Последний суд - Мишина Влада Владимировна - Страница 7

Сет отступил от алтаря. Хотя куда правильнее было бы сказать – отшатнулся.

Обездвиженный, беспомощный хекау хотел бы закрыть глаза. Хоть на мгновение перестать видеть её тело. Но, как и Атсу, он был лишён даже этой малости.

«Наверное, дать тебе умереть было бы милосерднее, – думал Анубис, стоя над телом грешной аментет. – Ты заслужила покой… И жизнь».

Последняя мысль проскользнула в разум Карателя против его воли. Как бог, он плохо понимал, что означала смертная жизнь и какую цену она имела для тех, чей срок под солнцем был конечен.

«Но эта смертная любила жизнь. Каждую секунду».

Анубис помнил, как Ифе боролась за неё, совершая ошибки, греша, улыбаясь и плача.

«Всё началось из-за тебя». Каратель был зол на аментет. Зол на дядю, который продолжал управлять им. Зол на смертных хекау и вора, веривших в собственную непогрешимость и не желавших подчиняться законам. Но началом всех его ложных решений стала именно грешница.

«Ифе», – перед мысленным взором Анубиса мелькнуло воспоминание.

Это было всего несколько минут назад, когда на пыльной земле разрушенного Бата лежала мёртвая на первый взгляд девушка, а Сет просил остановить её на грани.

Теперь, стоя перед телом в зале мумификации, Карателю всё же предстояло сделать выбор: помочь дяде, выполнив его просьбу, или позволить аментет умереть окончательно.

«Она умрёт через миг», – понимал бог.

– Ты перенёс нас сюда. Если принял решение, то, молю, поторопись… – умолял Сет, не приближаясь ни к телу, ни к племяннику.

Но Анубис не слушал его. Тот был лишь шумом на задворках сознания – грешный бог больше не имел над ним власти. Решение, которое принимал Каратель, на этот раз зависело лишь от него.

«Ифе, я хочу понять, что такое смерть, – с удивлением думал он. – И каково это – ценить жизнь, зная, что можешь потерять её в любой момент».

Когда Каратель шагнул к телу на алтаре, в его голове не было ни единой мысли про Осириса. Конечно, он помнил, что делает всё для защиты отца, но, касаясь лба Ифе, Анубис вспоминал не свой долг, а цвет глаз грешницы, которая с такой лёгкостью разрушала порядок мироздания.

Он не знал, что тогда, в скрытом храме в Дуате, где время текло иначе, она тоже думала о нём. На этот раз Каратель не слышал мольбы аментет, ведь души в загробном мире уже не могли взывать к нему. Но, задерживая её тело на грани жизни и смерти, он всё равно вспоминал её.

Думал о ней.

«Верни себе жизнь, грешница. Твой срок ещё не пришёл».

Эта мысль была для Анубиса странной. Пожалуй, впервые с момента встречи с аментет, он действительно хотел, чтобы она жила.

«Но почему я хочу этого? – не мог понять бог. – Почему я собираюсь сам нарушить законы мироздания ради тебя?»

Насущные вопросы, к сожалению, отнимали тот самый миг, который оставался у Ифе. И Анубису предстояло не просто подумать, но и начать действовать.

– Прошу тебя, Инпу, – тихо сказал Сет, всё-таки делая шаг к алтарю.

Каратель не ответил ему. Он лишь молча простёр руки над телом девушки, вливая в него зелёные потоки силы Дуата.

Останавливая на грани.

Услышав шорох у входа в комнату, Ифе поспешно вытерла остатки слёз, от которых стянуло щёки, и села на кровати.

Шани вошла нарочито широким шагом, словно не стояла только что за стеной и не слышала ничего из безумия аментет.

– Мало кому погребальные рясы бывают к лицу, – улыбнулась она.

– И редко кто может услышать такой комплимент, – Ифе была даже рада ехидно приподнять бровь.

– Надо же, аментет, которая умеет шутить!

– Мне было у кого учиться.

Услышав ответ девушки, Шани мгновенно стала серьёзной.

– Кстати, об этом. Ты знала моего брата.

Аментет непонимающе нахмурилась.

– Да, я же всё рассказала…

– Верно. Такое сложно просто выдумать. Особенно детали про Атсу. Он именно так и должен был вести себя в тех ситуациях, что ты описала.

– Значит, ты веришь мне? – уточнила Ифе.

– Верю. И поэтому сама доверюсь тебе, – Шани закрыла вещной сундук и села прямо на него. – Всего я рассказать не смогу. Это не только моё решение. О тебе стоит узнать остальным.

– О ком ты?

– О нескольких других маа-херу, до одури уставших тратить посмертие на блаженство.

Ифе с удивлением и интересом слушала Шани, предчувствуя открытие очередной небывалой тайны.

– Как я уже сказала, мы занимаемся своего рода контрабандой душ от первых врат Дуата на Поля Иалу. Договор прост – душа отдаёт нам всё ценное, что было с ней при захоронении, а мы помогаем ей пройти этот непростой путь.

– Но зачем вам ценности, если аментет и так могут создать всё, что угодно? – настороженно спросила Ифе.

Шани ухмыльнулась, проводя рукой по своей одежде.

– То, что создаётся на Полях Иалу, неразрывно связано с Дуатом. Оно не может существовать в мире смертных.

– Но… – понимание пришло к аментет, и она оборвала свой вопрос почти криком. – Постой! Вы возвращаете вещи душ обратно в мир смертных?!

На губах маа-херу расплылась гордая улыбка, сделавшая её лицо ещё прелестнее.

– Да! – рассмеялась она. – Согласись, они там нужнее, чем здесь.

– Но как?

– А вот это я пока не могу рассказать. Мы не сами нашли путь. Нам открыли его. Эта тайна может нас всех отправить в небытие. И решение о том, рассказывать ли её, я сама не приму.

«Это невозможно! Неужели Осирис настолько слеп даже в Дуате?» – Ифе испугалась греховности этой мысли и тут же постаралась выкинуть её из головы.

– Кстати, вещи мы возвращаем в мир смертных не бездумно, – невольно помогла ей отвлечься Шани. – Переход в Та-Кемет как раз настроен на трущобы нескольких сепатов. То, что не нужно богачам после смерти, помогает тем живым, у которых ничего нет.

– Вы… Нашли способ помогать… Даже отсюда!

– Ну… Не совсем мы нашли. Но да. Наше существование снова имеет смысл.

Одна мысль по-прежнему не давала Ифе покоя:

– А что с теми, у кого после смерти ничего с собой нет?

В этот раз Шани ответила не сразу. Её лицо приняло задумчиво-грустное выражение, и только спустя пару мгновений она вновь заговорила:

– Мы стараемся помочь всем, кому можем. Не важно, есть ли у душ богатство или нет. Мы отводим их сюда, говорим. Как правило, смерть лишает желания лгать, – девушка немного беспомощно пожала плечами. – Тех, кто сознаётся в убийствах, насилии, жестокости, мы возвращаем наверх и даём принять свою судьбу.

– Но откуда вы знаете, что другие действительно ни в чём не виновны? – недоверчиво спросила Ифе.

Шани прикрыла глаза. Её губы были плотно сжаты, словно девушка сама не раз задавалась этим вопросом.

– Мы не знаем. Но принимаем решение сообща. Слушаем, задаём вопросы, пытаемся дойти до правды и потом голосуем.

– Небытие или вечность?

– Да.

Ифе не знала, что сказать.

«Быть может, так и должно быть? Смертные судят смертных… Не выносят приговор, взвешивая сердце, а слушают, вникают. Пытаются понять».

Время для осознания того, что лучше или хуже, ещё не пришло. Устоявшийся порядок вещей в мире, где боги были так близко к людям, нельзя было сменить за мгновение. Как и отношение к нему Ифе.

Но она точно не собиралась слепо осуждать или восхвалять деяния предприимчивых маа-херу.

– Меня тоже ждёт ваш суд? – спросила аментет, пытаясь уложить всё узнанное в тревожном разуме.

– За тобой ведут охоту стражи, – ответила Шани. – Медлить и ждать, пока сюда придут другие маа-херу, не стоит. Даже в скрытом храме… Нельзя рисковать и позволять его найти.

Ифе кивнула, принимая объяснения. У неё оставался ещё один важный вопрос:

– Но как же вы проводите души на Поля?

– А вот это ты и сама сейчас узнаешь, – маа-херу поднялась, жестом показывая Ифе следовать за ней.