Первый среди равных. Книга II (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 55

— И вы правы, Ярослав Константинович, — кивнул Ратай. — Никто не любит ошибаться. Приходится чиновнику всячески изголяться и приписывать бойцу несуществующие дефекты, которые не видны с первого взгляда, но которые не дают ему развиваться дальше. А фантазия у господ чиновников ой какая живая! Фактически, своей ошибкой он ставит под сомнение свою личную компетенцию, а следовательно — дает повод усомниться в его квалификации. Дружины аристократов — это власть и сила родов и многие стараются пропихнуть в подобные комиссии своих людей. Так что удержаться там очень сложно. А следовательно, такой служащий сделает всё, чтобы прикрыть свою… простите, задницу.

— Звучит очень странно, — нахмурился я. — Служба же должна работать на благо родов и Империи, не так ли?

— Всё так, — немного смущенно развел руками Ратай. — Но на деле происходит так, как я описал. Все эти «фантазии» проверяющего фиксируются и просто чтобы оспорить их, дав бойцу шанс через два года, роду придется подавать в комиссию возражения, которые… Ну, вы сами понимаете как их рассматривают. Всё зависит от влияния рода, которого… — Ратай снова зсмущался.

— … моему роду сейчас очень не хватает, — холодно улыбнулся я, продолжив его фразу. — В целом я понял. То есть двухгодовая отсрочка по-факту своеобразная «черная метка», которая с большой вероятностью хоронит будущее любого бойца?

— Именно, — кивнул головой Ратай. — Помимо прочего, большой процент таких отказников существенно снижает рейтинг дружины рода в списках комитета. Ну и отношение ко всем остальным портится следом. Когда в дружине две тысячи человек и пять отказников, особой роли это не играет. А когда шестьдесят бойцов, двадцать из которых провалились на экзамене — расклад совсем другой.

— То есть, просто по своему решению экзаменаторы могут документально и морально уничтожить любого моего дружинника, сломав человеку карьеру и жизнь? — хмуро уточнил я.

— Не уничтожить, но унизить на всю Империю ваш род вполне в их силах, — кивнул Аршавин. — Это как раз тот случай, о котором вы говорили по дороге в имение. Такой поворот очень многих отпугнёт от службы роду Разумовских. Калечить себе будущую карьеру мало кто захочет.

— Что мы можем сделать? — прямо спросил я.

— Заявки на подтверждение рангов уже направлены, поэтому тут изменить ничего не выйдет, Ярослав Константинович, — рассудительно ответил Шатун. — За старичков я не переживаю — каждый запросто сможет пройти проверку на ранг выше. Из новичков сомнения вызывает только та пятёрка, которая не дотягивает до Гридней. Если им придётся сдавать на Воителей, то шансы один к десяти на успех. Парни рвут жилы, но времени слишком мало прошло. Я постараюсь сделать всё возможное, но сами понимаете — за ночь особых результатов добиться не получится.

— Понял, — сосредоточенно кивнул я. — Тогда не буду отвлекать. Где огнелисы, Николай Петрович?

— У склада в клетках сидят, — ответил Ратай. — Две уже разморозились, а ещё две пока во льду.

— Найду, — произнёс я и направился к складу. Аршавин с удвоенной силой насел на своих подопечных и я даже подумал, что завтра они просто не смогут нормально сдать экзамен из-за усталости. Однако, что-то советовать Шатуну не стал. Он в этом деле разбирался получше моего.

Пара дезориентированных животных без сил валялась в клетках. Шкуры зверей едва дымились, сообщая о крайней степени их истощения. Затягивать неприятную процедуру я не стал и быстро убил пару огнелис водяными лезвиями. По сравнению с белардой, отдача энергии аспекта Огня оказалась сильно слабее. Может из-за состояния животных, а может из-за их низкого ранга. Пришлось убить ещё одного зверя, чтобы завершить формирование второй половинки сферы разума.

Набрав достаточное количество энергии, занялся её распределением. Сел на землю прямо возле клеток и минут тридцать следил за движением маны в Источнике. Сдвоенная сфера находилась в верхней левой части Источника. По мере формирования новых сфер, они будут распределяться вокруг моего дара. Как только количество дойдёт до десяти, я получу первый ранг и смогу заняться усилением всех сфер. Делать это придётся в том же порядке, но отдача будет в разы больше. Правда, затраты энергии на трансформацию тоже увеличатся. Если ещё учесть, что мне придётся создавать сдвоенные сферы, то процесс получался довольно долгий и сложный. Но путь осилит идущий. И пока динамика мне нравилась.

Вернувшись в особняк, сразу пошёл к себе в кабинет. Нужно спешно готовиться к завтрашнему экзамену и изучать все правила его проведения, чтобы подстраховаться. В итоге долгой работы нашёл интересный пункт и некоторое время обдумывал свои дальнейшие действия, а потом достал телефон и написал длинное сообщение.

Нужно было поинтересоваться последними новостями раньше, но подходящего случая не было. Дождавшись ответа, довольно улыбнулся и занялся другими делами. Их накопилось немало и я засиделся в кабинете до глубокого вечера. Помимо моих личных действий, происходило ещё много всего. Счета имперского банка, договоры с поставщиками продуктов и материалов. Настя уже всё подписала, но я привык проверять такие вещи лично.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда в дверь осторожно постучали.

— Да? — поднял я голову от бумаг и протер глаза.

— Ваша светлость, — в проеме двери появился Антип. — Все готовы к выезду.

— Спасибо, Антип, сейчас спущусь.

Я встал из-за стола и потянулся. Всё-таки работа с бумагами утомляет гораздо больше, чем упражнения с мечом и магией. Но я знал, что тем, кто пренебрегают бумагами, рано или поздно не помогает ни меч ни магия.

Я вышел из кабинета и задумчиво застыл в коридоре. Я был в камуфляже, нужно ли было переодеваться. Из соседней комнаты вышла Настя, одетая в строгое черное платье.

— Ты так поедешь? — уточнила она у меня спокойно.

— Да, — принял решение я. Это лучший вариант, учитывая куда мы сейчас едем.

На улице нас уже ждал хмурый Ратай около вездехода. Все дружинники, кроме занятых на дежурстве и в охране поместья, уже уехали.

— Вы точно этого хотите, ваша светлость? — сделал последнюю неуверенную попытку Ратай.

— Да, — кивнул я головой. — Это мой долг. И да, я этого хочу. Иначе, какой из меня князь?

Озеро Спокойствия

Земля Рода Разумовских

Огни факелов, по-старинке, освещали большую поляну, что выходила прямо на берег лесного озера. С этой стороны берег был сильно выше спокойной глади озера и с его края открывался поистине замечательный вид.

Часть поляны уже была занята. Надгробия, одной формы, но из разного времени и в разном состоянии, обозначали места, где испокон веков хоронили щит и меч рода Разумовских — его верных дружинников. Большинство из могилок заросли сорной травой, сказывался упадок территории рода за последние несколько лет, когда большинство родственников погибших покинули насиженные места в поисках лучшей доли.

Прямо сейчас, в трех выкопанных ямах лежали три гроба. Каждый из них был покрыт стягом рода Разумовских, отдавая последнюю дань уважения лежащим в нём людей, которые пожертвовали своими жизнями ради рода.

Николай Петрович Аршавин, закончил свою речь. Это было его долгом и его крестом, что он взвалил на себя, согласившись возглавить дружину рода. Но, именно к этому ритуалу, Ратай никак не мог привыкнуть. Каждый раз, когда он хоронил своих бойцов, ребят, которых он воспитывал и обучал, как родных детей, он неизменно испытывал сильную печаль и к горлу у него подкатывал комок. Особенно, если у погибших бойцов были свои дети.

А прямо сейчас, в первых рядах, стояла заплаканная молодая женщина, которая одной рукой нервно теребила шейный платок, а второй сжимала худенькое плечико мальчика, лет шести, который мужественно шмыгал носом, стараясь не заплакать.

На похоронах сегодня было неожиданно людно и это тоже смущало Ратая. Обычно, участниками были лишь дружинники — товарищи погибшего и его родственники. Сейчас же, здесь были почти все жители Себыкино. Вести разлетались быстро. Новость о том, что на похоронах будет лично присутствовать сам князь, подтолкнула жителей к участию в церемонии. Еще не все из них видели молодого князя вживую, но то, что рассказывали друзья и знакомые, дружинники и новые работники сортировочного цеха, разжигало жгучий интерес в сердцах жителей деревни, которые неистово желали перемен в своей жизни. Позитивных перемен.