Эпоха Мары (СИ) - Коруд Ал - Страница 57

Молодой патрульный озадаченно размышлял. Как у них тут в Петербурге все непросто. Может, ну его на фиг?

— Вот гады!

— А ты ловко его, и сразу под дых, чтобы не рыпался. Бокс?

— Рукопашка. Первая егерская.

— Братишка! — парень протянул руку. — Первая гвардейская.

— Рад знакомству.

Внезапно полицейский из далекой Чухломы осознал, что он вовсе не одинок и здесь, пожалуй, стоит зацепиться. Везде есть Свои люди, а не только напыщенные интеллектуалы.

Сенатская площадь

Перед парламентом Росской Конфедерации всегда скопление людей. Жандармы лишь следили, чтобы не скапливались толпы и не заходили за ворота. Автомобили сенаторов и депутатов проезжали по специальному коридору, грамотно огороженному бетонными вазонами. Петроградцы, люди культурные и цветы старались никогда не мять. Любого случайно затесавшегося туда хулигана тут бы же одернули. В сером городе на Нево всегда не хватало ярких красок. Потому каждое деревце или клумба были под защитой всех горожан.

И горе тому застройщику, что не думая, начнет ломать зеленые насаждения. Один из первых громких конфликтов с мигрантами как раз случился по этой причине. В районе Шуйского дворца было намечено строительство элитного жилья. Подрядчик прибыл из провинции, рабочие с Хивы. Поэтому в ход сразу пошли бульдозеры. Коренные жители не хило так поели ухи, увидав, как сносят все зеленые насаждения, и выкатились на улицу. Народ там жил простой, работяги с близлежащих заводов. Бульдозер в итоге оказался сожжен, а мигрантам и прорабу набили морду. Прибывшая жандармерия еле-еле смогла арестовать всех зачинщиков и увезти в участок. Но туда тут же прибыли руководители оборонных предприятий и, размахивая регалиями, освободили всех рабочих.

Оборонный заказ — дело святое. И погоны с большими звездами не помогут. Ибо их работа на контроле у Самого!

Поэтому жандармы никак не ожидали с той стороны подлянки. Толпа восторженно приветствовала кортеж Сотоцкого. Лидер национал-патриотов ехал в открытом лимузине стоя. Он махал и кричал своим сторонникам, вызывая бурю эмоций. Экзальтированные дамы, «пикейные жилеты», политически активная молодежь. Типичная публика для этих мест. Но опытный взгляд заметил бы в толчее постоянно нарастающий приток молодых крепких людей. И кто-то из спецов уже зашевелился, спешно вызывая резервы. Сегодня в Госсовете проходили важные голосования. Не хватало только скандала.

Но они опоздали. Кортеж «Конфедератов» лишь повернул к дворцу, как внутри толпы зашевелились. К огромному удивлению наблюдателей вдоль цветочных вазонов встала линия раскладных стремянок. Появились плакаты «Досрочные перевыборы!», «Предателей к ответу!», «Конфдераты — изменники!». Как обычно, приятного проезда к месту триумфа в этот раз не получилось. Глава самой крупной фракции Госсовета, ставленник олигархов Мирон Колобродин растерянно спросил:

— Что происходит? Кто разрешил?

Колобродин все еще жил довоенными временами и даже на публике косячил напропалую. Политика вещь жестокая. Если ты не отвечаешь моменту, то уходишь в историю.

— Закрывайте окна!

Но возглас помощника опоздал. В машину брызнули потоки вонючей жидкости. И пахла она вовсе не фиалками. Лобовое стекло покрылось коричневыми кляксами. Большего унижения не могло быть придумано. Главу фракции открыто макнули в дерьмо. Кадры с лозунгами и закидыванием фекалиями за несколько минут разлетелись по всей стране. И через час уже бывшего политика осмеяли все, кто мог.

— Позор! Позор!

— Долой диктатуру прихвостней олигархов!

— Конфедераты вон!

— Предатели!

— Убийцы!

В этот момент появились ряды одетых в полную сбрую жандармов и начали оттеснять толпу с площади. Но уже было поздно. Акция удалась. И даже непонятно, на кого сей инцидент свалить. Колобродина в свете последних событий ненавидели многие. Началось еще тогда, когда он называл Республиканцев мятежниками и ублюдками. Именно его фракция продавила отказ тем в помощи. И все поставки, и поток добровольцев в Черноруссию шел по сути нелегально.

Только вот народ и страна решили иначе. Пограничная служба смотрела на трансфер сквозь пальцы. Бывшие военные и ветераны Яицкой кампании открывали фонды помощи, тренировали ополченцев и создавали ту медийную среду, что нынче торжествовала. Только слепец не мог этого видеть, как и ощутить симпатии населения. Но обрюзгшие «госдеды» именно такими и оказались.

Первыми обосрались замшелые генералы, выпускники Академий, где преподавали методы войн позапрошлого века. В то время, когда бригады Республики учились окапываться, минировать, использовать новые методы разведки и молниеносных ударов. Армия Конфедерация перла вперед колоннами, устраивала на линии боевого соприкосновения построения и тщательно следила за белизной подворотничков. В итоге вскоре она умылась кровью и потерпела поражение. Даже кадровые гвардейские дивизии, как оказалось, не умели воевать по-современному. Но они хотя бы начали учиться.

Толчок переменам дала мобилизация. Резервисты, в большей части резкие провинциальные мужики, ненавидящие столицу и олигархат, устроили через свои семьи и знакомых жесткую медийную выволочку зажравшимся золотопогонникам. Хотя мобы по простоте душевной использовали не только слова. Немало морд забывщего совесть офицерья оказались биты, а контрабасы внезапно ощутили собственную никчемность в обычной армейской жизни. Резервисты — это вам не срочники. Они «профессионалов» ни во что не ставили.

Попытка обуздать вспышки народного гнева с помощью военной контрразведки и жандармов в итоге вылилась в несколько вооруженных мятежей. Которые пришлось гасить не силой, а переговорами с помощью Республиканцев. Да и что могут легковооруженные жандармы против махры с танками и артиллерией. Пехота уже нюхнула крови, осознала, что её жизнь не стоит и копейки. Потому была зла и мотивирована. А в подразделениях полевой жандармерии резко увеличилось число дезертиров и больных.

«Круги последствий» расходились все дальше и дальше по остаткам великой державы, угрожая обернуться настоящим землетрясением. В такие дни стоило находиться лицом к народу. Но кто-то был излишне легкомысленен. Другие вообще думали задним местом. Так или иначе, но часть политиков прозевала тектонический сдвиг в сознании народном.

— Что будем делать?

Пока Колобродина отмывали от дерьма, короткое совещание проводили его заместители. А они были на редкость растеряны. Это не на заседаниях Госсовета красоваться или светских раутах торговать лицом. Как всегда, безупречно выглядевший Александр был молчалив и угрюм. В кои веки он не получил от своих хозяев подробных инструкций. Были лишь брошено вскользь — Импровизируй! Но отмалчиваться уже не получалось. Придется рискнуть.

— Голосуйте за перевыборы.

Сенатор Мазулин сумел лишь пискнуть:

— Но как? Нас же всех…

— Не всех. Или уйдете красиво и по закону, или вас выведут. Чуете разницу?

Холеное лицо первого заместителя и вдобавок представителя конкурирующего клана Гельца осталось непроницаемо.

«Эта гадюка явно что-то знает. То-то так спокойно выглядит. Наверняка уже переметнулся. Сволочь!»

— Я также за перевыборы. И партии срочно необходим ребрендинг. Я иду в зал, а вы, Мазулин, начинайте готовить пресс-конференцию. И мне нужны все наши политтехнологи.

— Но как же Мирон Аркадьевич?

— Он в говне. И ты так хочешь закончить?

Мазулин вспыхнул:

— Ни в коем разе! Я ушел звонить.

Гельц ухмыльнулся уголками губ. Этот прыщ сделает все что угодно, лишь бы остаться на плаву. Как же — такая известная фамилия! Целая династия постимперских политиков.

— Александр, когда мы проведем конкретные переговоры?