Маракель (СИ) - Тович Мария - Страница 24

– Не совсем. – Старушка озорно улыбнулась и шлепнула по воде так, чтобы обдать Яшу брызгами.

– Ну нет! Они мне в рот залетели! – высунул язык Яша.

Кира весело рассмеялась, увидев, как он фыркает и корчит рожи, и тоже подключилась к игре. Свен примостился на камне неподалеку и снисходительно наблюдал, как они резвятся.

– Только не уроните в воду нашу Тати, – обеспокоенно заметил он.

Заходить далеко в воду Кире не хотелось, и она вернулась к Свену, оставив Тати с раззадорившимся Яшей.

– Сколько ей на самом деле лет? – Кира присела рядом с ним на теплый камень.

– Я ведь говорил – около ста двадцати. Это много даже для людей. – Он смутился и запнулся. – Для людей, которые живут здесь.

– С ума сойти. А ведь не скажешь. Смотри, как играет. Как молодая.

– Она мне очень нужна. Я побаиваюсь, что с ней что-нибудь случится. Не представляю, что делать, если останусь без нее. Иногда мне кажется, что я слышу в ее голосе интонации Эйлин, будто это она со мной разговаривает. Тати не дает мне забыть то, ради чего я живу.

Кира внезапно почувствовала укол ревности. И тут же мысленно обругала себя: «А чего ты ждала, идиотка наивная? Раскатала губу».

– И ради чего ты живешь? – сухо поинтересовалась она.

– Я должен отомстить за Эйлин.

– Класс. А потом? – настроение Киры падало все ниже и ниже.

– Не знаю.

– Можешь заняться проработкой своих страхов. Высоты, например, – холодно процедила она и тут же пожалела. «Кажется, это было жестоко. В конце концов, он же никак не хотел меня обидеть. Просто поделился тем, что его волнует. Сейчас пошлет меня куда подальше».

Но Свен лишь пристально посмотрел на нее и задумчиво проговорил:

– Нас учили, что боль причиняет тот, кто не может терпеть своей боли. Тебя что-то мучает?

Кира почувствовала, как заполыхали ее щеки. Досадуя на себя и на него, она отвернулась и замолчала.

Несколько минут они сидели в тишине, глядя на пляшущие по воде солнечные блики, на Армаса, который нырял и фыркал как тюлень на другой стороне запруды.

Кира всегда очень любила бывать на природе, ей нравилось приезжать летом к своему дяде в маленький домик на высоком берегу озера. Устроившись с книжкой на горке, в своих мыслях она уносилась в другие миры и времена. Отдыхала, любуясь раскинувшейся почти до горизонта гладью воды с зелеными пятнами небольших островков. Дядюшкина горка – это было ее место силы.

Кира немного успокоилась и повернулась к Свену.

Заметив это, Свен примирительно произнес:

– Я боюсь высоты с детства. Знаю, страх нужно изживать. Просто…

– Ты не обязан оправдываться. Все же хорошо. Мы долетели.

– Нет. Я чувствую, что должен объяснить.

– Ты очень любишь все объяснять. У нас таких людей зовут занудами.

– Я знаю ваш язык.

– Да-да. Знаешь, – быстро закивала Кира. «А то, что сделал мне больно, даже не заметил. Ты вообще не видишь меня, будто я бревно ходячее. Хотя с какой стати я вообразила, что могу такого заинтересовать? Мы вообще, считай, с разных планет», – думала Кира, мрачнея на глазах.

– Мне Эйлин всегда помогала. Тоже говорила, что страх лишь в моей голове.

Кира резко вскочила, потеряв самообладание, в голове пронеслось: «Давай, сравни еще раз меня со своей пропавшей невестой!» Обида нарастала в ней, и, чтобы не наговорить Свену лишних гадостей, Кира быстро произнесла:

– Пора их из воды вытаскивать. Мы вообще-то тут ради дела, не развлекаться прилетели. Когда этот Птах откроет свой дом? И вообще, где он?

– Мы на месте. – Свен указал рукой на пирамиду.

Армас уже вылез из воды и с жадностью поглощал разрезанную на куски ягоду Гочи.

Тати поднесла Свену и Кире их порции.

– Вкусно. – Старушка протянула Кире сочную мякоть.

Ягода оказалась не очень сладкой, по вкусу больше походила на огурец, чем на знакомые Кире ягоды, но она не могла не отметить ее приятную кислинку и необычный аромат.

– Если честно, наша клубника вкуснее, – призналась Кира.

– Лопари привыкли к сахару, – пробубнил с набитым ртом Армас. – Конечно, у них такая тошная жизнь, что им всегда хочется подсластить ее.

– Почему ты каждый раз пытаешься унизить нас? – не выдержала Кира, которая и без того была на взводе.

– Я просто говорю то, что думаю. И это правда. А вот вы постоянно врете. Зачем ты сказала: «Если честно», – изобразил ее Армас. – Вот у нас все, что сказал человек, априори правда. Потому что вранье чуждо достойному человеку. Это у нас каждый ребенок знает. А вы врете всегда и везде. И даже самим себе.

– Не говори за всех, – потупилась Кира.

– Это суть лопарей. Вы как грибок на поверхности Земли. Прижились и отравляете ее. Думаешь, нам жалко поделиться технологиями и умениями? Нет. Совсем нет. Ускорить технический прогресс легко, но выкорчевать из сердец лопарей зависть, скупость, злобу – невозможно… Среди вас слишком много извергов. И они влияют на общество. Но никто не хочет выглядеть плохим, поэтому единственное, что вам остается, – врать самим себе, убеждая друг друга, что вы что-то из себя представляете. Создаете теории и мифы, оправдывающие ваше поведение.

– Хватит, – остановил его Свен. – Ты жесток.

– Я честен, – хмуро ответил Армас.

Во время разговора Тати беспокойно переводила взгляд с одного на другого, затем схватила кусок ягоды и протянула Армасу.

– Так, доедай уже. А это Яше оставим.

Мазурин наконец вылез из воды и направлялся к ним, потряхивая мокрой шевелюрой. Он оглядел мрачные лица Армаса и Киры и спросил:

– Я что-то пропустил? Костюм, кстати, классный. Он вообще не промокает. О, а это что? Дайте-ка попробую.

Яша запихал большой кусок в рот и широко раскрыл глаза.

– Нравится? – с надеждой заглянула ему в лицо Тати.

С набитым ртом Яша смог лишь промычать что-то бессвязное и указал рукой перед собой.

Гладкие камни, выстилавшие пирамиду, пришли в движение. Они начали перестраиваться, словно детали гигантского конструктора. Потоки воды сместились и бежали уже в сторону, огибая образовавшийся огромный проход высотой с двухэтажное здание.

– Дом Птаха открылся, – торжественно провозгласила Тати.

– Я приведу ее, – процедил Армас.

– Кого? – не поняла Кира.

– Твою подружку.

Внутри был виден длинный темный коридор. Свен приблизился первым, но, прежде чем войти, затоптался на месте. На вопросительный взгляд Киры пояснил:

– Как будто вернулся на двадцать лет назад. Мы так же вели сюда Эйлин. Связанную.

– Да, мне тоже нелегко, – согласилась Тати. – Но надо помочь Кире и Яше.

– Разве мы обязаны им помогать?

– Тот Свен, которого любила Эйлин, помог бы, даже если бы не был обязан.

Их догнал Армас, в одной руке он держал посох с доронитом, в другой – конец серого жгута. Позади него со связанными руками покорно шла Света. Она смиренно опустила голову и старалась не отстать.

Кира с надеждой бросилась к подруге. «Она прежняя, изверг отступил. Это она, наша Света».

– Как ты? – с тревогой спросила Кира.

– Мне очень плохо, – слабым голосом произнесла Света. – Я чувствую, что она сильнее меня.

– Подожди. Мы скоро тебе поможем. – Кире хотелось обнять Свету, хотя бы коснуться ее руки, но что-то удержало ее.

– Пожалуйста, помоги мне, – заплакала Света, не поднимая головы. Спутанные волосы скрывали ее лицо. – Освободи меня. Эти веревки больно жмут.

– Ты можешь ослабить веревки? – подскочила Кира к Армасу.

– Нет, нельзя.

– Мне плохо. Кира, помоги, – взмолилась Света.

– Ты не видишь, как она страдает? – Кира со злостью посмотрела на охранника. Но Армас лишь смерил ее невозмутимым взглядом. – Потерпи, Светик. – Кира наклонилась к подруге, которая сотрясалась от рыданий. – Я спасу тебя. Как ты меня, помнишь? У пруда? Помнишь?

– Какая ты тупая. – Света подняла голову, и Кира увидела, что она трясется не от слез, а от беззвучного смеха. – Я тебя из воды вытащила, потому что на тебе была моя юбка. Мне юбку жалко было. Мне ее тетя из Лондона прислала. А ты, дуреха, у меня ее выпросила поносить. Голодранка.