Московский Кремль - Конькова Екатерина Александровна - Страница 37

В жизни царского двора XVI–XVII столетия важнейшую роль играли выезды государя. В это время правитель открыто появлялся перед народом во всем блеске своей власти и могущества.

Сохранилось описание одного из дворян свиты датского принца Иоганна выезда Бориса Годунова 6 октября 1602 г.: «Поезд открывался 600 конными людьми по три в ряд… затем следовали 25 заводных лошадей под дорогими покрывалами. Лошадей вели столько же богато одетых конюхов. Затем везли пустую золоченую карету… Наконец явился и великий князь. Его везли на белых лошадях. Карета его была обшита бархатом, и верх ее опирался на четыре подпоры, украшенные серебряными шарами. На полчаса езды следовала царица в великолепном, просторном, везомом десятью белыми лошадьми дорожном экипаже, перед каретою вели 40 богато украшенных заводных лошадей весьма богато одетые конюхи. Затем в плотно закрытой карете ехала царевна Ксения. Карета была запряжена восемью красивыми лошадьми. Сопровождавшая царицу и царевну свита ехала верхом на белых лошадях. Процессию замыкали 500 всадников».

А секретарь римского посольства Лизек был потрясен при виде выезда царя Алексея Михайловича в Троице-Сергиев монастырь. Он отмечает: «Следующий поезд привел нас всех в изумление – впереди ехал конюший, за ним вели 62 превосходных коня, на которых вся сбруя и попоны горели в золоте и серебре». Датчанин Моис Гей писал: «А как потом вели государеву конюшню, то на лошадях арчаки и чепраки и весь наряд унизан жемчугом и драгоценными камнями».

Чтобы изготавливать и хранить драгоценное убранство, предназначенное для царских выездов, предназначалась Конюшенная казна, которую возглавлял конюший боярин. Его должность в Московском государстве считалась высокой и престижной. Например, во времена правления Федора Иоанновича его конюшим служил Борис Годунов.

Конюшенный приказ образовался в конце XV столетия. Его преобразовали из Конюшего пути, который упоминают в своей грамоте сыновья Ивана Калиты в 1341 г.

К середине XVII столетия усилились дипломатические связи Русского государства с зарубежными странами, в связи с чем достиг высшей точки своего расцвета и Конюшенный приказ. В его ведении к тому времени находились более 40 тысяч лошадей, «годных для войны». Существовали и специальные лошади для царского двора: 150 для выезда государя, 50 – для царицы, 100 – для послов. Для парадных выездов использовалась 1000 лошадей – «особых, береженых».

В мастерских при Конюшенном приказе лучшие мастера изготавливали великолепное конское убранство и экипажи. Если обратиться к «Записке о царском дворе, церковных чинах, приказах и войне» (1610 г.), то она свидетельствует: в Конюшенном приказе в это время работали 74 мастера. Упоминаются также имена некоторых этих мастеров: серебряного дела – Артамон Яковлев, Петруша Митрофанов и Харитон Матвеев, золотарь Филька Петров, мастер каретного дела Ивашка…

В Оружейной палате хранится седло, относящееся ко времени Ивана Грозного и являющееся самым древним. Изделие обтянуто вишневым бархатом, поверх которого мастера вышили серебром двуглавых орлов, вьющиеся травы и единорогов. Историк В. Н. Татищев предполагает, что единорог был изображением личного герба Ивана Грозного. В музее можно увидеть и седло Бориса Годунова с чеканными масками львов.

Эти седла по своей конструкции значительно отличаются от европейских, так как последние рассчитаны на жесткую посадку всадников, закованных в тяжелую броню. Западноевропейские мастера делали седло плотно прилегающим к спине коня, чтобы всадника было трудно выбить из седла. Крутые луки напоминали кресло. От них шли специально устроенные валики – зажимы для ног.

В Германии для украшения конского убранства использовались шитье и чеканка по серебру, причем излюбленными узорами являлись всадники на конях, гербы, тюльпаны и листья. Если сравнить восточные вышивки с немецкими, то последние представляются гораздо более рельефными и выпуклыми, в результате чего чепраки напоминают скульптурную лепку.

Любопытно седло, изготовленное мастером Андреасом Макензоном, работавшим в Данциге в 1643–1670 гг. Изделие обтянуто красным бархатом. Передняя лука решена в форме львиной головы. Другое седло обшито бархатом и серебром. На его красном фоне изысканно смотрятся изображения всадников в полном вооружении. Это изделие попало в Москву после польских походов в середине XVII в.

Русские седла больше похожи на иранские. Сходство представляется особенно наглядным, если сравнивать изделия русских мастеров с подарком шаха Аббаса II царю Федору Иоанновичу. Подобные седла прекрасно приспособлены для воинов, вооруженных луком, которые могут свободно поворачиваться, легко и быстро натягивать лук. Седло шаха Аббаса обтянуто бархатом с золотой вышивкой и богатой отделкой из рубинов, изумрудов и крупной бирюзы.

Вообще среди подарков восточных стран конское убранство отличалось совершенно особенной роскошью. Седла, попоны и узды порой сплошь покрывали сияющие алмазы, алые рубины, ослепительно-зеленые изумруды, золотистые топазы, таинственно мерцающие жемчужины. Подобное великолепие вполне объяснимо, поскольку конь очень почитался на Востоке и его старались украсить как можно роскошнее и изысканнее. Недаром известно столько восточных поговорок о лошадях: «Конь мой – друг мой, нет, он лучше друга», «Сокол в небе бессилен без крыльев, человек на земле немощен без коня».

Седло в золотой оправе иранской работы. Конец XVI в. Подарок шаха Аббаса царю Федору Иоанновичу в 1590 г.

В 1635 г. посол из Ирана привез в Москву седло в оправе из золота, отделанное жемчугом, изумрудами, рубинами и бирюзой. Опись царской казны сообщает об этом седле: «Прислал к государю в дарех Кизилбашский шах в 143 г.» Данное изделие оценивалось очень высоко – в 650 рублей – немалая сумма для того времени.

Иранские седла отличаются низкой отлогой задней лукой и высокой и узкой передней, которая часто имеет завершение в виде трех лепестков.

Нечто среднее между жестким европейским седлом и восточным представляет собой польское, так называемое гусарское седло. В Польше существовали специальные гусарские части, для которых и был разработан этот вид седла. Гусарское седло было рассчитано на твердую посадку всадника и плотно прилегало к спине коня. Потому и седельные луки делались высокими, книзу удлиненными. Его польский король Сигизмунд III Ваза преподнес в дар царю Борису Годунову в период переговоров о заключении унии между Речью Посполитой и Россией в 1598 г. Впрочем, седла подобного рода пользовались популярностью в Москве в середине XVII столетия.

Арчак. Польша. Середина XVII в.

Седло, привезенное Казимиром Сапегой, оправлено в серебро и украшено чернью.

Кроме того, в это время мастера изготавливали специальные небольшие седла для военных походов. Их отличительной особенностью была подушка, пристегивающаяся к сиденью. Такие седла носили название арчаков. В Оружейной палате находится один из них, самый нарядный из всех, созданных в последней четверти XVII столетия. Он оправлен в золото с голубой эмалью. Переднюю луку мастер украсил изображением двуглавого орла со львом и единорогом, заднюю – двуглавым орлом, которого охраняют грифоны. По краям этих персонажей размещены всадники, вооруженные копьями, и пешие стрелки.

Арчаки пользовались большой популярностью и в Польше. В собрании Оружейной палаты хранится арчак, принадлежавший польскому полковнику Стефану Янушевичу Мосальскому. Он обрамлен золотом и серебром, а чешуйчатые поля покрывают цветы. Польские седла отличаются мягкой линией неглубокого сиденья и наклоненной вперед узкой передней лукой.

Если внимательно изучать описания царских выездов, то можно предположить, что в Конюшенной казне находилось несколько сотен разнообразных седел и арчаков, которые изготавливались московскими мастерами или были принесены в дар от посольств и иноземных купцов.