Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 49

 – …затем, однако, Друмми целый час глазела на совершенно пустой угол, бедняжка, – аккуратно завершила на ходу леди Уоррингтон свой рассказ и затем вдруг замерла на полушаге, посреди лестницы. – Это ведь разве не мистер Гибсон там? А кто эта женщина? И все эти люди?

 Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: фигуры расставлены.

 Мы успели аккурат к началу.

 Мистер Гибсон – сейчас его долговязая фигура казалась мне зловещей – стоял посреди холла. За спиной у него толпилась прислуга: несколько горничных, два лакея и, кажется, повариха. Чуть сбоку, у лестницы, наблюдал за происходящим мужчина среднего роста и неприметной наружности, а у дверей, уводящих во внутренние помещения, ещё один. Полагаю, это были люди маркиза – «ос» я уже научилась признавать именно по тому, что в них не было совершенно ничего примечательного… Сразу у входа бестолково топтались несколько «гусей» в отсыревших плащах и форменных кепи, а с ними и Эллис, широко улыбающийся.

 А перед мистером Гибсоном, всего в дюжине шагов, напряжённо выпрямилась молодая светловолосая женщина, похожая и одновременно непохожая на мисс Белл.

 …да, мы с Юджи постарались на славу, но такого итога всё же не ожидали.

 Воздушные локоны, аккуратная светлая юбка и блуза, а главное, нарисованная родинка на лице сделали мисс Белл неузнаваемой. Она не выглядела младше, нет, просто… просто стала другой.

 От напряжения воздух звенел; даже прислуга не перешёптывалась, а леди Уоррингтон, собравшаяся было что-то спросить, так и осеклась.

 Я думала, что мисс Белл скажет: «Вот и вы, злодей, это из-за вас моя жизнь в опасности!» – или нечто в том же роде, но она просто смотрела и смотрела на Гибсона, не отрываясь. Губы у неё тряслись; лицо было белее мела.

 – К-конни, – наконец произнесла она, и ясно стало, что слова даются ей с огромным трудом. – Конни, которую вы тогда позвали… это я. Констанс Белл.

 Мистер Гибсон, до того похожий на статую, шевельнулся, верней сказать, неосознанно дёрнул пальцем, на котором носил печатку с камеей.

 Лицо же у него осталось бесстрастным.

 «План Эллиса не удался?» – пронеслось в голове.

 – О, – внезапно откликнулся мистер Гибсон, когда тишина стала уже почти невыносимой; восклицание больше напоминало тихий выдох. – Та Конни. Другая.

 Он даже не спрашивал, но мисс Белл всё равно кивнула.

 – С тех пор, как это случилось, я… за мной постоянно… – она дважды попыталась продолжить, но не сумела, и просто обхватила себя руками, беспомощно и потерянно. – Вы… это ведь вы?

 Сперва мистер Гибсон не ответил ничего. Он глядел на мисс Белл – на «другую Конни» – и молчал. Лицо его не менялось. Не знаю, что чувствовала она, но у меня в горле резко пересохло, а сердцебиение стало ощущаться ясно и чётко, даже чересчур…

 – Вот оно как, – произнёс мистер Гибсон вдруг. – Что ж. Пойдёмте. Миссис Смит, будьте добры, принесите топор… Ах, да. Она ведь в отъезде. Кто-нибудь, возьмите топор у садовника!

 И, отдав такой странный приказ, он развернулся, даже не глядя, следует ли кто-то за ним, и двинулся к одной из дверей.

 Леди Уоррингтон, которая до того стояла смирно, вдруг резко приникла к перилам, и выражение лица у неё стало одновременно растерянным и жадным.

 – Уходит! – выдохнула она, стискивая пальцы на балясине, наблюдая за тем, как мисс Белл, Эллис, а затем и другие, включая слуг, исчезают в тёмном дверном проёме. – Что тут произошло? Совершенно не понятно! Какая-то тайна! Куда они идут? Кто эта девица? Дочь? И… – она сощурилась, умолкая.

 Повисла пауза; я тоже не знала, что делать, признаться.

 Спуститься и бежать за ними?

 – Не могу знать, кто эти люди, – подала голос вдруг молоденькая горничная, которая нас сопровождала. – Но, кажется, они идут в сторону подвалов…

 – Подвалы! – воскликнула леди Уоррингтон, оживляясь, и отстранилась от перил. – Что ж, тогда поспешим! Здесь есть короткий путь, который используют слуги, чтобы доставлять наверх вино!

 И, не успев даже опомниться, мы «поспешили». И как!

 Через малозаметные раздвижные дверцы; по узким тёмным переходам, куда свет поступал через высокие прорезные оконца где-то над головой; по винтовым лестницам и снова по коридорам… В какой-то момент стало очень душно, а затем потянуло сквозняком. Воздух изменился. Он словно пропах пылью, чем-то затхлым вроде старого дерева, и одновременно терпким.

 «Подвалы», – догадалась я, запоздало сопоставив количество лестниц с этажами.

 И почти сразу мы выбежали на тесную галерею с узкими окнами-арками высотой в человеческий рост. Это была та самая галерея, которую я приметила в первый свой визит сюда, в клуб… и кто же знал, что однажды мне придётся здесь побывать!

 В дальнем конце виднелся спуск; вероятно, он приводил напрямую к бочкам, где хранился виски – или, возможно, ещё ниже, в винный погреб.

 Но леди Уоррингтон туда не пошла.

 – Здесь! – произнесла она уверенно. И поманила горничную: – Отдайте мне Друмми, иначе она всё испортит своим лаем!

 Но малютка Друмми и не думала подавать голос. Она сидела – сперва в корзине, а затем на руках у хозяйки – и трепетала, как лист на ветру… А через секунду затрепетала и я, потому что процессия, которую мы обогнали, наконец показалась внизу.

 Мы – я, леди Уоррингтон, леди Чиртон, леди Мари-Виктуар и ещё три особы, в чьих именах я не была уверена – так и застыли.

 Первым шёл мистер Гибсон. Миновав примерно половину зала, он остановился напротив самой большой бочки с виски и сделал остальным знак остановиться тоже, потом забрал у горничной топор – внушительный, на длинной ручке – и обернулся к Эллису:

 – Я так понимаю, что вы ждёте именно признания, потому покончим с этим сразу. Графа Ллойда убил я. Застрелил из пистолета, почти в упор… Пистолет тоже здесь. Внутри.

 Эллис задрал брови, понуждая его продолжать:

 – Тоже?

 – Да, – так же спокойно откликнулся мистер Гибсон, поудобнее перехватывая топор. – Но сначала главное… Отойдите-ка дальше.

 И, замахнувшись, ударил топором по бочке, а затем ещё и ещё, пока не выпало дно, а сама она не развалилась с треском.

 Хлынула мутная волна виски, распространяя резкий запах.

 На каменный пол выкатилось тело, скрюченное, закостеневшее, с запрокинутой странно головой и раскрытым ртом…

 – Вот он, – внятно произнёс мистер Гибсон. – Граф Ллойд.

 Нервическими припадками я не страдала и впечатлительной особой себя не считала, но всё равно отвернулась, пожалуй, даже слишком резко. Маленькая Друмми, выдравшись из хозяйских рук, спрыгнула на пол и понеслась, подвывая, куда-то в сторону лестниц. Леди Уоррингтон осела на пол; леди Мари-Виктуар вскрикнула, зажимая себе ладонями рот.

 …запах виски, который и прежде казался мне неприятным, стал совершенно невыносимым.

 В тот вечер до особняка меня провожал маркиз Рокпорт.

 Просто появился в какой-то момент рядом, бесшумно, как призрак, придержал за локоть – и увёл, отделяя от остальных. Леди Уоррингтон даже не заметила; вряд ли она вспомнит о том, что мы даже не попрощались… Удивительно было даже не то, что маркиз присутствовал при всём этом – чего-то подобного как раз и следовало ожидать, а то, что у него нашлось время позаботиться обо мне.

 Пожалуй, что в тот момент именно тихого и непреклонного: «Нам пора», – мне и не хватало.

 Ехали мы поначалу в молчании. От одежды маркиза сильно пахло бхаратскими благовониями – к счастью, потому что этот аромат вытеснял из памяти образ подвала, и расколотой бочки, и мутной жидкости на полу, и…

 – Как вы себя чувствуете?

 «Хорошо», – собиралась ответить я, но поймала себя на том, что неосознанно поджимаю пальцы на ногах и чересчур крепко стискиваю кулаки.

 – Устала, – призналась я. – И ощущаю себя немного больной. А ещё…

 Я осеклась, и он кивнул:

 – Продолжайте.

 – Ещё, кажется, я никогда не смогу пить виски. Хотя я ни разу не пила его и до того.