Последний суд - Мишина Влада Владимировна - Страница 48

– Грех, за который ты не испытываешь вину, – смерть Дидуса? – тихо спросил Анубис.

– Да, – кивнул Атсу. – Обратись время вспять, я бы сделал это снова.

Раньше Каратель не задумываясь бы заклеймил вора грешником, достойным только небытия. Но теперь такая мысль даже не возникла в его голове. Это пугало и одновременно доставляло богу странное иррациональное удовольствие.

– Пойду верну наших дам с улицы, – быстро сказал Сет, поднимаясь на ноги. – Нам нужно обсудить, что делать дальше.

Открыв дверь, он тихо окликнул стоящих у порога Ифе и Мив, но они продолжали о чём-то разговаривать.

Сет протянул руку, чтобы положить её на плечо аментет, но она прошла сквозь неё, и обе женские фигуры растворились в грязно-лиловой дымке.

Плечи нещадно болели. Ифе чувствовала на запястьях, поднятых над головой, холод металла, впивающегося в кожу. Она с трудом открыла слипшиеся веки и осторожно, стараясь не издать ни звука, осмотрелась.

Помещение, в котором она оказалась, было тёмным и холодным. Каменные стены, каменный пол, никаких предметов мебели – только щербатая толстая дверь с маленьким зарешеченным окошком. На стенах висели грубые железные цепи, и девушка поняла, что она была прикована к камню такой же.

– Вы живы? Вы не ранены?

Старческий голос раздался из темноты в другом конце темницы. Прищурившись, Ифе смогла разглядеть мужскую фигуру, судя по всему, повторяющую её собственную прикованную у стены позу.

«Стоит ли отвечать? Я ведь не знаю, кто это… И где я? Что произошло?! Кем был тот хекау?» Вопросы сменялись один за одним, но хоть что-то сказать вслух Ифе не успела.

Деревянная дверь с противным скрипом отворилась. Худощавый мужчина, укравший её с базарной улицы, спокойно вошёл внутрь, смотря только на девушку и полностью игнорируя присутствие второго пленника.

– Ну, здравствуй, кандидатка в наложницы.

Страх, ставший привычным состоянием, не помешал девушке с достоинством посмотреть на похитителя.

– Кто вы? И что вам от меня нужно?

Мужчина усмехнулся. Его лицо неприятно искривилось, делая весь облик ещё более мерзким. Он показался Ифе похожим на одну из мумий с Рубежа Надежды, с той лишь разницей, что он явно был живым.

– Меня зовут Верет. Ты наверняка слышала обо мне.

– Нет. Не слышала, – сухое горло до боли саднило, но Ифе гордилась собой за то, что сумела сохранить бесстрастный тон.

По лицу мужчины скользнула тень ярости, однако он быстро справился с чувствами.

– Я сильнейший хекау в Та-Кемет. И меня нанял фараон Хафур, чтобы решить несколько маленьких проблем, одной из которых являешься ты.

– Мне известно, что сильнейшего хекау в Та-Кемет зовут Кейфл, – ответила Ифе.

Её притворная смелость и дерзость пока что подогревались раздражением от нового похищения, но запал уже начал теряться в нарастающем страхе. Пока он не прошёл окончательно, Ифе собиралась высказать всё, о чём думала.

– Вот о нём я действительно слышала. А вы… – девушка показательно усмехнулась. – Вы выглядите, как стареющий шарлатан, который вряд ли отличит артефакт для хека от глиняной плошки на базаре!

Руки Верета сжались в кулаки.

Возможно, её поведение было глупым. Возможно, её ждало наказание за дерзость. Но девушка поступила так, как того требовало её нутро.

Верет в два шага преодолел разделявшее их с Ифе расстояние. Он замахнулся, отвешивая аментет звонкую пощёчину.

Щека взорвалась болью. Скула ныла, а стукнувшимися зубами Ифе до крови прикусила щёку. Слёзы против воли полились по лицу, и, видя их, хекау довольно улыбнулся.

Но девушка не собиралась просто плакать. «Я вернулась из Дуата! Я была в пустынях, в сепатах, в битвах… И теперь, в Городе Столбов, меня бьёт какое-то ничтожество!» За её слезами скрывалась злость.

Собрав во рту слюну, смешанную с кровью, она плюнула хекау в лицо, попав точно в глаз.

Мужчина с рыком отшатнулся.

– Ну же! Ударь снова! – прошипела Ифе. – Или что вы там собирались сделать со мной? Что придумали с Хафуром?

Вопреки её ожиданиям Верет не занёс руку для новой пощёчины. Он лишь отошёл, вытирая лицо рукавом одеяния.

– Твои дни сочтены, – сказал он. – Если ты надеешься на спасение, то не стоит. Ты – слабость вашей компании богов и отребья. И ты – приманка, чтобы заманить их сюда.

– Она разнесут дворец на камни, – улыбнулась Ифе. – Ты не знаешь, с кем связался.

Верет хрипло и неискренне рассмеялся.

– О нет. Не успеют. И сбежать отсюда уже не смогут, – с этими словами мужчина направился к двери. – Скоро я отведу тебя к фараону. И знай, что пока твои спутники даже не подозревают о пропаже. С теми артефактами, что мне дали, иллюзия тебя и той старухи получилась уж больно удачная.

– Что вы сделали с Мив?! Тоже бросили в каменный мешок? – показную дерзость мигом сменила тревога, и дрожь в голосе Ифе была очевидной.

– Зачем? Она валяется в переулке недалеко от дома. У меня всё-таки есть некое уважение к возрасту, – Верет бросил взгляд на мужчину, прикованного к стене. – По крайней мере, в некоторых случаях.

Когда дверь за хекау закрылась, Ифе позволила себе повиснуть на цепях. Она тяжело дышала и не могла справиться с дико скачущим сердцебиением. Слова Верета про ловушку раз за разом повторялись в мыслях, и девушка не могла понять, как вообще оказалась в таком положении.

Она знала, что с сильными артефактами Кейфл был способен на многое – стоило только вспомнить, как он окончил засуху над Та-Кемет. Но и Верет, судя по всему, был силён, раз смог украсть её прямо из-под носа у богов.

Больше всего Ифе пугало, что он назвал её слабостью их компании. Потому что она понимала – это правда. Редкие всплески силы – остатков от крыльев аментет, ненадёжные порывы использовать простейшую хека – всё это было бесполезным в по-настоящему опасных ситуациях. Таких, например, как попадание в темницу.

Из темноты послышался тихий кашель. Мужчина, прикованный к стене и больше не пытавшийся заговорить с Ифе, натянул цепи, пытаясь справиться со сбившимся от кашля дыханием.

– Кто вы? – тихо спросила девушка, почти не надеясь на ответ.

Но спустя несколько мгновений узник всё-таки заговорил:

– Меня называли Ур Тахмет. Хотя, наверное, сейчас я просто Тахмет.

Ифе вздрогнула, пытаясь понять, где уже могла слышать это имя. Оно, вне всяких сомнений, было ей знакомо.

К счастью, воспоминаний у неё было не так много, и она быстро вспомнила свои первые мгновения в Та-Кемет ещё после первого возрождения.

Она вспомнила гробницу неизвестного советника и мальчика-жреца, который испугался, сочтя, что Ифе – чудище.

– Ты могла принять любой облик. Ур Тахмет говорит, что чудища коварны. Ур – это верховный жрец, который изгонит тебя в красные пески! Или вообще в небытие!

Воспоминания о словах мальчика были довольно чёткими. Ифе не могла перепутать – он точно собирался позвать тогда на помощь Ура Тахмета.

Она не знала, почему вдруг верховный жрец оказался в темнице и чем разозлил Хафура. Может, он убил кого-то или что-то украл. Или просто не понравился фараону – с него бы сталось за такое и казнить.

Эти размышления были бессмысленными. Из груди Ифе вырвался нервный смех. Он нарастал, и она постепенно начинала захлёбываться рыданиями вперемешку с весельем.

«Какая ирония! Тот, кого я больше всего испугалась, едва познав жизнь, теперь пленён вместе со мной. Может, и не стоило его бояться? Может, я могла избежать встречи с Нгози, просто дождавшись этого жреца?»

Разум Ифе снова перепрыгивал с мысли на мысль, а эмоции смешивались, словно она снова только что обрела их.