Проклятье Нави, или Не буди Лихо - Юраш Кристина - Страница 6

Внезапно на дороге мне попался покосившийся деревянный истукан, чье лицо было искривлено в гримасе ужаса. Казалось, он кричал. Под ним было написано одно слово: Лихо*.

Я обернулась, чувствуя, словно за мной кто-то следит из темноты зарослей.

Под истуканом был плоский камень с разбитой старой плошкой, в которой уже вовсю рос мох. А я обрадовалась. Значит, где-то есть люди.

Смущало только то, что неподалеку я увидела кости коровы, правда, старые, но все равно неприятно.

– Ему приносили жертвы? – сглотнула я. И решила идти чуть быстрее.

Птицы вдруг затихли, словно по команде. В лесу стало как-то темно и тревожно. Словно в лицо подул холодный ветер. Я сбавила шаг, вырывая из колючих веток свой летний сарафан.

Я застыла, чувствуя, что что-то не так.

___________________________________________________

* Лихо – это чудовище людоед, обитающий в лесу, в заброшенных теремах, мельницах, чащобах. Есть предположение, что это – бывший Леший, который стал жрать людей. В быличках Тульской губернии часто упоминается, что лешии в этой местности едят людей. Лихо часть в сказках фигурирует, как старуха – циклоп, хотя на самом деле это не так. Лихо – мужского пола. И его аналогом в мифологии других стран является Балор. Старухой Лихо стало после того, как его стали отождествлять с Недолей, – дочерью языческой богини Макоши.

– На смерть тебя обрекли, – негромко заявила баба Маша зловещим голосом.

У меня желудок схватила невидимая рука. Неприятное чувство разлилось по телу непредвиденной слабостью.

– А с этим можно что-то сделать? – спросила я, чувствуя, как гулко бьется в груди сердце.

– Не знаю, – честно ответила бабка.

На старом комоде все так же лежали семена, с летней кухни тянуло свежестью улицы и какими-то специями. В самой комнате пахло сыростью и мышами.

– А кто это сделал? – робко спросила я, чувствуя, что верю ей и не верю одновременно.

Бабка посмотрела на воск. Если он сейчас назовет фамилию, имя и отчество, я не удивлюсь.

– Ты ее не знаешь, – произнесла баба Маша. – И она тебя не знает. Так случайно вышло. Она твое счастье отняла, а свое лихо тебе отдала. На твоем месте мог быть кто угодно. Так что твоей вины в этом нет.

Ну и дела…

– А снять это как-то можно? – сглотнула я, вспоминая прейскурант Всевидящей Имуланы, который висел прямо в коридоре.

“Снятие чужой порчи десять тысяч, снятие моей порчи – бесплатно. Наращивание ауры – две тысячи рублей. Коррекция ауры – тысяча рублей. Повторная коррекция ауры – пятьсот рублей. Отрезание привязок – тысяча рублей, массаж чакр – полторы тысячи рублей. Покрытие ауры защитным слоем – три тысячи рублей. Защитным слоем с рисунком – пять тысяч”

Злые языки поговаривали, что Всевидящая Имулана раньше занималась наращиванием ногтей на дому. Но это, скорее, сплетни астральных завистников.

– И сколько это будет стоить? – спросила я у бабы Маши дрожащим голосом. Финансы где-то раздобыли гитару и пели старинные романсы про белую акацию – цветы эмиграции и немного про любовь.

– Сколько дашь, – произнесла бабушка и начала что-то шептать над свечкой. А потом она наговорила на заколку и велела отдать ее тому, с кем хочу обменяться судьбой. И после этого я окажусь дома.

До не могу понять, как в лес меня занесло?

И сейчас бреду, сама не зная куда, понимая, что лес имеет нехорошую тенденцию сгущаться.

Внезапно на дороге мне попался покосившийся деревянный истукан, чье лицо было искривлено в гримасе ужаса. Казалось, он кричал. Под ним было написано одно слово: Лихо.

Я обернулась, чувствуя, словно за мной кто-то следит из темноты зарослей.

Под истуканом был плоский камень с разбитой старой плошкой, в которой уже вовсю рос мох. А я обрадовалась. Значит, где-то есть люди.

Смущало только то, что неподалеку я увидела кости коровы, правда, старые, но все равно неприятно.

– Ему приносили жертвы? – сглотнула я. И решила идти чуть быстрее.

Птицы вдруг затихли, словно по команде. В лесу стало как-то темно и тревожно. Словно в лицо подул холодный ветер. Я сбавила шаг, вырывая из колючих веток свой летний сарафан.

Я застыла, чувствуя, что что-то не так.

Перед глазами появились статьи из научных журналов, где все в один голос утверждали. Не доказано, но возможно!Толпа зашумела, а на меня словно ушат ледяной воды вылили. Странная мысль посетила меня. А что если баба Маша отправила меня … ну, например, в прошлое? Или в другой мир?

От этой мысли мне стало совсем неуютно.

“Вернешься домой, когда судьбой обменяешься!”, – вспомнила я слова, поглядывая на избы. А почему бы и нет? Так что мне любой ценой нужно попасть в эту деревню, быстренько выбрать себе судьбу и вернуться домой!

Мысль меня обрадовала, но происходящее вокруг расстраивало. Бабка Шебуршиха решила, что деревня прекрасно живет без меня!

– Ну что это мы в самом-то деле? – спросил тот самый старик. – Разве нелюди какие? Тут человек заблудился! А мы его гнать решили…

Толпа снова загудела, как улей, а я заметила, что она все прибывает и прибывает. Я скользила взглядом по молодым девушкам, которые стайкой подтянулись на шум. Хм… Вон та, с темными волосами выглядит очень счастливой. Может, ее?

– Гнать ее! – нахмурилась бабка. И сложила руки на груди.

– Да разве так можно? – послышался голос той самой женщины с дитем на груди. – Пришла – пусть живет! Вон, сколько изб пустых стоит!

– Вот кады она мужика твоего отобьет, тады и поглядим, Марфа! – произнесла Шебуршиха, явно мечтая скормить меня Лиху. – Она же всех мужиков в деревне сманит! Вы вон, поглядите, как она вырядилась!

Толпа снова зашумела, а я сглотнула, понимая, что решается моя судьба. А мне бы отдохнуть… И присмотреть того, кому я вручу свою заколку. Тут дел-то минут на пятнадцать!

“Главное, не ошибись. Второй раз поменять судьбу не получится!”, – вспомнила я слова бабки, и решила. Ну, пару деньков. Надо бы присмотреться к людям.

С одной стороны, это казалось мне несправедливым. Отнять у кого-то счастье и любовь – это жестоко. Совесть разжала челюсти и типнула меня за больное. А с другой стороны, кто-то думал о справедливости, когда воровал мою судьбу? Кто-то об этом задумывался? Нет! Так почему же я должна задумываться?

– Она – девка молодая, – усмехнулся рослый парень, плотоядно глядя на мои пыльные ноги. – Кому-то и невестой может стать! У нас девок и парней не поровну!

– Вы поглядите! Какая из нее невеста! – кричала Шебуршиха, размахивая руками, словно мельница. – Ни родных не знаем, а вдруг там воры и убийцы одни! И вон как вырядилась! Позорище одно! Такую к родителям приведешь, они тебя мигом с твоей невестушкой и выставят за дверь! Головой своей думай!

Ну и бабка! Я чувствую, что уже ее недолюбливаю!

– Ну зря вы так! – возмутилась я, глядя на Шебушиху. – Мои родители – вполне интеллигентные люди!

– Телегентные! Слыхали! На телеге что-то возят! У них и телега в семье есть! – заметила незнакомая женщина расчесывая укус комара.

Я понимала, что дело – дрянь. И нужно попытаться найти что-то хорошее в сложившейся ситуации. Я усиленно перебирала варианты.

– Нам подруженька нужна! – просили девки, глядя на меня с интересом. – Тем паче городская! Она, поди, много чего расскажет! Как в городе ходють!

– Ага! Тоже мне! Городские цацы! – старой вороной гаркнула Шебуршиха, глядя на девиц. – И женихов ваших уведет! Гляди, как вырядилась! Твое-то точно уведет! Он – первый парень на деревне!

Я посмотрела на плечистого красивого парня, а потом отвела глаза. Парни меня не интересуют. Меня интересуют девушки и их судьбы!

Бабка все не унималась. Она явно поставила себе цель выжать меня из деревни любой ценой. И теперь не собиралась отходить от первоначального плана. Зато за меня был какой-то дедушка.

– Вы глядите, как ходит! Ни косы! Ни опояски! Ноги голые видны! Срам-то какой! – кричала Шебуршиха, а я бегала глазами туда – сюда, не зная, во что это все выльется. – Че? И ты Авдотьюшка туда же! Да? Че киваешь?