Скорость Тьмы (Добавлена новая сюжетная линия) (СИ) - Леженда Валентин - Страница 15

Майору не доверяли. Что ж в этой ситуации он имел полное моральное право также не доверять в ответ. В круг опасных людей с этого момента попадали все и в первую очередь те, кого до недавнего времени он мог называть своими друзьями. Валдек уже давно был готов начать играть по своим правилам. Другой вопрос, позволят ли ему это сделать?

***

Покинув здание Центрального Отделения Нейроразведки, имевшее на фасаде вывеску «Институт мозга имени Николая Ниловича Бурденко», Карел направился прямиком в ближайшую церковь Михаила и Федора Черниговских.

Николай Бурденко был именно тем человеком, который впервые в мире разработал довольно простой метод «подселения». Чуть позже выдающийся учёный, лауреат сталинской премии и почётный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии, собрал первую экспериментальную установку, ну а в тридцать седьмом совершил первый удачный опыт с переселением человеческого сознания из одного тела в другое.

За Карелом, несомненно, следили. Взгляд в спину отчетливо ощущался, будто неприятный раздражающий зуд между лопатками с которым ничего нельзя было поделать. Оперативники внутренней охранной службы Шестнадцатого Отдела наверняка задействовали «Циклопа», но недоучли одного: за годы проведённые в нейроразведке майор приобрел некоторые новые весьма полезные способности, о которых в своё время благоразумно умолчал. Что именно это было, побочное следствие многочисленных «переселений» или некие внезапно проснувшиеся врождённые резервы, Карел не знал. Он получил маленькое, но всё-таки важное преимущество всегда чувствовать любую слежку и это самое главное.

При всём своём мощнейшем научно-техническом потенциале влезть в голову к опытному оперативнику учёные нейротехники Шестнадцатого Отдела пока ещё не могли. Немцы вели похожие разработки с 1939 года, и создали псов-псиоников, но дальнейшие исследования зашли в тупик, во всяком случае так докладывала внешняя разведка…

Недавно отстроенный Храм Черниговских чудотворцев поражал своим величием: позолоченные купола, сияющие золотом кресты, величественная ограда и толпа прихожан с одухотворёнными лицами у гостеприимно распахнутых дверей парадного входа. Майор с трудом протиснулся вовнутрь, тут же заметив среди прихожан кудрявую макушку своего коллеги. Оперативник с агентурной кличкой Ворон тоже сразу уловил присутствие собрата по оружию.

Глеб Сидорчук (такова была настоящая фамилия нейроразведчика) обернулся. Майор едва заметно кивнул в очередной раз подмечая как же сильно этот человек внешне похож на советского актёра Андрея Абрикосова сыгравшего в кинокартине «Тихий Дон».

Ворон усмехнулся, посылая чёткую мысленную картинку. Карел понял, есть один разговор, но не здесь, а снаружи. Майор снова кивнул, но уходить из храма пока не спешил.

Здесь он был впервые. Церковь Михаила и Федора Черниговских вызывала необычные чувства обволакивающего покоя и полного душевного умиротворения. В ней хотелось задержаться подольше, медленно вдыхая дразнящие запахи разгорячённого ладана и мирры, слушая вкрадчивое убаюкивающее песнопение певчего хора. Именно здесь Карел, наконец, почувствовал себя дома в полной и абсолютной безопасности. В Бога майор и верил и не верил одновременно, застыв где-то на перепутье. Раньше он считал нечестным заходить в Дом Божий, неся в сердце одну лишь атеистическую пустоту. С годами это чувство притупилось и зияющую в душе болезненная брешь стала заполнять истинная православная вера. Медленно и постепенно, словно вино для причастия, она наполняла пустой сосуд закоренелого атеиста, давая смысл всей его прожитой жизни.

Именно из-за этой пустоты под сердцем немцы на Русь и напали. Ослабла вера – открылась смертельная уязвимость. Но оброненный щит православия был вновь гордо поднят над головою восставшего из пепла былого мракобесия русского воителя, а в сочетании с булатным мечом истиной веры, это сокрушительное оружие. А всё началось с памятного обращения к советскому руководству митрополита гор Ливанских Илии. Россия тогда была в отчаянном положении. Несмотря на все предпринятые усилия, врага так и не удалось остановить. Фашистская военная гидра неумолимо ползла к Москве, пожирая и отравляя всё на своём пути, ползла напролом сея погибель без всякой пощады. Именно тогда и объявился митрополит. Он попросил открыть по всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священники должны были возвратиться с фронтов, чтобы начать новую службу. А чудотворная икона Казанской Божьей Матери должна была идти с советскими войсками до самых границ России.

Иосиф Сталин согласился на уступки. Мудрый вождь всё-таки понимал, КТО вместе с немцами вторгся в исконно русские земли. Сталин лично молился в Успенском соборе Кремля. Кто бы мог подумать десяток лет назад о подобном событии? Однако это случилось и, главное, молитва благополучно подействовала: у Москвы появился шанс остановить врага и враг был остановлен на самых подступах к кровоточащему сердцу страны.

После молитвы вождь вызвал к себе иерархов Русской Православной Церкви и пообещал выполнить всё то, о чём его просил митрополит Илия. Тут же было открыто двадцать тысяч храмов, а духовные семинарии в спешном порядке стали готовить новых священнослужителей. 26-го августа 1943 года прошёл Церковный Собор, избравший митрополита Сергия патриархом. Наткнувшись на непреодолимый барьер, Тьма временно отступила.

Над многими русскими городами поднялся непробиваемый православный купол, подпитываемый силой веры молящихся и самим Патриархами. Древняя Русь наконец-то восстала. Как не вспомнить при этом легенды о древних святынях, спасавших многострадальные русские города от монголо-татарского ига…

Все эти мысли пронеслись в голове майора, пока он внимательно осматривал, будто исходящие неким внутренним светом иконы. Лики святых были добры и благосклонны, они словно говорили с картин: «Мы следим за смертными ежечасно и за каждое доброе дело воздадим вам во сто крат на этом и ином свете дарующим праведным вечную жизнь».

Обилие военных (по большей части офицеров) смотрелось в толпе прихожан, по-прежнему, немного непривычно. Батюшка начал проповедь, но общий смысл ускользал от окончательно расслабившегося Валдека, мысли которого слегка путались от курившихся вокруг благовоний и убаюкивающего торжественного хора.

Карел не стал ждать конца службы и полагающегося после этого причастия. Осторожно протискиваясь между молящимися людьми, он начал медленно двигаться к выходу. Оперативник Ворон тут же устремился следом за ним.

На улице они обменялись крепкими рукопожатиями и опытный разведчик тут же спросил:

- Ну что нашёл ты свою заблудшую подругу детства?

- А ты разве не слышал? – удивился майор.

- Понятное дело слышал, но с недавнего времени перестал доверять не только слухам, но даже официальной информации. Старый видно стал, подозрительный.

- Это не слухи… - Карел с удовольствием вдыхал морозный московский воздух. – Может посидим где, поболтаем… Ты, кажется, хотел со мной о чём-то поговорить?

Оперативники поймали такси и, высадившись у Кузнецкого моста, зашли в небольшой полуподвальный ресторанчик «Лесной Теремок» стены и внутренний интерьер которого были оформлены в стиле древнерусских харчевен. Здесь часто бывали чекисты с Большой Лубянки отводя душу после очередного напряжённого дня.

- Славное место, регулярно тут бываю, - сказал Ворон, усаживаясь за опрятный деревянный столик в самом дальнем углу, где тихо играл блестящий патефон, вкрадчиво выводя «Раскинулось море широко» Леонида Утёсова. - Жрачка вполне терпимая, выпивка высший класс и самое главное прослушать наш разговор невозможно… ну при условии, ежели кто норовит сунуть в чужие дела свой поганый любопытный нос…

- Аномальная зона? – уточнил Карел, также усаживаясь за столик. – Что-то я ничего такого не чувствую.

- А ты и не почувствуешь, такие вещи в нашем отделе могу чуять только я один. Тем я и уникален старый битый пёс. Прямо под нами где-то на уровне десяти метров обширная полость, где протекает подземная речка, её нет даже на старых картах глубинных коммуникаций города. Но я её вынюхал и знаешь, ей чёрт знает сколько лет…