Благими помыслами (СИ) - Коткин Андрей - Страница 47

В принципе, задание совершенно пустяковое, потому, в обычной ситуации не стоило бы даже и заморачиваться с подобным, все равно Система за подобное добавляет едва ли не считанные единицы очков опыта. Но вскоре Андрею, затеявшему пить чай, пришло еще одно сообщение: Перевыполнение вашего поручения. В связи с совершением существом темного плана безусловно доброго поступка по своей собственной воле, количество очков полученного за поручение опыта увеличено в 10 раз. За поступок вашего миньона Тьма смотрит на вас с подозрением.

И чуть ниже:

Ваш уровень повышен!

Прочитав сообщение Системы о подозрении Тьмы в его адрес, Рябов подавился глотком чая. Это что же такое учинил Силон, выполняя его поручение, что высшие силы вдруг начинают обращать внимание на простого адепта? Андрей с нетерпением принялся поджидать возвращения своего миньона.…Вредный демон же, словно подслушав мысли своего хозяина, совсем даже не торопился с возвращением…. Андрей чуть не весь вечер просидел, как на иголках, пока Силон наконец соизволил возвратиться к своему хозяину для отчета.

— И вовсе я не совершал никакого доброго поступка, — испуганно заблажил демон, после того, как Андрей поведал ему о пришедшем уведомлении от Системы. Оказывается, к самому Силону ничего подобного в принципе не приходило. — Просто этот пьяница, зайдя в кабак начал обзывать тебя, господин, перед своими собутыльниками очень плохими словами. Мне и стало обидно.

— Что. Ты. Сделал? — Четко, по отдельности, проговаривая слова вопроса, Андрей Рябов буквально припер врунишку к стене.

— Изъял у него все наклянченные деньги, он, попрошайничая, рубля четыре медью насобирал, и подложил кошелек с этой мелочью женщине с больным ребенком, — еле слышно прошептал выходец из инферно. Для него подобное бескорыстие реально было что-то из той же области, что для обычного человека ту же самую женщину ограбить. Права Тьма, подозрительно взирая на своего адепта: тот явно пагубно влияет на своего миньона. Ну, с точки зрения общественной морали демонов, так точно, пагубно.

Мудры однако же были предки, чеканно сформулировавшие всем известный житейский постулат: утро добрым не бывает. Особенно, если это утро понедельника. Особенно, если в этот понедельник в полицейском управлении, куда Андрей Рябов был определен на выпускную практику, случилась грандиозная перестановка, и вместо прежнего полицмейстера, в общем-то, неплохо к практиканту относившегося, на руководство полицией Александрова был поставлен его прежний товарищ, коллежский асессор Абашев Александр Аристархович, человек до болезненности въедливый и правильный.

— С тобой, Рябов, мы чуть позднее будем разбираться, пока же займи место за одним из столов. Не люблю, когда за моей спиной кто-то сидит, — произнес, заходя в свой нынешний кабинет новоиспеченный начальник, прогоняя Рябова с его насиженного местечка в самом углу кабинета, в самом деле, за спиной сидящего лицом ко всей остальной аудитории руководителя.

Планерка прошла сухо и сжато. Новый полицмейстер требовал от своих подчиненных ответов по существу. Никаких мыслей в сторону, тем более шуточек или еще чего-то подобного. Первый же попытавшийся пошутить околоточный надзиратель Грязнов был осажен очень ледяным тоном и после, все оставшееся время совещания, сидел как пришибленный.

— Рябов, останься, — скомандовал Абашев, когда совещание было закончено, и компания людей в полицейских мундирах нестройной толпой потянулась на выход из начальственного кабинета.

Хотя, вроде никаких особенных прегрешений за ним в последнее время не водилось, у Андрея екнуло сердце. Очень уж холодно и недружелюбно прозвучал этот приказ.

— Значит, так, Рябов! — Начал свой разговор новоиспеченный главный полицейский города Александрова. — Ты у нас появился совсем недавно. И при этом уже успел обратить на себя мое внимание. Причем, замечу, внимание вовсе не в самом добром ключе. Ты запугивал уважаемого человека из очень непростого рода, ты вмешивался в дознание по делу черного ритуала с человеческими жертвами, в результате чего возможная неоценимо важная информация от уцелевшего духа не была получена. Дальше больше, именно тебя задержала святая стража в месте непонятного инцидента, сопровождавшегося выбросом просто огромного количества некротики и маны тьмы. Как считаешь, имеются ли у меня основания досрочно прекратить прохождение твоей практики и отправить тебя к твоим наставникам с самой нелестной характеристикой?

— Я старался как лучше… — рассматривая столешницу у себя под носом, пробормотал совершенно убитый такой подачей вроде как вполне реальных фактов практикант.

— Короче, — подвел итог под сказанным очень строгий начальник, — это мое первое и последнее предупреждение. Это у Павла Никитовича ты, Рябов, мог позволить себе своевольничать. С этого дня ты будешь выполнять только то, что тебе скажу я. И никакой больше дурацкой инициативы! В противном случае, о последствиях ты уже предупрежден. Все понял?

— Так точно, господин коллежский асессор! — Отчеканил Рябов ответ, только и с этим бравым ответом он попал впросак.

— И тут ты, Рябов, напортачил, — отозвался в ответ начальник, указывая пальцем на свой погон, — три звездочки. Три! Значит, кто я?

— Прошу прощения, господин надворный советник, не досмотрел, — повинился парень. Все этим утром, с самого появления Абашева на планерке как-то кувырком покатилось….

— То-то же! И помни, время по службе высиживаешь полностью, без моего разрешения, никаких отлучек. Пока же, чтобы не бездельничал, будешь помогать Аполлону разгребать бумажные завалы, оставшиеся у него в каморке, от прежнего начальника. Боюсь, один он там и до рождества не управится. А теперь иди и всерьез подумай над своим поведением, пр-рактикант!

— Слушаюсь, господин надворный советник, — вытянулся во фрунт вскочивший со своего места за столом Рябов.

И только уже от самой двери попытался обратить внимание на результаты своего расследования:

— Я господину Подъяпольскому на прошлой неделе справку со списком наших городских менталистов из монастыря принес. Есть основания предполагать, что один из черных, проведших уже два жертвенных ритуала в нашем городе, владеет менталистикой на очень высоком уровне….

— Рябов, ты снова испытываешь мое терпение, — буквально зашипел в ответ Абашев, — чем тебе надлежит отныне заниматься, я тебе уже озвучил. Расследование же тяжких преступлений ведут совсем другие люди, и тебя их дела совершенно не касаются! Со-вер-шен-но!

Однако кое в чем Абашев точно оказался прав! Раньше Андрей ни разу не бывал к каморке писаря, теперь же заглянув, ужаснулся. Высоченные груды листов занимали практически всю поверхность стола, высились стопками по пояс на полу, были навалены высоким валом на подоконнике. Определенно, подзапустил Жаднов свою работу, очень сильно подзапустил! До рождества не до рождества, но до конца практики Андрею работы в этих Авгиевых конюшнях точно достанет.

— Твое благородие! Андрей! — На два голоса разом окликнул кто-то Рябова, когда он, погруженный в свое невеселые думы, сидя на приступке возле крыльца полицейского управления, подъедал принесенные с собой на службу пирожки.

Поднял голову, взглянув в сторону окликнувших его. Ей богу, если бы не знакомые голоса, так Карпа с Иваном, переодетых в приличные цивильные костюмы, он не факт, что и вообще признал бы. Совершенно другие люди.

— А вы почему не в мундирах? — Задал Андрей просто-таки напрашивающийся вопрос. Полицейским же, как и всем прочим служащим империи, устав их службы прямо предписывал, на люди выходить исключительно в мундирах.

— Так мы уже не полицейские, уволились сегодняшним числом, сюда приходили получить остатки жалованья, — расплылся в счастливой улыбке Карп.

— Вижу по вашим довольным улыбкам, что не тужите по потере места на службе, — констатировал Рябов видимую им картину, — но все же, куда вы сейчас?

— Так мы уже нашли для себя работу. — Принялся хвастаться все тот же Карп, а его приятель, хоть и держал рот на замке, но кивал в такт каждому сказанному предложению. — Жалованье втрое, работа — не бей лежачего, да в придачу будем уже считаться не фараонами и держимордами, а вполне уважаемыми людьми. Нас теперь надпись на двери кабака о том, что внутрь не допускаются люди с животными и нижние чины полиции, совершенно не касается.