Первопроходец (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 38

Чужая воля рефлекторно вновь бьётся о мою защиту, словно волны о скалы. Раз за разом она обрушивает на преграду всю свою ярость, всё своё могущество, но когнитивный блок выстаивает, с лёгкостью поглощая удары.

— Это… невозможно… — хрипит наёмник, и в его вытаращенных глазах плещется шок. — Ты был мой! Я видел твои параметры! Ты не мог!.. Просто не мог! Как⁈

Он встряхивает головой, явно пытаясь взять себя в руки. Его пальцы судорожно стискивают рукоять кинжала. Бешенство мешается с растерянностью.

Вместо ответа судорожно втягиваю воздух, пытаясь отдышаться. Всё тело будто налито свинцом, голова раскалывается от чудовищного напряжения.

Мимолётное усилие, и я вижу его имя. Все остальные поля скрыты Анонимностью, но, по крайней мере, теперь знаю, с кем имею дело.

Хастор уже оправился от потрясения и в его руке тускло поблёскивает окровавленный кинжал. Двигает им он не очень умело. Похоже привык, что жертва не дёргается и послушно ждёт, пока ей вскроют глотку, как овца на жертвоприношении.

Незнакомец облизывает губы серым языком и шипит:

— Крепкий ты орешек, Егерь. Не думал, что сможешь отбиться от моего Серебряного языка. Что ж, придётся импровизировать. Обычно я предпочитаю работать чисто, но для тебя сделаю исключение.

Оба тянем время, пытаясь прийти в себя, правда, мне однозначно хуже, чем ему.

Сплёвываю на пол кровавую слюну и хрипло шепчу:

— Давай, лягушонок Кермит. Ты же помнишь: в Сопряжении нет места слабому. Так иди и возьми своё…

— Что ж, прекрасно, — цедит он сквозь зубы. — Это не единственный мой козырь.

Спурт срабатывает одновременно с тем, как на периферии зрения возникают багровые пятна, предупреждающие об опасности с тыла. В спину бьют энергетические лучи, но я уже несусь вперёд Глайдом.

Пол в точке, где меня уже нет, прожигает насквозь, и этажом ниже звучат испуганные крики на неизвестном языке. Надеюсь, из-за нашей потасовки никто не пострадает.

Последняя фраза противника звучит угрожающе, но каково же моё удивление, когда он… начинает драпать. Его силуэт искажается, вытягиваясь к двери, а затем молниеносно схлопывается в новой точке, словно отпущенная невидимой рукой резинка.

Прямо на ходу меняю траекторию, сворачивая за ним, и обгадившийся Гринч мимоходом создаёт на моём пути чёрный блестящий барьер из чего-то похожего на вулканическое стекло, закрывая выход из комнаты от стены до стены.

С виду непроходимая преграда.

К его несчастью, подобное не может меня остановить даже при всём желании. Кратковременный фазовый сдвиг Глайда, позволяет частично игнорировать физические препятствия и проходить сквозь твёрдые объекты. Именно это я и делаю, исчезнув за миг до контакта со стеной, скольжу по изнанке и возникаю уже на той стороне.

Двигаюсь на чистых инстинктах, на первобытном, зверином упрямстве. Добыча бежит. Значит, её надо догнать. И плевать, что тело всё ещё пытается заштопать полученные раны. Плевать, что голова набита ватой, а перед глазами плавают круги.

Хастор пытается перенестись к новой точке, но миг, и я уже у него за спиной.

А дальше за меня начинает говорить Последний вдох.

Вкладывая в удар всю свою ненависть, всё бешенство, вбиваю вибрирующее лезвие под лопатку противнику. Туда, где спрятан его Модуль управления. Пронзая мышцы, сухожилия и электронику, эскадий входит в плоть, укрытую доспехом легко, словно лопата в рыхлую землю. С жалобным воплем ксенос отшатывается, пытается во всяком случае, но уже поздно пить боржоми.

Молниеносным движением выбиваю его опорную ногу, и ушлёпок с грохотом рушится наземь. Затылок Хастора дёргается от боли и изумления, едва не стукнув меня по лицу.

Второй раз мой клинок со свистом рассекает воздух и вонзается под рёбра Златоуста, погружаясь по самую рукоять. Новый крик боли, полный отчаяния и страха. Кровь толчками выплёскивается из раны, окрашивая одежду.

Убийца булькающее хрипит, неловко вывернув конечность, хватается за мою руку, будто это сможет её остановить.

Чтобы отсечь любые мысли о сопротивлении, высвобождаю электричество. Яркие искры пляшут на пальцах, с потрескиванием срываются с кончиков. Ослепительная вспышка бежит по металлу, зарывается в недра чужого тела, прошивая внутренности разрядом тока.

Пронзительное верещание раздирает барабанные перепонки. В воздухе разливается омерзительный запах палёной плоти. Враг бьётся в конвульсиях, его тело выгибается дугой.

— Я расскажу… — невнятно хрипит Хастор. — Расскажу, кто меня… нанял…

Рывком переворачиваю полубесчувственное тело на спину, и в третий раз остриё ножа находит себе новое пристанище в податливой плоти оппонента. На этот раз в животе. Резким движением дёргаю Последний вдох вниз, распарывая зелёную брюшину до паха.

Псионик заходится беззвучным криком. В нём смешались боль, животный ужас и отчаянная мольба о пощаде. Кровавая слюна плёнкой покрывает его губы.

Мне плевать.

Я прекрасно помню, как чужая воля упирала ствол револьвера в мой висок. Как нашёптывала сладкоголосые обещания, уговаривая сдаться и сдохнуть.

— Конечно, расскажешь, — ласково улыбаюсь, склонившись к самому его лицу. — Куда ты денешься.

Забавно, конечно… Мне стоило бы поблагодарить упыря, ведь лишь в результате его вмешательства я не сдох в кошмаре Скульптора Грёз. Клиническая смерть прервала действие чужой способности, и если бы Златоуст действовал чуть более оперативно и грубо, никакой инъектор не исцелил бы отрезанную голову. Вот что значит — не привык марать руки.

Взгляд пришельца мутнеет, теряет осмысленность. Похоже, шок и кровопотеря делают своё дело. Его веки трепещут, дыхание превращается в хриплые стоны. Однако я безжалостно давлю на рукоять клинка, заставляя Хастора возвращаться из небытия. Мне нужны ответы.

Склонившись к самому его рту, слышу еле различимый, прерывающийся шёпот. Губы убийцы двигаются, силясь произнести слова. Сквозь всхлипы и бульканье доносится искомое.

Имя заказчика.

Кровавые пузыри лопаются на его губах, а потом он обмякает. Затихает. И только выпученные мёртвые глаза таращатся в никуда.

Глава 23

Я сижу на полу в луже собственной и чужой крови, тупо пялясь на остывающее тело Хастора. Даже не знаю, сколько прошло времени — минута или десять? Сознание всё ещё мутное после отравления, ментальной схватки и употребления инъекторов. В ушах стоит ровный гул.

Слышу музыкальный звук прибывшего лифта, а за ним нарастающий топот и бряцанье экипировки. Из-за угла коридора вылетает целый отряд охраны Дипломатического квартала. Усилием фокусируюсь на них — напряжённые лица за полупрозрачными визорами шлемов, оружие на изготовку, броня нефритового цвета.

— Всем оставаться на… гнилые потроха, что тут случилось⁈ — ошарашенно вопрошает, видимо, командир.

Я поднимаю на него усталый взгляд и усмехаюсь:

— А на что это, по-твоему, похоже? Какой-то ушлёпок пытался меня грохнуть, пока ваша бдительная охрана тут всем скопом полировала друг другу стволы.

Офицер смущённо отводит глаза, видно, задет за живое. Проворонить убийцу, который умудрился просочиться в охраняемое здание — это залёт. По голове начальство за такое не погладит.

— Мы возьмём ситуацию под контроль, — мямлит кто-то из подчинённых. — Сейчас же отправим группу прочесать все этажи и…

— Отлично. Пока вы там чешетесь, — обрываю, морщась от боли в грудной клетке, — я хочу понять какого хрена у вас нет никаких мер противодействия псионикам? Твою мать, да эта гнида сюда зашла как к себе домой! Скорее всего, заболтала каждого встреченного, ровно как и моих ребят. Где они, кстати?

Отряд смущённо топчется в проходе, не зная, куда деться от моего праведного гнева. Утихшая со смертью Хастора злость медленно нарастает в груди. Вот же долбоёбы! Жизни моих друзей висели на волоске, а они тут в карты резались, что ли⁈