Некромантика по любви (СИ) - Кроноцкая Нани - Страница 30

Бедный малыш Крис, бедный Джереми — стойкий и упрямый! Валери… её тоже было жаль. Вряд ли она стремилась к такому исходу. И всё же… и для Валери, и для Джереми приют был знаком. А Крис с рождения жил в Крапиве. Каково ему там сейчас — в чужом месте, в оковах-ограничителях, в окружении злых незнакомых людей? Я тихо заплакала, не в силах принять тот страшный факт, что совершенно не могу им помочь. Если уж даже Оберлинг не способен повлиять на руководство Серого приюта…

Крепкие руки притянули меня к груди, погладили по волосам, и я разрыдалась ещё горше, вцепившись окоченевшими пальцами в чёрную ткань. Я и сама не могла объяснить случившейся со мной истерики. Просто мне казалось, что всё пропало. За что, почему? Кому помешали дети?

Какая подлость — отыгрываться на самых слабых и беззащитных!

Миха храпел. Заливисто, громко, надсадно. Перекрывая шум встречного ветра и гул мощного мотора мобиля. Вибрация этого мощного звука била мне прямо в лицо, раздражала и грозила стать причиной надвигающейся неуклонно мигрени.

Ближе к обеду мы выехали на уже знакомую дорогу к знакомому мне «Хромому кабану» тому самому, с ночи в котором началась моя жизнь рядом с Эдвином.

«Мы» — четверо путников, направляющиеся в столицу. В довольно неожиданном составе.

Выходя из Крапивы стремительный лорд Оберлинг со всего маху натолкнулся на Миху и, с пристрастием допросив его за какие-то десять минут, тут же переиграл свои планы. Тьен решил остаться на пару дней в Липовых долинах, а Миха… Миха был произведён в должность моего личного телохранителя.

Ошалевший от внезапного карьерного роста, механик-водитель собрал свои вещи в дорогу буквально за десять минут и тщательно готовил мобиль для поездки, изнывая под бременем собственной значимости. Протирал фары, проверял колеса, открывал и закрывал багажные отсеки под сиденьями. Вид при этом наш рыжий теперь уже телохранитель имел чрезвычайно важный. Даже реденькие огненно-рыжие усы и коротенькая бородка топорщились свирепо и грозно…

Люси помогала мне собираться, сосредоточенно укладывая вещи в большой дорожный саквояж. Новенький кожаный несессер — подарок милорда — она тоже быстро заполняла необходимыми женскими мелочами. Дубовые листья кровати предательски шелестели от сквозняка, а я, будучи не в силах даже пошевелиться, безучастно сидела на стуле, уставившись на ковёр. События этой ночи и утра сокрушительной снежной лавиной, наконец, обрушились на мою бедную голову. Всё, что происходит вокруг — по-настоящему.

Даже плакать сил больше не было.

— Леди Адель… — позвала меня Люси, плотно затягивая саквояж. — Прежде, чем вы уедете в Льен, мы с Фрэйем хотели бы кое-в чем вас уведомить. Вас… — она странно замялась, — вместе с милордом.

— А я тут при чем? — оторвавшись от созерцания ножки кровати, превратившейся в куст, я перевела взгляд на подругу.

— Как будущая хозяйка Крапивы… — начала было Люси.

— Оставь это, прошу тебя, — я резко встала. — Лорд Оберлинг что-то придумал с какими-то своими туманными целями. Я их не понимаю и понимать не хочу. Он кажется мне кукловодом, что дёргает всех вокруг за ниточки на потеху толпе. Как мерзко!

— Я понятия не имела о том, что задумал милорд Оберлинг! — твёрдо возразила подруга. — Но у меня есть глаза и разум, миледи. Я просто прошу вас, не сердитесь.

— Хорошо… — я вздохнула, беспомощно оглянувшись вокруг. — Наверное… нам нужно еду взять в дорогу. Кто знает, где мы остановимся, а Миха всегда страшно голоден.

— Милорд тоже сегодня порадовал нас аппетитом, — неожиданно широко улыбнулась Люси. — Я уже всё приготовила. Не ресторанные кушанья, уже простите, миледи, всего только лишь свежий хлеб, сладкий чай в стеклянных бутылках, круг колбасы, ветчина и варёные яйца. Мужчины голодными не останутся.

От мыслей о еде затошнило. Резко встав, я отправила мягкие складки дорожного платья, пытаясь скрыть дрожь заледеневших пальцев.

— Тебе не страшно возвращаться в столицу? — тихо спросила я Люси, подходя к окну. — Вдруг тебя там кто-то узнает?

— Теперь уже нет, — Люси встала рядом и отодвинула штору. Прямо под окнами спальни стоял наш мобиль. Фрэй неторопливо складывал в багажное отделение какие-то вещи, Миха таскал увесистые саквояжи от входа в дом, о чём-то тихо переговариваясь с дворецким. Я оглянулась на серьёзную молодую женщину, задумчиво смотрящую поверх моего плеча, и поймала её выразительный взгляд, направленный на мужчину. Взгляд, неожиданно полный невероятной, неописуемой нежности. Неужели влюблена? В дворецкого? Но он же… старый.

Люси медленно улыбнулась и прошептала:

— Невероятный мужчина. Я даже представить себе не могла, что такие ещё существуют. Рядом с ним я вообще ничего не боюсь.

— Он останется здесь, — не смогла я промолчать.

Она молча пожала плечами, отступая на шаг. Не став ей мешать заканчивать наши сборы, я выскользнула из покоев и, пройдя несколько быстрых шагов по коридору, ставшему вдруг гулким, поскреблась в комнату Эдвина. Я точно знала, что он сейчас именно там.

Нам очень нужно с ним поговорить, пусть даже поспешно. Мне казалось, что нельзя уезжать, так и не дав ответ на самый важный вопрос. Он должен знать, что я совершенно не против стать леди Морроуз. Когда-то я отказала ему грубо и бесцеремонно. Дважды, если припомнить. И теперь по своему некромантскому обыкновению Эдвин наверняка успел додумать нечто ужасное и непоправимое. Это крупными буквами было написано на бледном лице милорда уже час назад. Некроманты умеют увидеть полный мрак там, где другим это и в голову не приходит.

На стук никто не ответил. Открыть дверь печатью я не рискнула.

Что же, придётся дождаться первой удобной возможности объясниться. Я хочу за него замуж. Очень хочу.

Сопротивление бесполезно. Если упрямая женщина что-то решила, то все королевское кладбище Эдвину не поможет.

Итак, Миха храпел, Эдвин уверено и аккуратно вёл мобиль, а я сидела рядом с Люси и никак не могла найти покой. Я возвращалась в столицу, откуда уезжала опозоренная, нищая и ужасно напуганная. Для меня были закрыты двери приличных домов, прежние подруги спешно переходили на другую сторону улицы, завидев меня издалека. Я голодала и жила в комнате с гулящей женщиной.

Откровенно говоря, положение моё и сейчас нельзя было назвать завидным. Была леди, стала гувернанткой. Имела когда-то свой дом, теперь же — даже не представляла, где мы остановимся в Льене. И всё же меня называла своей подругой леди Стерлинг, а самый лучший мужчина Галлии, кажется, меня любил.

И оглядываясь назад, я могла бы сказать себе той, испуганной и потерянной девочке, подъезжающей к такому ужасному заведению, как придорожный трактир: «Забудь то, что было в Льене. Жизнь не заканчивается, у тебя всё впереди. Ничего не бойся, ты справишься.»

Словно в подтверждение моих мыслей, сидевшая рядом Люси неожиданно всхрапнула и тихо заскулила во сне, уронив голову мне на плечо. Какая она всё же смелая!

Перед самым отъездом, когда все саквояжи были погружены в багаж, а я грустно стояла над цветущей клумбой, отчаянно не желая покидать Крапиву, ее оранжерею и старый сад, к Эдвину подошёл дворецкий. Судя по его серьёзному и несколько виноватому лицу Фрэя и вдруг заволновавшейся Люси, дело было в том самом загадочном уведомлении. Подруга бросила на меня умоляющий взгляд, и мне ничего не оставалось, как пойти к мобилю, хотя видит Пречистая, как же я опасалась новых потрясений!

— Прошу прощения, милорд, но всё уже решено. Так будет лучше для всех.

Несмотря на бледное лицо, Фрэя говорил на удивление твёрдым и даже жёстким голосом. Я замерла, не понимая, что происходит. В какой-то момент мне даже пришло в голову, что дворецкий вместе с Люси решили уволиться. Я ведь знала, что у них завязались отношения. Возможно, эта пара захотела покинуть Крапиву и жить своей жизнью? Как можно запретить подобное? Тем более что положение лорда Морроуза довольно шаткое. Хорошо, если задумка Оберлинга увенчается успехом. А если Эдвина действительно вдруг призна́ют преступником и заговорщиком? Милорд был готов к риску. Я тоже: моё желание — быть рядом с возлюбленным и в скорби, и в радости.