Наш дом - Гончаров Сергей - Страница 5

– Фу!

Оленя это короткое «Фу» неожиданно настолько сильно задело, словно это сказали обо всём его творчестве.

– Уважаемая Белка! – почти как Лев прорычал Олень. – Очень и очень некультурно так говорить!

Белка остановилась, обернулась и захлопала глазами, не понимая, чего художнику от неё надо.

– Нельзя так говорить! – сказал Олень.

– Как так? – пребывала в замешательстве Белка. – Что я такого сказала?

– Вы сказали «Фу» об этом! – указал Олень на открытый подвал. – В нашем культурном доме все уважают друг друга! И мы должны уважать крыс, ведь они уже часть нашего дома!

– Уважать крыс?! – охнула Белка. – Да за что же их уважать?!

– Потому что чужую культуру, чужие традиции надо уважать! – Оленю казалось, что он объяснял прописные истины, поэтому не мог понять, как так получилось, что Белка этого не разумела.

Впрочем, он тут же догадался. Всё просто. Белка ведь с четвёртого этажа. А там, как и на третьем, все животные обычные работяги.

– Крысы стали частью нашего дома, поэтому мы обязаны уважать их вкусы, их традиции, их культуру, их музыку. Через это мы покажем, что уважаем их. И тогда они будут уважать нас.

– Они? Уважать?! – Белка даже сделала шаг к Оленю, будто плохо расслышала. – Крысы никого не уважают! Никогда. Они даже за животных никого кроме себя не считают! Почему это я должна их уважать?

– Потому что мы живём в культурном доме! – начал злиться Олень на глупость Белки. – Потому что мы должны быть культурными и тогда все, кто хочет жить с нами, тоже будут впитывать эту культуру, будут тоже становиться культурными! Всё просто!

– Глупость какая! – фыркнула Белка. – Крысы на то и крысы, чтобы плевать на любую культуру, кроме собственной.

Олень от злости едва не швырнул свою лучшую картину о пол. Раз и навсегда он понял, что белки крайне глупы для уяснения простых истин.

Однако и сдаваться не собирался.

– Ещё раз повторяю! – с нажимом произнёс Олень. – Если хочешь, чтобы крысы уважали нас, то уважай их!

Белка настолько красноречиво поглядела на художника, словно собиралась спросить: «Дядя, ты совсем глупый?». Вслух, однако, сказала:

– Да я что, совсем не в себе, чтобы уважать крыс?! Хочешь их уважать – уважай. Только не жди от них ничего кроме презрения и гадости. Наглости и агрессии. Это же крысы, что с них взять?

– Да-а-а… Это же белки… – буркнул под нос Олень. – Что с них взять?

На том и разошлись. Белка отправилась к себе домой, а Олень пошёл вешать свою самую лучшую картину. Прошёлся по первому этажу и уже собрался подниматься на второй, когда увидел подходящее место неподалёку от спуска в подвал, как раз рядом с предыдущей самой лучшей картиной.

Олень подошёл, примерил полотно. Затем поставил его к плинтусу, собираясь забить гвоздь в стену. В этот момент его взгляд упал на соседнюю картину, которой он очень гордился, ведь изобразил на ней своего далёкого предка – великого поэта. Теперь он с негодованием обнаружил, что его знаменитому предку ручкой пририсовали усы, козлиную бородку и тыкавшийся в ухо половой орган.

– Какое бескультурье! – охнул Олень. – Это кто же мог такое сотворить?! – спросил у испоганенного предка.

Тот ему, естественно, не ответил.

***

Кабан, как всегда, с утра хорошенько выспался. Он вообще не позволял себе подниматься раньше, чем надоедало лежать. Иногда это затягивалось даже до обеда, но Кабан считал это нормой, ибо работа у него сложная и ответственная, поэтому спать надо вдосталь. После завтрака он включил компьютер, запустил калькулятор. Затем умножил восемнадцать на тридцать шесть. От получившегося значения вычел сорок восемь. Получилось ровно шестьсот. Довольный полученным результатом, Кабан откинулся на спинку стула. Внезапно осознал, что сильно утомился. Потрудился он замечательно, пора и отдохнуть. Лучшим отдыхом Кабан считал прогулку вокруг дома, поэтому на неё и отправился.

Ещё спускаясь на первый этаж, он услышал выкрики и неприятную крысиную музыку. Решил, что в подвале разгорелся скандал. Где-то в глубине души у него появились сомнения, правильно ли сделал, что позволил Льву поселить в их доме крыс. Дойдя к спуску в подвал, он увидел, что дверь скрылась в неизвестном направлении. Из глубин дома звучала неприятная, нестройная крысиная музыка. Однако крики раздавались не оттуда, а с улицы.

Для себя Кабан отметил, что надо бы провести с крысами воспитательную беседу, ибо демонтировать подвальную дверь, находящуюся на балансе дома, им никто не позволял. Однако в данный момент его больше волновали агрессивные и яростные крики с улицы.

Выйдя из подъезда, Кабан увидел, как прямо возле входа Росомаха бросалась на лис со словами:

– Слышь, беспредельщики, вы на кого бочку катите?! Да я вам сейчас бубны поотбиваю, мыши вонючие!

Ничего крайне удивительного председатель дома не увидел.

Росомаха жила на втором этаже. Как все знали, там обитали маргиналы. Росомаха никогда и нигде не работала, жила непонятно на какие средства да на скудное пособие и отличалась повышенной агрессией.

Лисы жили на третьем, но кардинально от Росомахи ничем не отличались. По крайней мере, для Кабана. Да, лисы работали у Льва. Однако на этом их отличие от жителей второго этажа для него заканчивалось.

Несколько мгновений Кабан пытался понять суть полыхавшего конфликта. Однако в подобных ситуациях сделать это сложно. Лисы кричали на Росомаху. Росомаха кричала на Лис.

– А ну-ка тихо! – во всю мощь гаркнул председатель.

На несколько мгновений действительно повисла тишина. Лисы и Росомаха удивлённо поглядели на Кабана.

– Скройся, сундук, – бросила Росомаха.

– Да, уйди, – в один голос сказали Лисы. – Сами разберёмся.

И они продолжили ссору.

Кабан почувствовал, как всё в его груди заполыхало. В следующий миг Росомаха укусила одну из лис. Тут же завязалась потасовка. Это стало прекрасной причиной для председателя сообщить об инциденте охране.

Кабан немедленно вызвал волков. Ждать их долго не пришлось. Тем более, когда их вызвал председатель дома. Уже через минуту, как раз в самый разгар потасовки, к подъезду подъехала машина охраны. Волки выскочили и тут же быстро и профессионально положили на асфальт и связали руки всем лисам и Росомахе.

– Что с ними делать, гражданин Кабан? – спросил Волк.

– Всех судить, – равнодушно ответил председатель. – Они нарушили порядок, поэтому должны быть наказаны.

– Так точно, гражданин Кабан! – ответил Волк и ушёл исполнять приказ.

Кабан ещё немного понаблюдал, как волки запихивали в машину лис. Когда тащили Росомаху, та пыталась кусаться и рычала:

– Отпустили меня, волки позорные! Быстро отпустили, псы помойные!

***

Кабан как раз закончил ужинать, когда в его дверь позвонили. В недоумении он пошёл открывать. По пути гадал, кто бы это мог быть? Лев на Райском острове. Волк? Уточнить, что делать с задержанными лисами и Росомахой? Так у него вроде имеются внятные инструкции. Кто-то из жильцов дома? Так им, вроде, известны его часы приёма. В другое время они не приходят.

Продолжая гадать, кто мог нагрянуть в столь поздний час, Кабан открыл дверь. На пороге стоял Белый Крыс с красными глазами.

– Зидраствуй, харощий! – сказал Белый Крыс с жутчайшим акцентом. – У мэня к тэби по делю.

В первый миг Кабан хотел послать Белого Крыса… в подвал. Однако что-то во всей ситуации показалось опытному председателю подозрительным. Этот визит попахивал чем-то интересным.

– Заходи, – пригласил Кабан.

Он провёл неожиданного и нежданного гостя в гостиную, где усадил в кресло. Сам сел напротив.

– У мэня к тэби по делю, – вновь сообщил Белый Крыс.

– Это я уже понял, – поторопил Кабан. – Ближе к сути.

– Ми пгварить и ресить. Нас зидэс маного и нада шитоби биил кирисиный общность, – сказал Белый Крыс.

Кабан несколько мгновений пытался расшифровать жуткий акцент гостя. Наконец, понял, что тот сказал: «Мы поговорили и решили. Нас здесь много и надо, чтобы была крысиная общность». Что такое «крысиная общность» Кабан не представлял. Поэтому решил уточнить: