Раб и солдат - "Greko" - Страница 2

Столкнулись! Страшные клыки лязгнули в холостую, ибо Вася отшвырнул тушу. Вернее, присев, перебросил через себя. И волк на скорости влетел в еловые лапы, послужившие бывшему мотострелку ночным домиком. Визг разорвал утреннюю тишину окрестного леса.

Вася развернулся, готовый принять свой крайний бой. Не понадобилось. Волк счел за умное ретироваться. Мгновенно взопревший выживальщик тяжело перевёл дух. Уронил погибшие тапочки на хвою.

— Пошел отсюда, скотина! — огласил горные склоны его истошный крик.

«Скотина» послушалась. Стремительно, словно молния, исчезла в ельнике, поджав хвост.

Вася перевел дух. И тут же подскочил на месте. Его кто-то окликнул. На ближайшем холме, словно лесной дух, возник человек в странном для леса наряде. В черкеске, знававшей лучшие дни, и со старинным ружьем в руках. Он быстро сближался с Васей, не сказав и полслова.

— Ахмат — сила, брат! — громко приветствовал его выживальщик, мгновенно нарисовав себе в голове теплый дом, горячую похлебку и мобильную связь. — Ты откуда красивый такой⁈ Танцор на свадьбах?

«Танцор» не соизволил даже улыбнуться. Вместо положенных в горах приветствий, выбросил приклад своего ружья в Васину голову.

Это было последним, что увидел несчастный Вася, прежде чем отрубиться.

Коста. ЮБК. Рождество — 1838.

Краткая история Косты Варваци, рассказанная в цикле «Черкес».

Он, грек из Салоник, родом из Тбилиси, живший в начале XXI века, очнулся в Стамбуле в 1836 году в теле своего пращура. И попал в мир плаща и кинжала, в котором не было места нравственной брезгливости, в качестве двойного агента. Выживал как мог, боролся изо всех сил и нашел — и свое место в новом-старом мире, и свою любовь, грузинку Тамару. Совершил много подвигов, был не единожды ранен, добился под именем Зелим-бей авторитета у вождей Черкесии, получил русский офицерский чин и орден, расстроил — не до конца — планы английской разведки на Кавказе. Последнее дело привело его в Крым, где обосновалась его семья и где его ждала жена с телохранителем и другом, бывшим алжирским пиратом безъязыким Бахадуром. Подробнее читайте в 1–5 книгах цикла «Черкес».

Не сказать, что две недели карантина в Керчи пролетели незаметно. Но и без особых напрягов. То, что я на блюдечке приволок местному гарнизону турецкую кочерму с контрабандистами, вручил все это добро ему в руки без условий и без жажды лавров, обеспечило мне комфортные условия и всеобщее внимание. Ел досыта, отсыпался вволю.

Вышел аккурат за день до рождества. Тут пришлось взять ноги в руки, если хотел успеть к празднику к родным. С условием, что по дороге нужно было забрать жёнушку и Бахадура. Заскочил сначала к коменданту. Тот встретил меня без восторга. Устал, да и сам уже мечтал побыстрее начать праздновать. Но стоило мне представиться по форме, как он неожиданно встрепенулся. Тут же вся его апатия куда-то подевалась. Выпрямился, засиял, развел руки с улыбкой. Будто хотел меня обнять, как родного. Наконец, начал говорить.

— Константин Спиридонович! Дорогой вы мой!

Я не смог скрыть своего удивления. С чего такая радость? И почему я «дорогой» для незнакомого мне офицера?

— Сам Бог вас мне послал!

Ого! Бог⁈ Вот, прям, не меньше и не больше?

— А я-то голову ломаю: где мне вас искать?

Подумал, что этак комендант долго будет выражать восторги и не скажет ничего конкретного. Откашлялся.

— Рад, конечно, что так вам услужил. Только хотелось бы понять: каким образом?

— Так, вот же, — тут он начал лихорадочно копаться в довольно приличной горе бумаг на своем столе, — нет… нет… Да где же оно?

«А нечего было разводить такой бардак на столе!» — я терял терпение.

— Ага! Нашёл! Вот! Предписание из военного министерства! — он показал найденное письмо. Принял торжественную позу. — Вам, Константин Спиридонович велено передать, что Его Императорское Величество ожидает вас в Петербурге к первому февраля следующего одна тысяча тридцать восьмого года! Прошу!

Передал письмо мне.

— Фуф! — выдохнул комендант, передав мне предписание. — Гора с плеч! Теперь понимаете, как вы мне услужили?

— Теперь понимаю! — я улыбнулся. — Могу быть свободен?

— Не смею задерживать!

— С Рождеством!

— И вас, Константин Спиридонович!

От коменданта побежал на станцию. Так отвык от бега, все же на Боливарах передвигался обычно, что даже запыхался. Успел на дилижанс. Сел, смог выдохнуть. Можно было расслабиться. Впереди почти полтора дня дороги. К вечеру завтрашнего дня буду у Воронцова в Массандре. А от них до сестры, тьфу, всего ничего. Каких-то двадцать-тридцать километров. Аккурат к праздничному столу и явимся. И так меня эта мысль взбодрила, что стал улыбаться. И улыбался так долго, что соседи по поездке начали смотреть на меня с некоторой тревогой: уж не идиот ли какой у них в попутчиках? Снял улыбку. Все успокоились.

Подумал о вызове в столицу. Был уверен, что такое же предписание получили еще и Карамурзин с Торнау. Что ж, Николай верен своему слову: как и карать горазд, так и награждать. Кары я не ждал. Не за что было. Награда? Наверняка! Заслужил. Чего уж там.

Больше о делах не размышлял. Отдался поездке. Чувствовал себя королём! Потому что окунулся в мирную жизнь. Ни тебе погонь, стрельбы, крови, опасностей. Еду себе в дилижансе… Правда, местные «водилы» так и не научились осторожной езде. Четвёрка лошадей неслась с предельной скоростью. А погонщик только и делал, что подхлестывал, покрикивал, заставляя коняшек бежать еще быстрее.

«Не хватало мне еще за мгновение до встречи с родными сверзиться в пропасть!» — я начал беспокоиться.

Потом подумал, что уж слишком киношный сюжет. Слишком драматичный. Потом глянул на попутчиков. Те на скорость внимания не обращали. Привыкли уже. Тихо беседовали промежду собой. Под их бубнёж и не заметил, как заснул.

Снилась Тамара. Хорошо, что не… В общем, в приличном виде снилась. Не хватало мне ещё раз напугать попутчиков какими-нибудь стонами. Все-таки, чем ближе я был к ней, тем больше моё нетерпение. Сердце еле держалось, раздувшись до размера громадного шара, от переполнявшей его нежности.

… К вечеру следующего дня подъехали к Массандре.

Вышел из дилижанса на почтовой станции, от которой в гору шла дорога к усадьбе Воронцова.

«Опять пешкодралом!» ­ — улыбнулся.

Шагу не успел сделать, как услышал знакомый голос.

— Коста!

Ошалел. Это же Тамарин голос. В следующую секунду жена уже повисла у меня на шее. Удивление моё было настолько велико, что я не мог отдаться весь счастливому моменту встречи. И слова вымолвить не мог. Тамара, по своему обыкновению, не давала мне открыть рта. Целовала беспрерывно, что-то говорила не переставая. Успел еще только заметить верного Бахадура у неё за спиной.

Наконец, Тома взяла перерыв. Поставил её на землю.

— Ты… Вы как здесь⁈ — задал мучавший меня вопрос.

— Тебя встречаем, — улыбнулась жена.

— Да… Но откуда ты могла знать, что я сегодня приеду? Кто-то предупредил?

Тамара снисходительно посмотрела на меня. Я знал этот взгляд и знал, что за фраза следовала обычно за ним.

— Я дурак? — вздохнул я.

— Угу! — рассмеялась Тома.

— Ну, рассказывай.

— Все просто. Ты должен был получить моё письмо. Я верила в это. Знал, что я жду тебя. Ты — хороший муж. Не мог не выполнить моей просьбы. Поэтому я и Бахадур тебя встречаем.

— И сколько дней вы меня вот так встречаете?

— Всего три.

— Тамара! — я начал задыхаться.

— Ну, ну, ну! — Тамара прижалась ко мне, похлопала по спине. — Все хорошо, любимый! Все хорошо! Пойдём. Нам нужно поторопиться, если хотим успеть к твоей сестре.

— Да, да!

Тамара оторвалась от меня, сделала шаг в сторону, чтобы я смог поздороваться с Бахадуром. Обнялись крепко.

— Как ты?

— Хорошо, — ответил бывший пират на нашем языке жестов.

— Спасибо за Тамару.