Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 10

Санька мечтательно улыбнулся и понял, что к старцам отправится прямо сегодня. Вот проверит, как «устроилась» Аза со своими братьями и… Александр охнул.

— Мля-я-я… А как же сын? Кого с ним оставить?

Санька стукнул себя по лбу ладонью и вдруг «услышал» сына.

— А никого не надо со мной оставлять, отец. Тех нянек, что при мне, вполне достаточно. Да и кикиморки твои молодцы.

— О, бля! — только и промолвил Санька, «прислушиваясь» к голосу в голове, выпучив глаза и ища себе что-нибудь, чтобы присесть.

«Что-нибудью» оказалась ступенька парадного крыльца, на которую Санька буквально упал.

— Ты чего, господин? — спросила вслух Марта, что было весьма редко. — Что с тобой? Я перестала слышать твои мысли.

— Да так, родная. Кое-что понял и решил прикрыться от чужих, э-э-э, сторонних проникновений.

— Я тебе чужая? — удивилась старшая воительница.

— Ты — нет, но мне надо разобраться в себе, как фильтровать, контакты. Прописать протоколы безопасности. Понимаешь?

— Понимаю, господин. Могу подсказать. Я у себя научилась это делать. Э-э-э… Как ты тогда говорил.

— Подскажешь, но потом. Сейчас мне просто подумать надо. Не обижайся.

— И не думала. Мы служим тебе, светлый князь.

— Вот и хорошо. Всё. Конец связи.

Санька говорил это тоже простым человеческим языком. А последнюю фразу: «конец связи» сказал вообще по привычке, как говорил обычно мысленно.

— Это ты меня отключил от сети? — спросил Санька сына.

— Я. Во-первых, я услышал твоё желание отключиться и продемонстрировал тебе, что это возможно, а во-вторых, нам, действительно, надо поговорить, так, чтобы никто не прослушал. Ты же не думаешь, что если ты мог проникать и «слышать» мысли тёмных, то они этого не могут?

— А что, могут?

— Ну, ты, отец, даёшь? Конечно могут. Кто ты, и кто они? Им имя легион и существуют они со дня сотворения мира. А ты? Ты посчитал себя препятствием на пути потока тьмы? Или тем, кто сможет создать это препятствие? Если так, то я не знаю, как ты продолжаешь оставаться светлым. Твоя гордыня значительно превышает гордыню Люцифера, ибо ты считаешь, что можешь победить его чад.

— Я не считаю так, — мысленно заикаясь, неуверенно проговорил Санька. — Я вообще не думал про, э-э-э, Люцифера. Я готовился отразить нашествие волколаков.

— Значит, ты просто глуп, отец. Или… Извини меня, я поторопился. Ты просто не знаешь первопричину событий и не в курсе расстановки сил. Я не знаю, как ты дошёл до жизни такой и как ты стал князем света, но ты совсем не готов к той силе, что находится внутри тебя. Ты распоряжаешься ею, как… Как… Как ребёнок, нашедший мешок золотого песка и пытающийся строить из него песчаные замки, посыпающий им садовые дорожки и раздающий его всем окружающим, не разбираясь кто рядом с ним.

Санька понурил голову и понял, что ему надо вернуться к себе в кабинет, чтобы не привлекать к себе, сидящему с грустным видом на золотом крыльце, удивлённые взгляды прислуги и дворни.

Он встал и, выпрямив спину, двинулся наверх.

— Не обижаешься? — спросил сын.

— Нет, — искренне сказал Санька.

В нём так и не проросло «семя» царской чванливости и высокомерия. Оттого и служащие ему высокородные и худородные людишки принимали через некоторое время простой «человеческий» облик, отказываясь от «боярской» надменности, к которой ранее стремились.

— Но как ты…

— Давай об этом потом. Я научу тебя.

— Ты меня научишь⁈ — удивился Александр. — Сам-то ты, как научился? И Кто ты вообще?

— Я сын твой, — позволив себе чуть хохотнуть, ответил Иван. — И научил меня всему тому, что я могу — ты сам. Только ты погряз в земных делах, а так и не разобрался в тонком мире и своих способностях. Когда ты в последний раз переворачивался и переходил в ноосферу?

Санька подумал, не смог вспомнить и пожал плечами.

— Во-о-о-т. А мне и в чреве делать было нечего, да и теперь… Так что, я от твоего понимания тонкого мира немного продвинулся вширь. Заглянул, так сказать, по «ту сторону».

— И что там? — не удержался спросить Санька.

— Словами разве расскажешь? — произнёс через небольшую паузу сын. — Но кое чем я тебя смогу сильно удивить, отец. Но пока удивлю тебя не меньше, ответив на твой вопрос: кто я?

Сын помолчал.

— Как бы это… Ты только не падай в обморок, хорошо?

Санька даже вспотел от нехорошего предчувствия и ожидания.

— В общем, э-э-э, я такой же, как и ты, попаданец из твоего же мира. Ты, каким-то образом продырявил путь из нашего мира в этот и можешь теперь в этом мире плодить сущности, перетягивая сюда души умерших там людей.

— Че-е-г-о-о? — переспросил, заикаясь Санька и, почувствовав, как всё перед ним поплыло, потерял сознание.

Хорошо, что к тому времени он уже перешагнул порог своего кабинета. Он не грохнулся на пол только потому, что Марта подхватила его во время падения и перенесла на диван. Она попыталась провести реанимационные манипуляции, которым научил всех воительниц Александр, попыталась вдохнуть в него силу, но светлый князь так и лежал неподвижный. Хотя дыхание у него присутствовало и это говорило о том, что он жив. Наконец-то Марта достала из виртуальных хранилищ склянку с нашатырём и, открыв, сунула под нос Князю. Её господин дёрнул лицом, скривился и очнулся. Марта уже в который раз поразилась, что человеческая мысль, воплощённая в материальном, иногда действует сильнее, чем ворожба.

— Что со мной? — спросил Санька у Марты.

— Сознание потерял, господин, — сказала та. — Я воспользовалась нашатырём.

— Потерял сознание. Очнулся. Гипса не случилось. Тебя спасла Марта. Хорошо ты их вышколил, — услышал он в голове голос «сына» и всё вспомнил.

— Так ты говоришь, что ты из моего мира пришёл? — переспросил Санька. — И как это случилось?

— А я знаю? — вздохнул «сын». — Жил я жил, не тужил. Хлобысь — инфаркт миокарда. И вот я уже в чьём-то чреве. Писдец, ощущение.

— В сперматозоид, что ли, переместился⁈ — сильно удивился Санька.

— Что⁈ Сам ты! Сперматозоид, блять! Ещё так назовёшь, убью! — гнев «сына» Санька почувствовал и сквозь стены.

— Так я что? Я ничего! Ты сам сказал, «в чреве»…

— Ну и в чреве… Так уже в живого младенца, блять, ты меня перетянул, а не в это самое… Тьфу, блять! Зараза ты, «папа». Всю малину обгадил!

— Да, сам ты так сказал! Чего злишься⁈ Я сам у медведицы сиську сосал. Хорошо хоть у неё под боком оказался, а не под медвежонком её. А так бы, глядишь, и чего-нибудь другое бы нащупал, что на сиську похоже. Слепой же был. Ты-то зрячим родился, а я не видел ни хрена.

— Хе-хе! — повеселел «сын», видимо представив возможный «казус» в берлоге. — Тебе пришлось бы его убить.

— Кого?

— Брата твоего «молочного», — хохотнув, ответил попаданец. — А может ты всё-таки нащупал?

— Тьфу на тебя! — сплюнул Санька. — И зачем это я тебе рассказал?

— Нормально. Квиты теперь за «сперматозоида».

— Злой ты, — буркнул Санька.

— Хочешь узнать кем я там, в нашем мире, был?

— А не похер? — скривился царь. — Всё равно тут технологическая дыра. И люди другие. Я тут уже заманался с ними общаться. С нежитью и то проще. Эти хоть вопрос «зачем» не задают. Делают и всё. А людишки… Задолбали.

— В отпуск тебе надо. А с нежитью ты бы поосторожней общался. Не все они светлые на самом деле. Я потому и от тебя закрылся, что в родительнице своей тьму разглядел, а в тьме той силу и мысли чужие. Так что и в других тёмных такой же фокус может случиться.

— А как ты… Это… Сейчас ты открылся почему?

— Ну, ты ведь заблокировал тьму в ней… Вот я и понял, что ты нормальный. Извини, но мне как-то стрёмно называть её «мама».

— Зря. Мало ли в ком какие бесы сидят? Человек ведь грешен. Ну, да ладно. Привыкнешь ещё. Я вон, даже медведицу мамой признал. А сына её брательником.

Послышался язвительный смех «сына». Санька в ответ «стушевался».