Светорада Золотая - Вилар Симона - Страница 30

• Предыдущая
• 30/158
• Следующая

– И только объединив силы русов, – говорил Игорь, видя одобрение в глазах Вещего Олега, – мы сможем отогнать пришлых. Ибо если они останутся, не один Киев падет, даже до Смоленска вольного докатится война, и мало кому от того будет прок.

Князь Эгиль задумчиво поглаживал золотистую бородку.

– Сдается мне, что, и отделавшись от угров, мы не будем знать покоя от набегов из степи. Хазары кочующие, да еще эти печенеги… Помнится мне, еще Аскольд бился с ними, даже смог отогнать.

По лицу Олега мелькнула тень недовольства. Он всегда ощущал досаду, когда при нем хвалили погубленного им предшественника. И князь заговорил о другом:

– Не стоит думать о том, что еще грядет. Наша главная задача – угры. А остальное… Что ж, боги не зря сталкивают смертных, чтобы узнать, кто из них достоин победы и славы. Только победившего и любят небожители, посылая милости.

– Но если мы все решаем сами, – подался вдруг вперед Асмунд, – за что такой почет небожителям?

На него поглядели странно. Пострадавшему по воле богов юноше не следовало отрицать их силу. И чтобы отвлечь князей и воевод от неразумного высказывания младшего сына, Эгиль заговорил о том, что сейчас было более насущным: о брачном договоре между Игорем и Светорадой.

Игоря это, казалось, должно было интересовать больше всего. Однако он еще не видел своей суженой, брак считал делом, навязанным ему, и почти с завистью посмотрел на Ингельда, которому позволено было удалиться. Игорю же пришлось внимать всему, что обсуждали князья. Да и бояре вдруг проявили интерес к договору, а оставленный на совете молодой волхв записывал все решения на липовых дощечках особыми резами.[65] Конечно, подобные сговоры всегда сопутствуют обручению, особенно если речь идет о сватовстве детей знатных родов. И Игорь внимательно слушал о том, что весь Днепр от Киева и Смоленска отныне будет принадлежать ему, кроме уделов, оставленных Эгилем старшему сыну. В самом Смоленске власть по-прежнему будет за Эгилем и Гордоксевой до конца их дней, и только после их кончины княгиней тут станет Светорада. Именно она будет решать судьбу отцовского наследства, и если она будет согласна с распоряжениями мужа, то велит подчиняться и своему городу, если же увидит в чем-то ущемление выгод вольного Смоленска, то может и не передавать его приказы, позволив смолянам поступать по-своему. Это было очень выгодно городу, особенно если учесть, что советником сестры и правящим посадником тут останется мудрый Асмунд. Далее обговаривалось, что после смерти Игоря и Светорады оба города достанутся их детям, и только если этот брак будет бесплодным, смоленские земли перейдут к детям Ингельда. Если же и брак Ингельда («А Ингельд-то и не помышляет пока о женитьбе», – со вздохом подумал Игорь) окажется бесплодным, то права на Киевский и Смоленский престолы могут предъявить сводные брат и сестра Игоря от второго брака его матери Эфанды – тоже Игорь и Предслава, живущие ныне в Новгороде. Игорь нахмурился. Получалось, что Эгиль предусмотрел права на Смоленское княжество в обход его кровной новгородской родни. Однако, поразмыслив, Игорь решил, что ничего худого в том нет, недаром же Олег оставался спокоен. Да и о какой утрате прав на престол потомков Рюрика идет речь, если вряд ли у такой пары, как Игорь и Светорада, не будет потомков. У Игоря и сейчас в детинце Киева живут его дети, а Светорада дочь известной своей плодовитостью Гордоксевы. Так что волноваться пока нечего. Если чьи-то права и ущемлены, то только Асмунда, ибо никто не верил, что когда-нибудь младший княжич обретет силу и сможет возлечь с женщиной.

Игорь с невольной жалостью взглянул на Асмунда. Тому уже миновало двадцать, но выглядел он совсем отроком. Лицо гладкое, тело тонкое, плечи узкие, а свисающие с подлокотника кресла кисти рук с длинными, белыми и холеными пальцами, никакие напоминали руки воина, державшие меч и весло. Даже гладкие русые волосы, красиво схваченные вокруг чела золоченым обручем, придавали облику Асмунда нечто девичье. Зато в синих, как у отца, глазах светились ум и сила, несколько неожиданная для увечного. Олег еще раньше говорил Игорю, что Асмунд не по годам умен и Эгиль в делах правления имеет обыкновение советоваться с младшим сыном, но Игорю это было все равно. Пусть Эгиль готовит своего сына калеку в посадники, сильному Игорю такой в Смоленске будет даже кстати.

Но тут Асмунд неожиданно задал вопрос, поразивший всех:

– Почему в договоре ничего не сказано о судьбе Смоленска, если брак Игоря со Светорадой по какой-то причине не состоится?

Все посмотрели на юношу, потом стали переглядываться. Игорю даже показалось, что в глазах Олега мелькнуло неожиданное веселье. Но лишь на миг. И это озадачило Игоря.

– Как так не состоится? – спросил кто-то из смоленских бояр. – Волхвы предрекли удачу союзу стольного Киева с вольным Смоленском.

Другой же сказал:

– Если не состоится, то нет и никакого договора.

– Нет, не так, – подал голос Олег, откидываясь на спинку кресла. При этом он смотрел только на Асмунда. – Если брак не состоится, то мы не поспешим спрашивать волю богов, а взвесим все и решим, по чьей вине был нарушен договор. Если он будет расторгнут по воле Игоря, то Смоленск выйдет из-под его руки и Игорь вернет все, что было выдано нами воинам, идущим на угров.

При этих словах Игорь встрепенулся, понимая, что такой уговор ему невыгоден – таким образом он попросту привязывает его к Светораде Смоленской. И он с некоторой запальчивостью спросил: а что ожидает Киев, если расторгнуть брачный договор придет на ум Светораде или ее родне? Сказав эти слова, он даже покраснел, словно устыдившись такой возможности, когда кто-то пожелает отказать ему, русскому князю! И чтобы скрыть возникший страх, добавил:

– Ведь одним из условий для будущей великой княгини является ее непорочность, чистота. Что, если красавица Светорада окажется не так чиста, как мне обещано?

Повисла тишина, многие стали отводить глаза, а Эгиль Золото побагровел.

– Моя дочь чиста и непорочна, – молвил он, и все заметили, как он с силой сжал резные фигурки соколов на подлокотниках кресла. – Я чту свой род и блюду честь Светорады. Однако я понимаю, как важно Игорю быть уверенным, что ему достанется чистая дева, которая понесет от него сыновей рода Рюрика. Потому и отвечу: если в уговоре будет что-то позорное для Игоря, если Светорада окажется нечиста или ее своеволие станет на пути брачного договора, – тогда со временем она сама передаст правление городом Игорю, однако надо будет сделать это прилюдно, чтобы смоляне знали, на что их обрекли и насколько достойна или же недостойна Светорада править ими. И я сам готов объявить это на вечевой площади. Однако готов и поклясться собственной кровью, что знаю свою дочь и, хотя Светорада и производит впечатление чуть ли не мавки[66] игривой, я убежден – в ней наша с Гордоксевой закваска!

• Предыдущая
• 30/158
• Следующая