Благими помыслами (СИ) - Коткин Андрей - Страница 51

— Не задача отдельного человека? А судья, выносящий свой приговор убийце, — он разве не человек? — Кажется, Абашев и сам начал находить удовольствие в их споре. Вон, его фигура, прежде напряженная, как струна, немного расслабилась, а взгляд немного сместился к потолку, словно в поиске там подходящих слов для убеждения своего оппонента.

— Помимо самого судьи, судьбу преступника решают еще присяжные. А до этого преступление раскрывают следователи, ищут неопровержимые доказательства вины конкретно этого человека.

— Так я сам следователь, и смею надеяться неплохой, и уж точно неподкупный. А присяжные… кучка обывателей, вдруг, ни с того ни с сего, призванная решать степень вины грабителя и убийцы. Сам-то веришь, что у матерого убийцы могут быть какие-то степени вины?

— Жертвы, которых вы, Александр Аристархович, собрали для своего очередного ритуала, уже и убийцами то не являются.

— Не являются? Ну, да, альфонс-многоженец, одна из обманутых жертв которого сама от стыда и начавшегося общественного порицания полезла в петлю, самолично, действительно, не убийца, как и владелец ломбарда, всего лишь скупавший у грабителей и убийц их добычу. Но являются ли они невиновными?

— А Карп Лунгин с его другом. В чем виноваты они? — Рябов, почувствовав, что начинает проигрывать в словесном споре, выбрал, на его взгляд, безотказный довод.

— Предатели, покинувшие ряды защитников порядка, чтобы служить разврату, — скривился полицмейстер, — их судьба будет наукой другим.

— А мне кажется, что их главная вина состоит всего лишь в том, что вам, Александр Аристархович, просто в этот раз не хватило настоящих преступников. Шайки бандитов, после гибели одного из городских Иванов, теперь настороже. Вы просто побоялись не справиться с настоящими убийцами, вот и нахватали, кого попало, лишь бы их принесение в жертву можно было хоть как-то морально обосновать.

Если бы взглядом можно было убить, несомненно, Рябов после этой своей фразы тут же свалился бы мертвым. Вон, как засверкали в гневе глаза «ревнителя порядка». Но, все же, сделав над собой определенное усилие, полицмейстер сумел побороть свой гнев.

— Пусть даже так, — кивнул он головой, соглашаясь с доводом своего молодого оппонента, — возможно, эти последние жертвы будут не так виновны, как предыдущие. Но их смерть позволит мне обрести истинное могущество. Самые матерые преступники по одному моему слову начнут прилюдно каяться в своих преступлениях, больше не придется заниматься словесной эквилибристикой, чтобы доказать их вину перед всеми этими тупоголовыми присяжными. Зло будет наказано!

— Не существует такого ритуала, чтобы придать вам столь сильную способность к ментальной магии! Тем более, если изначально вы ментальным магом не являетесь вовсе. — Убежденно высказался Рябов, хорошо помнивший уроки своих наставников.

— Это в современных школах магии такое невозможно, — рассмеялся неожиданно резким и неприятным смехом этот фанатик справедливости. — А ты слышал, мой юный друг, о деяниях древних богов? Мой дядя, он был археологом, как-то на закате своей жизни вел раскопки поселения древних викингов на каком-то северном острове. И вот там, в их центральном храме, он раскопал вот этот вот амулет. Амулет Локи. Собственно сосредоточье сил этого скандинавского бога хитрости.

— А еще этот Локи был богом лжи и предательства, — высказался Рябов, неотрывно глядя на небольшой золотой кругляш, украшенный тремя крупными рубинами, по мановению ока возникший в руках Абашева. Два из них наливались зловеще-кровавым светом, третий же на фоне первых двух пока еще выглядел простой красной стекляшкой. Непонятно, почему этой ауры не ощущал Абашев, но Андрею стало очень ясно понятно, что ничем хорошим попытка активации такого артефакта закончиться не может.

— Он просто мог, не прикладывая особых усилий, убедить людей в чем угодно. Когда я в результате сегодняшнего ритуала смогу окончательно привязать к себе этот божественный амулет, я буду пользоваться его силой для того, чтобы приказывать преступникам покаяться, чиновников же я заставлю соблюдать сочиненные ими самими законы… только представь, Рябов, какая уже с завтрашнего дня начнется жизнь в нашем городе, а немного погодя и во всей стране!.. — Размечтавшийся на минутку Абашев неожиданно прервал свою речь, пристально уставившись на Андрея. — Ну, что, Рябов, ты со мной? Мне пригодятся такие деятельные и сообразительные помощники, как ты.

— Ваше высокоблагородие, — Рябов выставил перед собой пустые ладони, словно символизируя, что он вовсе даже не собирается становиться для своего собеседника врагом, — давайте жить дружно. Я не считаю, что из этой вашей затеи с воздействием амулета божественного ранга на окружающих выйдет хоть что-то путное, но и вставать грудью в груди с мастером боевой магии тоже не собираюсь. Я здесь только для того, чтобы разрешить для себя эту интересную задачу с жертвоприношениями… м-м-м, скажем так, не совсем законопослушных граждан.

— Если ты, Рябов не со мной, значит….

Что именно это значит, напрягшийся при последних словах практиканта его высокоблагородие договорить не успел. Вдруг со стороны кухни примчалась громадная бело-рыже-черная кошка, прыгнула в сторону полицмейстера, выпустив из вытянутых лап громадные, загнутые когти, и… растаяла в воздухе, пропуская сквозь себя заряд какой-то магической пакости, выпущенной в нее полицмейстером.

А вот мчащиеся следом за кошкой лобастые двуногие дракончики с распахнутыми во всю ширь пастями, полными очень острыми и не по росту длинными рядами зубов, исчезать не стали. Издав леденящий душу горловой рык, они один за другим принялись атаковать Абашева. Ну, точнее, пытаться атаковать. Абашев не зря назывался мастером боевой магии, его магические щиты одинаково надежно нейтрализовали как не очень сложные атаки стихийной магией со стороны чудовищ, так и попытки использовать зубастые пасти по их прямому назначению. Ответные же удары со стороны человека нейтрализовали атакующих чудищ одного за другим.

— Р-р-ры!!! — От этого рева стены дома реально затряслись. — Справился с маленькими! Теперь вот со мной попробуй! — Если прежние дракончики, ростом лишь на голову превосходившие рост среднего человека, вполне свободно помещались в просторном зале, то для нового пришельца его габариты были уже несколько маловаты.

Андрей, до этого мгновения тишком, за спиной сражающегося боевого мага, пробиравшийся в сторону выхода из помещения, застыл на месте, не слишком веря своим глазам. Говорящий трехголовый Змей Горыныч, сказочное чудовище, выглядел в современных интерьерах совершенно неуместно. А самое главное, он-то, призывая мастера-поводыря чудовищ Грудабуо, ожидал увидеть человекообразного демона, а вовсе не этого вот трехголового ящера.

А потом разразилась битва, в которой его высокоблагородие, надворный советник Абашев, тоже показал себя с самой лучшей стороны. Ну, по крайней мере, в самой ее первой части, так точно показал. А ведь отбиваться ему пришлось сразу против практически спаянной тройки высокоуровневых магов, каковой предстали три головы хтонического чудовища, а вовсе не против одного единственного противника. Да еще те, более мелкие зубастые твари, тоже ведь далеко не все были к этому времени уничтожены.

Купол, который выставил вокруг себя Абашев, отражал направленные против него магические удары по сторонам, отчего стены комнаты, в которой происходило сражение, в течение считанных секунд покрылись трещинами и проломами, а доски межэтажных перекрытий разных размеров обломками, а подчас и практически целиком, начали рушиться вниз.

Андрею тоже достался один такой магический рикошет. Его защита этот удар выдержала, но при этом заметно просела, сигнализируя о том, что ему, на его нынешнем уровне развития, ввязываться в битву подобных титанов еще явно преждевременно.

Впрочем, и выскользнуть в соседнее помещение, как Рябов намеревался, у него тоже не вышло. Один из двуногих дракончиков, умудрившись проскользнуть мимо сражающегося мага, атаковал цель, показавшуюся ему более легкой. Выпущенный боевой рептилией воздушный бур приняла на себя защита, окончательно при этом разрядившись, а вот удара оскаленной пастью не случилось: от первого выпада сам увернулся, а потом Мурка, материализовавшись сбоку от дракончика, сбила своим весом траекторию его удара, нанося на чешуйчатой морде рваные раны своими когтями.