Раб и солдат - "Greko" - Страница 19

— Понял, понял! — я остановил чересчур возбудившегося студента.

Задумался.

— Тебе Фонтон сказал о моей надобности?

— Ну, да, предупредил, ­– Дмитрий, которого я подстрелил на пике его проникновенной речи, опять сник, отвечал со вздохом. — Бумаги нужно выправить, чтобы в Адрианополь попасть. Дело ерундовое.

— Так я и не сомневался, что для тебя — плёвое. Я о другом. А как ты к тому отнесёшься, мил-человек (Фонтон, зараза! Вечно прилепится со своими присказками и прибаутками, словечками!), если я предложу тебе поехать со мной?

— Коста…! — Дмитрий в мгновение загорелся.

— Ты подумай, подумай. Это — совсем не прогулка. Дело опасное! Почти гарантированно дойдёт до стрельбы, — стращал я студента.

— Да, хоть… — студент запнулся в поиске какого-либо понятия посильнее, чем «стрельба», — каждый день будет перестрелка!

— Да, уж! Теперь вижу, что совсем ты тут закис и заржавел! ­– я рассмеялся. — Тады — ой! Но тут, Дмитрий, всё от тебя зависит! Тебе Феликса Петровича убедить нужно. На меня ссылайся. Да и я поговорю!

— Не слезу с него, пока не согласится! — загорелся Дмитрий.

«Вот уж не думаю, что прям таких усилий потребуется. Феликс Петрович понимает, что это — всего лишь рекогносцировка. Особых ужасов, что я описал студенту — не предвидится. Отпустит с чистой совестью. Он человек очень умный. И сам понимает, что Диме нужно встряхнуться!»

— Что ж — решено! — подытожил я наш разговор.

— Спасибо тебе, Коста! — студент не удержался, обнял меня.

Потом взглянул на Бахадура…

— А ты знаешь, что алжирские пираты…

А я всё ждал: когда же он оседлает конька своего любимого и заработает «энциклопедией»! Дождался! Дима посыпал фактами, интересными подробностями. Чертяка умел привлечь внимание! Бахадур сразу же навострил уши. Внимательно слушал. Качал головой. Цокал языком. Поневоле и я поддался. Дальше мы с алжирцем сами выступили студентами на лекции «профессора Горшка»!

Закончилась она на пороге Фонтоновского «лежбища», куда мы прибыли из Бююкдере. Пылавший дотоле решительностью студент сразу сник, не решаясь даже войти. Я хлопнул его по плечу.

— Не боись, Димон! — подбодрил. — Я буду рядом. Но убеждать, тут извини, будешь сам! Я такой грех на душу не возьму. Не пойду в разведку с человеком, в котором не уверен до конца! Мне нужно понимать, что тебе эта поездка — необходима!

Цикалиоти на Димона не обиделся. Внял моим наставлениям. Вошли.

— А! Явились, голубки! — приветствовал нас Феликс Петрович. — Как прошло?

— Как было обещано! — заверил я шефа.

— А ты чего здесь? — спросил Дмитрия. — Тебе же поручили проездными документами заняться для нашего бонвивана.

— Феликс Петрович! — заблеял было Цикалиоти.

Бросил взгляд на меня. Я вытаращил глаза, призывая его взять себя в руки, перестать мямлить. Студент собрался.

— Чего тебе? — сурово спросил шеф.

Мимо Фонтона не прошла эта короткая сценка. Я готов был поклясться, что он, спрашивая, еле скрыл улыбку и суровый тон напустил для виду.

— Прошу вас, — Дмитрий выпрямился, убрал дрожь в голосе, — разрешить мне сопровождать господина поручика в его поездке!

— Чтооооо? — гаркнул Фонтон.

Дмитрий был на грани падения в обморок. Но я-то видел, как шеф бросил короткий взгляд на меня. В его глазах плясали веселые чертики.

«Развлечься решил! — был я убеждён. — На вшивость проверяет студента. Просит подыграть!»

— Твоя идея, поручик? — гремел шеф.

— Никак нет! Дмитрий сам изъявил желание! Горит, так сказать, жаждой подвига во имя Отечества!

— Он на женщине пусть горит! — Фонтон незаметно показал мне кулак, призывая его не смешить. — А я тут без него, как без рук!

— Феликс Петрович, так это ненадолго, — Дмитрий покрылся пунцом после слов о его незаменимости. — А дела все в порядке. К англичанам ­ еще не скоро. А дело Косты важное, ведь? Так лишняя пара рук и глаз… И греки… Там же одни греки в Адрианополе.

— Так, ведь не только важное, но и опасное? — Фонтон взглядом и проникновенным тоном выдал подлинный МХАТ. — А, если струсишь? Это же тебе не с бумагами шастать! Это, брат, дело страсть как страшное!

— Честью клянусь, не подведу. Не струшу, Феликс Петрович!

— Да?

— Да!

Фонтон «задумался».

— Ладно. Беги оформляй проездные. И на себя тоже!

— Феликс Петрович! — Дмитрий был готов броситься с обнимашками.

— Потом благодарить будешь. Когда вернёшься. И в глаза мне сможешь посмотреть без стыда и страха!

Эка Феликса «Качалова» понесло!

— Марш! Марш!

— Бахадуру проездные паспорта выправь! — только и успел я крикнуть ему в спину.

Дмитрий выбежал пулей. Едва дождавшись момента, когда затихли его шаги, мы с Фонтоном сложились пополам. Долго смеялись.

— Правильно вы решили, Феликс Петрович! — сказал я, утирая слёзы. — Это ему сейчас необходимо.

— Да, знаю, знаю, — вздохнул Фонтон. — Сам вижу, что совсем закис наш студент. Он после ваших эскапад с похищением, кровь-то распробовал. А с тех пор только кашкой и питается. Пусть развеется. Но ты, смотри, присматривай за ним. Парень умный. Нужен он мне.

— Феликс Петрович, начистоту?

— Ну, давай! — хмыкнул Фонтон.

— Если умный и нужен, что ж вы его мальчиком на побегушках? Да еще до сих пор в 14-ом ранге сидит?

— Так, мямля же! Ходит, страдает, а молчит! Это же ты его надоумил?

— Врать не буду. Я.

— А мне нужно, чтобы он сам!

— Поэтому сцену устроили?

— Ну, да. Честно говоря, думал, опять сорвётся. Не пойдёт до конца. Но ничего. Дрожал, но удержался. Голосом окреп. Так, глядишь, скоро из юнкеров в воины перешагнёт!

— То — верно!

— Ну, ладно! Ты чего дальше?

— Еще одна встреча нужна.

— С лавочником? С Тиграном?

— Феликс Петрович, — я вздохнул, — есть что-то на этом свете, чего вы не знаете?

— Есть! — усмехнулся Фонтон. — Твоя тайна! Но к Тиграну сейчас идти запрещаю. Хватит тебе гоголем разгуливать по Константинополю. Да еще с таким провожатым! Все! Ложитесь на дно. Отсыпайтесь. Отъедайтесь! Вернешься из Адрианополя, тогда и решим.

Я вздохнул.

— Не слышу! — сейчас Фонтон покинул сцену МХАТА и громыхал на полном серьёзе.

— Слушаюсь! — вытянулся я.

… Для поездки в Адрианополь требовалось выправить проездные документы — буюрулду. Чиновник-каймакам, выдававший паспорта, назначил нам в сопровождение двух жандармов. По-другому иностранцы сухим путем по Турции не передвигались. Наша поездка была оформлена официально. Ее цель — инспекция работы русского консульства в Адрианополе. Работы у него было много. Как объяснил мне Дмитрий, после последней войны возникло множество вопросов, связанных с судьбой греков и болгар, воевавших на стороне России. Их не должны были преследовать согласно пункту мирного договора. Но люди боялись. Тем более, в Адрианополе до войны случилась резня греков, симпатизировавших Греции и России.

Мы направились на почтовую станцию. Долго торговались с цыганом, отвечавшим за выдачу лошадей. Цикалиоти требовал снизить цену вдвое, как официальным лицам, а не обычным путешественникам. Мы с Бахадуром получили большое удовольствие от устроенного представления.

Наконец, выехали. Нам предстояло проехать под 300 километров. К вечеру покрыли хорошо если треть расстояния, отделявшего нас от Адрианополя. Зашли на постоялый двор. И позорно бежали из хана, где все кишело блохами.

Видя наше замешательство, к нам обратился какой-то грек в оливковом платье. Он без долгих разговоров пригласил нас к себе. Оставив жандармов кормить блох в хане, мы проследовали за моим соплеменником.

В доме у гостеприимного грека было очень хорошо: светло, просторно, чисто. И никаких блох! Широкие диваны вдоль стен и отсутствие лишних финтифлюшек, которыми грешили дома средней руки в России, претендовавших на «все по-европейски». Молодая, полная, белокурая хозяйка была приветлива и, по обычаю гречанок, очень скромна и молчалива. Дети были вежливы, красивы и здоровы. Нам дали умыться. Накормили авго-лимоном, густым рисовым супом с лимоном и яичным желтком, и отварной курицей, вынутой из того же супа. Ночь прошла спокойно. Набравшись сил и позавтракав прекрасной жареной бараниной, мы тронулись дальше.