Слезы Огня (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 9

Я не заставила себя просить дважды и рванулась в сторону, где укрывался Нечай. Мы встретились глазами, и старик поманил меня к себе.

— Те господа слишком пристально рассматривали тебя, — сказал мне Нечай, — Так что ступай в подсобку и не выбирайся оттуда до конца вечера, а я пока развлеку гостей песнями, — и он сунул мне в руки барабан и подтолкнул к нашему укрытию. Я бросила через плечо взгляд на столик, за которым сидел тот самый человек и тяжело вздохнув, поспешила исполнить наказ старика. Хотя впервые в жизни мне хотелось его ослушаться. Но я нырнула в каморку, радуясь тому, что из нее по крайней мере немного видна сцена и даже краешек стола, за которым сидел ОН.

Я как была в платье, так и села в нем на тюк с какими-то тканями, приготовившись слушать пение Нечая. За несколько лет, что мы провели вместе, я знала наизусть все его песни и баллады, но голос Нечая мне нравился и с возрастом он не становился слабее, напротив. Мне казалось, что в нем оживает какая-то сила, что выше всех нас. А когда старик пел о любви, я порой закрывала глаза и начинала грезить… Конечно же о нем. О мужчине из моих снов, только вот теперь, я была уверена, что он находится рядом со мной. И нас разделяла только тонкая перегородка каморки и несколько шагов через зал.

— О чем ты только думаешь! — мелькнула мысль в голове, и я покраснела.

А старик как нарочно, запел о любви, всепрощающей и страстной. О любви, которая сбивает с ног и заставляет сердце биться все сильнее и сильнее.

Асгейр дождался, когда Хранители уйдут на достаточное расстояние и вышел на лед. Его донимал холод, в отличие от оборотней, у которых кровь бежала по жилам намного быстрее, чем у колдунов и уж точно, чем у простых людей.

Асгейр был один. С некоторых пор, получив звание Первого в общине, он не опасался выходить один даже сюда, в место, где главенствовала Стая. Асгейр был силен. За те годы, что он провел во главе клана, он набрался опыта и научился вытягивать силу из подвластной ему стихии. Огонь слушался Асгейра. Сперва неохотно, но мужчина научился управлять им так, как ему заблагорассудится. Он почти покорил стихию. Почти. И для того, чтобы стать ее полновластным хозяином ему нужна была всего лишь малость.

Асгейр шагал быстро, словно опасался, что Брунхильда и ее сын вернутся и прогонят его из своих владений. Колдуны стихий могли приходить сюда, в это царство вечных льдов, только по одной причине, и эта причина была достаточно веской. Смерть.

Сейчас колдун искал то, что так безуспешно пыталась найти Брунхильда, прежде чем ее прервал сын.

Они оба искали могилу Сигмунда, но именно Асгейр точно знал, где она находится, потому что сам похоронил его здесь.

Несколько метров в сторону, и мужчина замедлил шаг. Замер, опустив глаза и стал осторожно идти вперед, пока не окончательно не застыл, глядя куда-то себе под ноги, а затем опустился на корточки. Черные волосы взвились вокруг лица. Ледяной ветер заставил колдуна поежится, но он не торопился уходить, а только прижал ладонь к ледяной поверхности под своими ногами. Через мгновение его пальцы стали наливаться алым, словно охваченные пламенем, они растопили тонкий слой льда и колдун увидел лицо того, кого искал.

Под толщей льда, сложив на груди руки, застыл навеки человек.

— Учитель! — произнес колдун и отнял ладонь, принявшую свой изначальный цвет.

Мертвец казался живым. Он словно спал глубоким сном в призрачной колыбели, а Асгейр рассматривал его черты так пристально, словно пытался что-то найти в умиротворённом лице.

— Брунхильда отправляет сына за твоей дочерью, — произнес Асгейр, — А это означает только одно — время пришло и я хочу, чтобы ты знал, Сигмунд, что я найду ее раньше, чем это сделают оборотни. Поверь мне… И я буду так любезен, что после того, как заберу ее силу, я положу ее рядом с тобой и вы навечно останетесь вместе.

Он встал с колен и окинул взглядом ледяную долину и охранявших ее Великанов, вершины которых утопали в снегах, исчезая под облаками.

Скольких из клана хранили эти льды? Скольких еще примут в себя? Асгейр попятился назад. Поры было уходить отсюда, пока его не почуяла Стая. Он, конечно, силен, но здесь властвуют звериные законы и его огонь будет слишком слаб в противостоянии, появись здесь Брунхильда.

— До встречи, Сигмунд! — сказал колдун, прежде чем растаять в морозном воздухе.

Над ледяной равниной пролетел ветер, а морозный воздух снова затянул лед над могилой, скрыв того, кто находился в ее толще.

Гуннар был необъяснимо молчалив. Он просто сидел и смотрел куда-то в пространство, а когда Торстен со смешком толкнул его в бок, пытаясь растормошить, мужчина глянул на друга как-то странно.

— Ты видел ее? — спросил он.

Булат нахмурился. Он не сомневался, что северянин имеет в виду девчонку танцовщицу. Его собственное сердце все никак не могло успокоится, разрывая грудь мощными ударами, но выражение лица Гуннара ему определенно не понравилось.

— Кого ее? — сделал вид, что не понимает слова друга, сказал с усмешкой Торстен.

— Она горела!

— Тебе показалось, — возразил Торстен все еще улыбаясь, — Это платье и волосы…

— Гуннар покачал головой.

— Дело даже не в этом, — и медленно поднялся из-за стола, отыскивая взглядом Потапа. Хозяин таверны появился незамедлительно, раболепно поклонился и улыбнулся заискивающе и неискренне, но кажется, Гуннару было все равно.

— Где танцовщица? — спросил северянин.

Булат бросил взгляд на поющего старика. Тот заметно косился в сторону их столика и по глазам старого мужчины было видно, что его заинтересовал разговор, которого он не мог слышать. Старик заметно стал петь тише и наконец замолчал. Толпа почти не заметила его маленькой передышки, тем более, что старик скоро заиграл вновь, только теперь какую-то простую мелодию, без слов. Все его внимание было сосредоточено на Потапе и Гуннаре. Старик видимо, подозревал недоброе. Тем временем хозяин таверны что-то сказал северянину, при этом склонившись к самому его лицу и в шуме, царящем в зале, Булат не расслышал его слов, хотя догадался, что Потап пообещал привести девушку. И он не ошибся.

Потап нырнул куда-то за спину старика, в самый темный угол зала, где с трудом виднелись очертания открытой двери, а вскоре вернулся и не один. Рядом с ним шагала та самая рыжеволосая девушка. Оба приблизились к столику северян, и Потап демонстративно подтолкнул танцовщицу вперед. Она гордо подняла голову. Длинные пламенные кудри рассыпались по плечам и с вызовом взглянула на сидевших перед ней мужчин, затем полуобернулась назад и кивнула старику, всем своим видом показывая, что у нее все в порядке, да вот только тот вряд ли поверил, поскольку почти перестал играть и только скупо перебирал струны, не отводя взгляда от девушки.

А куда смотрела она?

Булат чуть придвинулся. Ему отчего-то было важно знать, на кого из них смотрит танцовщица. Он и сам не понимал, зачем ему это, но видел, как блестят глаза Гуннара, когда тот смотрит на рыжеволосую.

— Здравствуй, красавица, — произнес мягко Гуннар и жестом отослал Потапа прочь.

— И тебе не хворать, — голос у девушки был низковат с приятной хрипотцой, которую Булат отнес на усталость или волнение.

— Как твое имя? — спросил Гуннар.

— А твое? — она изогнула левую бровь и усмехнулась, сверкнув полоской белых зубов. В груди Булата снова вздрогнуло. Он согнул пальцы рук в кулаки, не отрывая глаз от красавицы.

Молода. Слишком молода для него, почему-то подумал он. Едва ли девушке было двадцать, да и сложения она была изящного. Хрупкая, тонкая, но при этом все, что положено женщине находилось на своем месте и в самом лучшем виде. Тело Булата отреагировало должным образом на соблазнительный вырез высокой груди танцовщицы, и он с силой втянул воздух, понимая при этом, что Гуннар по всей видимости, испытывает то же, что и он. И это отчего-то разозлило мужчину.

Гуннар и рыжеволосая между тем продолжили свой нехитрый разговор. Северянин представился и по равнодушному выражению девушки догадался, что она вряд ли знает, кто он такой, поскольку ни одна черточка не вздрогнула на ее лице. Она оставалась просто вежливой и не более того.