Команда - Погуляй Юрий Александрович - Страница 41

– Если он с ними не заодно! - вдруг огорошил меня Лайрам.

– С-с-спятил? - даже начал заикаться я от подобной версии. - Он в этой деревне десять лет живет!!!

– А родился и вырос он среди северян!

– Моя мать тоже северянка! - взвился я, - надеюсь, что это не говорит о моем возможном предательстве?

– Извини, я не хотел тебя оскорбить. Но пойми, Азул мог и ошибиться!

– Та-а-а-ак…

– Лучше смерть по своей глупости, чем из-за чужой ошибки, - загадочно произнес Лайрам, и в его глазах зажегся странный огонек.

К нам подошел Клайв, уже без шлема и оттого широко улыбающийся. Я его понимал, сейчас стояла середина лета и в доспехах, а особенно в шлеме, было ничуть не прохладней, чем в печке.

– Азул сказал, что они остановятся у нас на ночь. А с утра будут говорить.

– Клайв, это ловушка! Наверняка ночью к деревне подойдет большой отряд северян, а эта дюжина откроет им ворота! - протараторил Лайрам.

– Это не так-то просто, друг Паникер, - добродушно усмехнулся сотник. - Я ночью обязательно дозоры поставлю и охрану на воротах усилю, так что спи спокойно… Видишь, Пака, а у меня, оказывается, тоже есть склонность к панике.

– Клайв! Их надо схватить и повесить! - чуть не взорвался Лайрам.

– Они гости! А негоже так принимать гостей! Да пусть они хоть оборотные, но предки не простят меня, ежели я начну вешать всех тех, кто пришел ко мне домой! - посуровел сотник. - Езжай-ка ты, Лайрам, в казарму, отдохни, а то ты плохо выглядишь.

Лайрам сплюнул на землю:

– Вот что они думают о наших предках! - прошипел он и отошел.

– Отчасти он прав, - промолвил Клайв, проводив его взглядом. - Но об этой дюжине меня утром наш маг предупредил. Он магией своей, чтоб ему пусто было, все вокруг ощупал. Этой ночью до нас никто не доберется, в округе все чисто. - Сотник вдруг усмехнулся, - Аустерион даже рассказал мне, что один из ребят - Валдай Длинный - в лесу с девкой из кабака развлекался. Так что все будет спокойно, - от магии никто скрыться не сможет.

Я улыбнулся - Клайв обладал потрясающим даром. Он мог в одну секунду успокоить и обнадежить своих солдат. Клайв был отличным командиром.

Когда начало темнеть, наш отряд вернулся в поселение. Проехав сквозь вырубку вокруг деревни, мы подъехали к частоколу. Двое ребят-стражников, еще издали нас заметив, предусмотрительно открыли ворота, и наш отряд, перешучиваясь с охранниками, проехал внутрь.

Все поселение только и говорило, что о дюжине северян. Гостей поместили в Большом Доме, и сейчас там шел пир. Я почувствовал легкий укол какой-то глупой ревности, - Большой Дом был для меня как палаты князя в столице. Огромное, двухэтажное полукруглое здание, способное вместить под сотню человек, возвышалось на холме в центре деревни. В нем жили и совещались старейшины, в нем изредка проходили праздники, но ни разу, ни разу никто из Стальной Дружины не был туда приглашен… А северяне в первый же день удостоились такой чести. Обидно, честное слово.

Лайрама я встретил у ворот казармы, вид у него был подозрительно растрепанный.

– Ну что, Паникер, войска варваров, видимо, отменяются, - на проходе я похлопал его по плечу, но тут он внезапно перехватил мою руку.

– Пака, их вожак говорил с Аустерионом.

– Ну и что? Он ведь один из старейшин, - я осторожно высвободился, с подозрением косясь на его взлохмаченные волосы.

– Они говорили один на один!

– Точно! Это заговор! -сорвался на ерничанье я. - Аустерион маг, и ты сам говорил, что он жил среди варваров!

– Именно! Его же изгнали! Северяне очень рьяно относятся к подобным вещам! Никто из них не стал бы говорить с изгоем!

– Лайрам, иди поспи, все в порядке, - я с участием посмотрел на приятеля. Определенно, таким я его еще не видел… ну и втемяшил же он себе в голову такую чушь. Это похоже на сумасшествие. - Клайв же сказал, что ночью никого не будет, а он свое дело знает.

– Мне бы его уверенность…

– Послушай, сегодня был безумный день, мы все устали, но он закончился. Забудь! Завтра узнаем, что нужно этим дикарям, а потом пошлем за войсками в столицу. Все!

– Дурак ты, Пака! - лицо Паникера внезапно разгладилось, и он устало посмотрел на меня. - Я не спятил, поверь. Да, я склонен к панике, но зато я до сих пор жив и с моими близкими еще ничего не случилось. Понимаешь ты, что я не за себя боюсь? Я погибну, ты, Клайв, да и все, кто способен держать оружие. А женщины? Дети? Проще умереть, когда ты можешь попытаться что-то изменить, а бессилие… Чувство коровы, идущей на бойню… На мой взгляд нет ничего более отвратительного.

– Ты хороший человек, Лайрам, я всегда это знал, но сейчас ты не в себе! - я положил ему руку на плечо, почему-то чувствуя себя последней сволочью. Может, он действительно заботится об окружающих, а я все равно продолжаю считать, что он спятил? - Ничего не случится! Сегодня ничего…

Паникер неожиданно улыбнулся и посмотрел на стоящий на холме Большой Дом.

– Я постараюсь, - вдруг произнес он.

– Эх! - я разочарованно махнул рукой, - пошли спать, день тяжелый выдался.

– Иди, - не глядя на меня, произнес он, - но меч все-таки положи рядом.

Я взглянул на Большой Дом, испытывая необъяснимую тревогу. В его окнах мерцал свет факелов.

– Ну, если тебе станет легче… - я еще раз хлопнул его по плечу и вошел в казарму, пытаясь понять, что же меня тревожит. Уже ложась, я понял - взгляд Лайрама, взгляд, как у ведомой на убой коровы…

____________________

Проснулся я от дикого крика Клайва.

– К бою, собаки! Быстро! БЕГОМ!!! - проорав это, сотник, в кольчуге на голое тело, выбежал из казармы. Я спросонья схватился рукой за меч, и только когда нашарил рукой штаны, то проснулся окончательно. Повсюду гремела сталь - дружинники поспешно облачались в доспехи. Надев кольчугу, я схватил со стойки шлем, затем сунул ноги в сапоги и вылетел на улицу. На дворе стояла ночь, часа три не меньше, однако было светло… Из-за пожара… Большой Дом был объят огнем, и тушить его было бесполезной тратой времени. Пламя ревело, пожирая крышу, обгладывая стены, из окон били настоящие фонтаны огня.

– Что стряслось?! - проорал я Клайву. Сотник в нетерпении топтался на месте, ожидая, когда какая-то часть бойцов окажется на улице. Лицо его было искажено яростью.