Джони, о-е! Или назад в СССР-3! (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 19

Оба уставились на пятно с разной степенью брезгливости. Дроздов кряхтя встал, сходил за шваброй с половой тряпкой и красное пятно вытер молча.

— Пойдёмте по коньячку ударим? — спросил руководитель советской резидентуры. — Или по водочке?

— Капуста солёная есть?

— Сам солю. С лаврушкой, круглым перцем морковью шинкованной и лучком.

— Тогда водки, конечно! Какой, нахрен, коньяк⁈

— У меня «Смирноф».

— Тогда, сам Бог велел.

— А слушайте, — Дроздов резко остановился. — Пока мы здесь. Вы сказали, что про этого вашего Джона никто не знает. А… Ведь у него сумасшедшие доходы. По нашим подсчетам у него около четырёх миллионов фунтов. Это значит и…

— Не надо считать чужие деньги, — усмехнулся полковник.

— Так вы же меня вроде как вербуете? — усмехнулся Дроздов.

— Ну? — не понимающе спросил гость.

— Ну, так, вербуйте, вербуйте.

— Считайте, что уже. Подписку не требую.

— Ну всё, блять. Мы им покажем пятый интернационал!

— Шестой?

— Пятый-пятый. Мы им покажем троцкизм-ленинизм!

— Тихи-тихо, Юрий Иванович. С чего такой форсаж?

— Да, понял я всё. И Знаю, откуда ветер дует. Куусинен, мать его, посеял доброе-вечное, оставил поросль и канул в лету. Вот он где пятый интернационал. А вы думали его нет? Есть! Есть! Суукины дети!

Полковник понял, что Дроздов специально исковеркал собачье ругательное слово на манер фамилии российского и финляндского революционера и политика, деятеля Коминтерна Куусинена Отто Вильгельмовича, и усмехнулся.

— Последний вопрос и пойдём, можно? — вопросил Юрий Иванович.

— Задавайте, но слюной захлёбываюсь, — хохотнул инспектор.

— Я быстро! Первый когда уйдет?

— Генеральный?

Дроздов кивнул.

— В восемьдесят втором. Я дам вам списочек. Почитаете. Я потом дней пятьне просыхал.

Дроздов пристально посмотрел на инспектора, дёрнул головой, скривился и шагнул на лестницу, поднимаясь вверх.

— Ничё-ничё-ничё, — говорил он на каждый шаг. — Мы им устроим, блять, Варфоломеевскую ночь. У меня, знаешь сколько бойцов, блять, «невидимого фронта»⁈ Да такого невидимого… Хрен я их светил, бывших коминтерновцев.Старая гвардия. Они ещё нам за Сталина не простили.

— Что-то ты разошёлся, Юрий Иванович… Как бы тебя «кондратий» не хватил.

— А может я сам себя специально распаляю, чтобы сдохнуть, нахрен, и не увидеть этого вашего… развала СССР!

— Нашего, Юрий Иванович. Нашего… Ничего, товарищ полковник, у нас тоже револьверы найдутся, — сказал он тихо, вспомнив фразу из недавно перечитанного «Собачьего сердца» Михаила Булгакова. — Только вот в кого стрелять? Одним выстрелом семерых не завалишь, а начнём, попрячутся, суки.

— Ладно, всё! Поговорили! Пошли пить!

— Пошли!

Однако не смотря на «ажиотаж» выпили они немного. После третьей рюмки обоим как то вдруг поскучнело. Разговор не клеился, да и о чём говорить, если о главном нельзя? Не о компьютерах же? Смешно даже представить, что они продолжили бы словоблудие. Поэтому полковник вынул из портфеля лист с напечатанным на нём текстом и передал его Дроздову. Тот погрузился в чтение, а полковник позволил себе задремать. Правда вскоре его разбудил недовольный возглас Дроздова.

— Афганистан? В семьдесят девятом, в декабре? Да! Возможно! Там сейчас кризис! А я, значит, — замначальника внешней разведки, управления «С» с ноября? Понятно почему! Один из руководителей штурма дворца Амина 27 декабря 1979 года? За организацию которого был представлен к званию Героя Советского Союза? Отказался от этой награды, попросив наградить вместо него одного из офицеров — участников штурма? Инициатор создания и вышестоящий руководитель подразделения специального назначения «Вымпел»? Давно я им про «зарубежный спецназ» талдычу… Ничего себе у вас источник оперативной информации! Вот тебе и повоевали! Мать пере мать!

Дроздов вдруг вспомнил, что они не в подвале и резко замолк.

— Я не выключал глушилку. Даже если кто-то пытается слушать, здесь полная тишина. Для них мы даже не поднимались из подвала. Но лучше всё же перебдеть.

— Разумеется. Вы так смело с этим ходите?

— Специальная папка-переноска и листок не простой.

— Понятно. Не взорвётся в руках.

— В руках нет. Давайте сюда.

Полковник взял листок и положил его в с виду обычную, папку, закрыл её и нажал на кнопку замка. Внутри папки зашипело.

— Открывать не будем. Очень неприятный запах.

— Знаком с такой системой. Но сам не пользуюсь. Минимум всего шпионского.

— Понятно.

— С одной стороны, должность зама расширяет горизонты, с другой стороны, я, судя по, э-э-э, буду по уши в работе. Да и война, не время для разборок. Когда начнётся сказано, а когда закончится?

— А практически, когда уже будет поздно, что-то предпринимать. В восемьдесят девятом просто выведем свои войска.

— Что значит, «выведем»?

— «Общими усилиями, в том числе благодаря переговорам, которые мы вели со всеми сторонами — США, Ираном, Пакистаном, другими странами — удалось провести вывод войск организованно и с минимальными потерями. Буквально все, в том числе члены Политбюро ЦК КПСС Николай Рыжков, Егор Лигачев, Виталий Воротников, Виктор Чебриков, другие, говорили об ущербе материальном, моральном, который наносит нам присутствие наших войск в Афганистане. И военное руководство, Генштаб, полностью поддерживало линию на вывод войск». Это я цитирую одного деятеля, — сказал полковник.

— Что за, мать его, за деятель, такое сказал?

— Президент СССР Горбачёв.

— Президент СССР Горбачёв⁈

Вытянутое лицо Дроздова ещё больше вытянулось, а челюсть выдвинулась вперёд. Он взял бутылку водки налил в рюмки, тут же выпил одну и снова налил.

— Сук!! Президент, блять, СССР, блять! Минимальные потери, блять! Моральный и материальый ущерб блять! Материальный ущерб!

— Вас точно сегодня инфаркт бабахнет. Вы бы поспокойнее реагировали.

— Да как же⁈

Дроздов выпил свою, а следом и другую рюмку.

— Вы стакан принесите. Я стаканами глушил, — произнёс полковник спокойно. — Надо, кстати, отпечатки пальцев стереть, чтобы полиция меня не притянула.

— К чему?

— К вашему трупу. К чему ещё.

Полковник достал из портфеля носовой платок и спокойно протёр рюмку, вилку и тарелку.

Это спокойствие гостя вдруг передалось Дроздову. Он порозовел.

— Вот ещё. Стану я из-за какого-то СССР себе инфаркт накручивать! Это я так! Танец с бубном исполнил.

— Голливуд отдыхает, Юрий Иванович. Браво. А я думаю, когда вы исполнять закончите?

— Хе-хе! Раскусили старика! — вытянутое лицо Дроздова расплылось в улыбке.

— Приятная у него улыбка, — подумал полковник. — Этакий добрый дядюшка…

— Изучил ваше досье, Юрий Иванович. Вашими нервами можно корабли буксировать. А тут какой-то СССР. Да и знаем мы оба, что процесс реконструкции запущен давно. Это наш источник не знает этого, и излишне «рефлексирует», а что в, работавший ещё с третьим интернационалом, что я с Коминтерном и работавший под Евгением Петровичем Питоврановым долгие годы… Так что. Кто кого ещё завербовал? Так сказать…

— Вы! Безусловно вы меня, товарищ полковник. Хе-хе-хе! И что же вы делаете, чтобы спасти СССР?

— Да, кому он нужен в таком виде? — скривился полковник. — Вы же правильно сказали: клопы впились в тело народное и сосут кровушку. Просрал Никита и иже с ними СССР. Разрушил своими реформами. Прозевали чекисты. Тоже скурвились. Всё за власть боролись. Пересрались и прое*али вспышку справа. А теперь уже поздно пить боржоми. Вот с помощью Нашего компьютерного гения подправим чуток экономику и повалим колоса на глиняных ногах к пирамиде капитализма.

— Но ведь он, действительно, компьютерный гений. Мне вот сейчас покажи чертежи из будущего и что я сам с ними смогу сделать?

— Ничего, конечно. Как и я. А он, да — гений. Он и там в Союзе дома собирал такую технику, что хоть нашей, хоть зарубежной далеко было.