно нужен трезвый ум, чтобы прорабатывать многоходовые комбинации и следить за всеми. Ну, или вынюхивать тайны подчинённых, чтобы побольнее надавить, когда потребуется.

– Я по делу. Ливийцы подсчитали ущерб, который нанесли американцы.

Опять о работе! Сбавил бы уже обороты Бурченко, да просто пообщался с нами. Из образа никак не выйдет.

Со слов Андрея Викторовича, после американских ударов были повреждены 3 истребителя, 6 установок С-125 и С-75, а также уничтожено две радиолокационные станции. Убитых нет, ранено пару десятков человек.

– А что с лётчиками? – спросил я.

– Двое погибли. Сбиты «Хорнетами». Ещё одного удалось найти в Тунисе. Тоже самое и с американцами, которых сбили. Одного подобрали тунисцы, и он уже вернулся на свой корабль. Двое у ливийцев. От остальных сбитых одни обломки и останки.

– Много американцы потеряли самолётов? – задал вопрос Тутонин.

– Показания разнятся – то десять, то двадцать, то вообще называют цифры потерь, как во времена Второй Мировой. Правды не добьёшься.

– И что в итоге? Кто победил-то? – спросил Морозов.

Бурченко промолчал, встал со своего места и пошёл к двери.

– Это никогда не закончится, мужики. Всегда будем мы и они. А между нами вот такие ливийцы, ангольцы, египтяне и другие.

Андрей Викторович застыл, а в каюте воцарилась тишина. Тоже устал наш чекист. Вряд ли у него есть свободное время, чтобы вот так посидеть с нами.

– Блин, Викторович. Давайте выпьете и пойдёте, – встал Тутонин и протянул свою рюмку Бурченко.

– Спасибо! Доброй ночи, – улыбнулся он и вышел.

– А чего он приходил? – спросил у меня Морозов, слегка сощурившись.

– Поведал нам фронтовые сводки.

– Ага. Слушайте, он нам тут прослушку поставил! Точно вам говорю. Проверяем всё, мужики, – вскочил Николя и принялся осматривать кровать, где сидел Бурченко.

Удалось его успокоить не сразу. Не самое большое количество выпитого алкоголя дало в голову Николаю. Но одна его фраза меня всё же заинтересовала.

Морозов сказал, что ему не нравится Бурченко. Возможно, это он из-за вечных перепалок с ним, но у меня появилась мысль, что не всё просто так.

Утром случилось то, что не входило в наши планы. Казалось бы, все этапы испытания выполнены, акты подписаны, материалы собраны. Но покой нам только снится и является несбыточной мечтой.

«Обрадовал» нас ведущий инженер. Оказывается ракета под названием «изделие 170» на вооружение принята. Испытания закончились, но никто её на серийные машины не вешал. Тем более не летал с полной загрузкой.

– Сергеич, не знаю, как так вышло. Ну, пропустили этот пункт, – разводил он руками, догнав меня в коридоре после завтрака.

– Меня больше возмущает, что мы об этом так поздно узнаём. Два месяца в походе, а до нас только сейчас дошла информация о принятии на вооружение новой ракеты. Этот вопрос не может подождать до момента нашего возвращения?

– Согласен полностью. Нечего в Средиземном море проверять работу 170го изделия. Но руководство уже отчиталось, а ракету на самолёт не цепляли.

Знать бы, чьё руководство такую ерунду городит на совещаниях. С другой стороны, создание любого «изделия» или техники – труд большого числа людей. И эту работу я должен завершить своим полётом. Не сделаю, всё пойдёт прахом.

Нам нужно теперь выполнить несколько дополнительных полётов на самолётах авиагруппы. То есть, сразу на серийных образцах.