Последний оргазм эльфийского короля - Контровский Владимир Ильич - Страница 24
- Предыдущая
- 24/63
- Следующая
Де Ликатес промолчал.
– Так, молчание – знак согласия. Значит, я права. Так какого хрена ты шарахнулся от меня, как от спидоносицы? Я что, кривонога-кособока и тебя тошнит от одного моего вида? Не надо ля-ля – я же видела, как ты на меня таращился!
– Вы прекрасны, леди, и я даже, – он запнулся, – хочу вас.
– Так, уже теплее. Вину облегчает только чистосердечное признание, колись дальше.
– Вы хотите стать женой короля…
– Ну и что? – искренне поразилась я. – Если тебя так заботит моя девственность, то не заморачивайся: о ней уже позаботились, давно и не здесь. Все мы, бабы, стервы, закон у нас такой: кто у нас не первый, тот у нас второй.
– Не в этом дело. Я служу Ликатесу, но Шумву-шах – верховный правитель Эххленда, а вы – его невеста. Посягнуть на вас – значит нарушить кодекс рыцарской чести.
– Скажите пожалуйста… – протянула я. – А кто об этом узнает? Видеокамер здесь нет, и свидетелей тоже не видно. Или у вас тут тоталитарный режим, и вся страна перекрыта системой магического слежения?
– Об этом будет знать моя совесть, – твёрдо сказал маркиз. – Вы доверили мне вашу жизнь и честь…
– Было дело, припоминаю, до склероза мне ещё далеко.
– …и было бы подлостью с моей стороны воспользоваться вашей ко мне симпатией и вашим расположением. Возможно, для землянки всё это покажется смешным, но дочь князя Эрма Отданона меня бы поняла.
– Дочь горского князя и землянка хотят, чтобы ты как следует трахнул их обеих, а не читал им морали! Я понятно излагаю?
– Нет, – Хрум покачал головой, – я не могу изменять своим принципам даже с самой красивой женщиной. И кроме того, у меня есть дама сердца.
– Дама сердца, значит. Ну-ну… Жена, любовница, подружка-потаскушка?
– Дама сердца, – упрямо повторил рыцарь. – Я предлагал ей выйти за меня замуж, но она, – он опустил голову, – отказалась. Мне удалось только испросить её согласия стать моей дамой сердца, чтобы я, умирая, имел бы право прошептать её имя.
«Вот это я попала… – обречённо подумала я. – Как всё запущено… Сначала один придурок читает мне грустную повесть о первой любви, потом другой излагает краткое содержание романа о прекрасной даме! Нет, у них тут точно эпидемия вывиха мозгов!».
– И кто же она, жестокая? – сухо спросила я (мне и в самом деле было интересно – что же это за баба такая, которая пренебрегла таким мужиком?).
– Властительница Окостенелла.
Ого! Да-а-а, в это я верю – эта ледяная дамочка способна на всё. Вот уж стерва так стерва, Стерва с большой буквы. Мне до неё – как до Луны на дельтаплане. Правда, ей хрен знает сколько лет, но с другой стороны, сам де Ликатес запросто может быть раз в десять меня старше, да никому и в голову не придёт назвать магессу старухой – стоит только на неё взглянуть.
– А как же та женщина из моего мира, которой ты помогал в её трудной жизни? – язвительно осведомилась я.
– Это было до того, как я полюбил правительницу Ликатеса, – пояснил Хрум.
– А после того ты повесил себе на штаны большой амбарный замок, и с тех пор – ни-ни? Блюдёшь целомудрие, и ни служанки, ни пленницы для тебя больше не существуют? Извини, не верю.
– Почему же не существуют? – Видно было, что маркизу не очень хочется отвечать, но его дурацкая честность взяла верх. – Я мужчина, я люблю женщин и ценю даримое ими наслаждение, но это же совсем другое.
– Не вижу логики, – отрезала я. – Значит, рабыню-наложницу ты трахать можешь, а благородную меня – нет?
– Неужели вас, – Хрум посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде неподдельное удивление, – прельщает роль постельной игрушки, имя которой мужчина забывает раньше, чем взойдёт солнце? Извините, не верю.
Я не нашла, что возразить. Продолжать дискуссию не имело смысла – Хрум упёрся рогом в свои идиотские принципы, как баран в новые ворота. Его не переубедить – так стоит ли унижаться? Я демонстративно завернулась в одеяло, легла и повернулась к рыцарю спиной. От костра веяло теплом, хотя я предпочла бы тепло сильного мужского тела – уже почти неделю я без сладкого, это для меня многовато. Однако ближайшее ко мне сильное мужское тело сидело смирно и не делало ни малейших попыток меня согреть. Ну что за жизнь гадская…
– Леди Активиа, – услышала я голос де Ликатеса, – я приготовил мясо. Поешьте, леди.
– Спасибо, не хочу, – буркнула я, не поворачиваясь. – Лопай сам, праведник.
В моей голове роились невесёлые мысли. Я вдруг подумала, что этим магам-эххам, которые живут на свете уже не первую сотню лет, я кажусь ребёнком, плаксиво клянчащим у взрослых вкусную конфетку. Они возятся со мной, как и положено взрослым, но всерьёз не воспринимают. И я впервые усомнилась в том, что я избранная, и что я действительно смогу стать повелительницей этого непонятного для меня мира.
С этими грустными мыслями я и уснула.
Проснулась я от ощущения направленного на меня пристального чужого взгляда. Кругом была темень кромешная, хотя небо было усыпано множеством звёзд – ярких, словно новогодние игрушки. Я подняла голову – костёр чуть тлел, и я разглядела Хрума: рыцарь лежал возле него на земле и спал, не выпуская, однако, рукояти меча. Я не сомневалась: если нам – то есть мне – будет хоть что-то угрожать, де Ликатес тут же проснётся и вскочит на ноги, готовый к драке с любым врагом – боевой маг есть боевой маг. Но кто же тогда на меня так пристально смотрит?
Я села на своём одеяле и осмотрелась повнимательней. Глаза уже привыкли к ночной темноте, но ничего такого необычного я не увидела. Еле слышно потрескивали угли костра, журчал Водопад Слёз, где-то далеко заунывно прокаркала какая-то птица (или зверь?). И всё – тишина, как на кладбище. «Померещилось?» – подумала я, и тут почувствовала, как ожила на моей груди бабочка-амулет, подарок Причесаха. Она шевелила крылышками, словно о чём-то хотела предупредить, и я поняла: нет, чужой недобрый взгляд мне не померещился – отнюдь.
Приглядевшись, я вдруг заметила всего в нескольких шагах от меня пятно тьмы – более густой, чем окружавшая его ночная тьма, чуть-чуть осветлённая мерцанием звёзд. И я тут же поняла, что это пятно – не «что», а «кто»: оно живое и… враждебное!
Пятно шевельнулось, сползлось в сгусток, приподнялось над травой – я видела, как выпрямлялись примятые стебли, – и превратилось в мохнатый – из него во все стороны проросли короткие то ли иголки, то ли шерстинки – шар размером с футбольный мяч. Потом я увидела, как у шара открылись два глаза – сверкнули белки, – и распахнулся щелевидный лягушачий рот. Я хотела заорать, разбудить рыцаря, но у меня перехватило горло – вместо крика получился сдавленный писк.
– Не надо шуметь, – услышала я. Голос у этого Чебурашки-мутанта был шуршащим и противным. – Тебе ничего не угрожает, Алина, – я пришёл с тобой поговорить.
Алина? Интересно… Кому это здесь стало известно моё настоящее имя?
– Кто ты? – спросила я, понемногу приходя в себя.
– Чёрный глюк, – прошелестело шарообразное существо.
Так, вот уже и глюки пошли, хотя я вроде никакой травы не курила – не уважаю я это дело.
– Я посланец Вам-Кир-Дыка, – заявил шар (как мне показалось, с гордостью). – Мой повелитель тобой заинтересовался.
– Польщена, – коротко бросила я (я уже говорила, что у меня от страха прорезается своеобразное чувство юмора). – И чего ему от меня надо, этому твоему Дыку?
Шарик задёргался – похоже, фамильярное сокращение имени владыки Полуночной стороны до уменьшительно-ласкательного ему не понравилась. Но я уже поняла, что мне и вправду ничего не угрожает – хотел бы этот глобус лохматый меня пришить, так давно бы уже это сделал, и даже будить бы не стал, – и слегка обнаглела: так, для порядку.
Чёрный глюк взял себя в руки (которых у него вообще-то не было), перестал нервно пульсировать и начал излагать суть дела.
– Прежде всего, – прошипел он с потугами на вежливость, – извини, что мы пытались тебя убить. Владыка думал, что ты дочь одного из его заклятых врагов, и был раздражён тем, что тебе удалось выжить.
- Предыдущая
- 24/63
- Следующая