Сезон свинцовых туч - Шарапов Валерий - Страница 4

– Забыл? – посочувствовал Вадим.

– Забудешь с вами… Консульский отдел – Оксана Викторовна Адамович, дама в возрасте, строгих понятий, решительно не обремененная семьей и удивительно работоспособная. Консульство в стране отсутствует, но отдел при посольстве есть. Так положено. Прав у отдела меньше, заведующая действует не от лица МИДа, а от имени посла, но все равно работы хватает. Товарищ Девятов с ней особенно любезен. Отдел печати – Ульманис Роберт Янович – ведет ежедневный мониторинг местной прессы, поддерживает отношения с редакторами газет, которые, как сам понимаешь, люди информированные. Разговорить собеседника товарищ Ульманис может, этого не отнять. Рослый мужчина, постоянно улыбается… Есть еще секретариат, где властвует Юганова Людмила Анатольевна – серьезная, но привлекательная особа лет тридцати пяти, кстати, незамужняя. Также на Людмиле Анатольевне – организация протокольных мероприятий – визиты, приемы, поддержание контактов с местным МИДом по протокольным делам. Недавно чуть накладка не произошла – посол Коста-Рики едва не столкнулся с главой местного МИДа – при том, что оба на дух друг друга не выносят. В последний момент их ювелирно развели, а впоследствии Юрий Александрович так вставил Людмиле Анатольевне, что ее чуть инфаркт не хватил. Кстати, в последнее время она какая-то рассеянная, задумчивая… Что еще? Административно-хозяйственный отдел, за которым следит Левицкий, – ремонт, уборка, покупки, доставка… Отделение Общества дружбы с иностранными государствами – организует читальные залы, выпускает периодику, распространяет правдивую информацию об СССР… Корреспондент газеты «Правда» Иван Курбатов – человек правильных взглядов, регулярно отсылает материалы в свою редакцию. Но, между нами говоря, не дурак выпить, да и человек… в общем, не из тех, с кем хочется проводить время. Военный атташе – Веселовский, торговый атташе…

– Торговый атташе – это я, – проворчал Светлов.

– Вообще не похож, – развеселился Сотников. – Ладно, как скажешь. Вот черт, а это еще что такое?

Он резко затормозил, чуть не ткнувшись в стоящую впереди машину. Дорога проходила вдоль крутого косогора. На обрыве грудился кустарник, в пропасть сползали жилистые ветви, усыпанные листвой, корни пробивались через глину. Справа под горой начинались городские предместья, жались друг к дружке утлые постройки. На дороге выстроилась вереница машин. Автомобили проезжали несколько метров и снова вставали. На соседней полосе творилось то же самое. Нетерпеливые водители давили на клаксоны.

– Что за черт! – недоуменно сказал Сотников. – В этом месте никогда не бывает заторов, машины со свистом пролетают. Решил, называется, срезать…

– Может, авария? – предположил Светлов.

– Может, и так. Местные водители – те еще джигиты. Да и машина у каждого второго разваливается…

Но вряд ли это была авария. Участники движения еле ползли. Обгонять здесь было невозможно. Проплыл открытый армейский внедорожник – он стоял слева на обочине. Затем еще один, пара мотоциклов. Военные в касках прижались к обрыву, опасливо смотрели вверх. На обрыве кричали, тряслись кусты. Дорога входила в плавный поворот. Автомобили двинулись резвее, но потом опять все встало. На разделительной полосе стоял черноусый офицер и что-то раздраженно бубнил в рацию. Колонна опять остановилась. По встречной полосе прошел старенький микроавтобус медицинской службы.

– Синьор, можно вас? – высунулся в открытое окно Сотников.

Офицер, нахмурившись, повернулся, смерил взглядом водителя, сидящего рядом пассажира. Мог бы послать, и, находись в салоне соотечественники, непременно бы так сделал. Помявшись, подошел. Русских здесь, похоже, узнавали без документов.

– Что случилось, офицер? – учтиво спросил Виталий.

– Два часа назад проезжала военная колонна, – поведал военнослужащий. – Сверху забросали гранатами, обстреляли из гранатометов, много погибших и раненых… Гребаные мятежники… – процедил сквозь зубы офицер. – Но ничего, их найдут и покарают…

Заговорил голос в рации. Офицер поднес ее к губам и отвернулся. Вереница потянулась дальше. Уплотнялось количество военных. Полиция пропускала по нескольку машин в каждом направлении. Искореженные армейские грузовики уже оттащили к обрыву. На бортах, на асфальте была видна запекшаяся кровь. Чуть дальше стояла карета «Скорой помощи», в нее заталкивали тело на носилках. Еще дальше – бортовой грузовой автомобиль с включенными фарами. Тела погибших погрузили в кузов, накрыли брезентом. Из-под него торчали скрюченные конечности, изувеченные окровавленные лица. Погибших было не менее полутора десятков. Вадим отвернулся, но поздно, тошнота подобралась к горлу, и пришлось потрудиться, чтобы не дать ей волю. Побледнел и сделался каким-то неразговорчивым Виталик. Движение стало ускоряться, дорога пошла под уклон, сглаживался обрыв. Несколько минут – и «Мустанг» свернул на улочку, застроенную двухэтажными хибарами, облегченно перевел дыхание Виталик.

– Надо же, мать так… – выдохнул он в сердцах. – Это что-то новенькое, уже в Сантамарко начинают проникать, террористы… Ты понял, что сказал офицер? – покосился он на спутника. – Как у тебя с языками?

– Нормально, – отозвался Светлов. – Испанский, английский, немного русский…

– Да ты просто проглот, – усмехнулся Виталик.

– Полиглот, – поправил Вадим.

– Да знаю я, просто шутить пытаюсь коряво… Под впечатлением, извини. Жалко вояк, попали ни за что под раздачу… Помяни мое слово, в следующий раз эти черти в город проберутся, казармы обстреляют, склады подожгут, здание какое-нибудь военное взорвут, да еще и мирные жители пострадают. Привет от Карлоса Альбы называется… Американцы на все готовы, лишь бы дестабилизировать обстановку. Недавно в провинции наши засаду устроили, четырех боевиков живыми взяли. Американцы оказались – солдаты удачи. Из Вьетнама их турнули, на гражданке жить не могут – вот и вербуются в наемники. Несколько деревень в провинции Токаба сожгли – вспоминали, видать, вьетнамское прошлое. У вояк из правительственных сил не вынесла душа, поставили наемников к стенке. Так пока стрелять не начали, те о каких-то правах кричали, требовали применить к ним международные правила обращения с военнопленными. А какая, к черту, война, ее никто не объявлял…

– Ты что-то говорил про тропическую лихорадку, которой заболел ваш сотрудник, – сменил тему разговора Светлов.

– Поверь, это не главная из проблем в Гвадаларе. Нужно постараться, чтобы подхватить эту заразу. Николай постарался, согласен, так нечего болтаться где попало – по свалкам и болотам… Тебе прививки делали?

– Какие-то делали, – пожал плечами Вадим. – Какие-то – нет.

– Вот и хватит, – отмахнулся Виталик. – В двадцатом веке живем, не в каком-нибудь каменном. Вот скажи, Вадим, я вроде не дурак, а понять не могу. Ведь всем понятно, откуда растут хвосты и уши. Почему же в стране тьма иностранцев и ведут они себя, как на своей вилле в Малибу? Почему действует американское посольство, где нужно постараться, чтобы найти человека, не склонного к шпионажу? Гриффин разгуливает по городу и откровенно над нами насмехается. Нанимает головорезов из состава уличных банд, обтяпывает свои делишки. Я покажу тебе его фото – он не то что не прятался, а прямо позировал, сука… Неужели пристрелить его некому?

– Значит, вы всего не знаете, Виталик, – сделал мудрое умозаключение Светлов. – Президент и министр обороны могут сколько угодно растекаться по древу, подтверждая политику сближения с Советским Союзом, но явно чего-то или кого-то опасаются. Значит, имеются теневые структуры, влияющие на положение дел.

Город, казалось, расползался по холмам. Территория плотной трущобной застройки осталась на юге. Проплывали светлые здания в несколько этажей – их ставили как попало, без симметрии, вследствие чего в городе было множество пустырей. Среди машин мелькали гужевые повозки с самыми настоящими индейцами – в цветастых пончо, в шляпах с опущенными полями. Проплывали дома с выходящими на улицу галереями – ободранные, неказистые. Мусор с улиц не убирался, горожане тонули в нем. Впрочем, ближе к центру здания похорошели, обрели колониальную стать, церкви – элегантность. Мостовые были вымощены брусчаткой. Вадим проводил глазами вполне приличную парковую зону. Вблизи перекрестка двух широких улиц стоял бронетранспортер.