"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 344

— Ты, пустырь, на кого руку поднял? — Гром снова пошёл ко мне.

Вскочив, я не сводил взгляда с его кулаков. Чуть ниже здоровенного локтя, посередине предплечья начиналась зона ороговевшей кожи. Через десяток сантиметров она переходила в самый настоящий камень, напоминающий гранит. Конечно, он сохранял форму руки, ладони и пальцев, но это…

Я метнул кирпич, каменный кулак свистнул — и снаряд взорвался облаком крошева. Мне даже пришлось прикрыть глаза.

— Один удар, и ты труп, — рыкнул крепыш.

— Гром! — пеликан в дверях чуть не трясся от страха, — Стой! Исключат же!

— Ну, значит, хреновастенько будет, — поморщился тот.

Пеликан выругался, и всё же исчез, только звук его ног ещё слышался некоторое время.

— Ты кто такой? — наконец, сипло спросил я.

Моя нога наступила на покорёженную дверцу кабинки. Я прошёлся по ней, ступил на пол, перешагнув выгнутый от удара край.

— Ты издеваешься? — Гром ухмыльнулся и стукнул каменными кулаками друг о друга.

Он тоже ступил на дверцу, дерево жалобно захрустело под его весом. Его мышцы заметно бугрились, когда он поднимал кулаки, а значит, у этих каменных молотов масса внушительная.

Интересно, а как это влияет на его координацию?

— Правильно говорят… — начал было Гром, желая добавить что-то важное.

Тут я рвусь вперёд, и крепыш замахивается. Сразу же приседаю, откинувшись назад, и пяткой со всей силы толкаю торчащий выступ дверцы.

Да, удар слабоват, да и надломанное полотно не выдержало, окончательно согнулось. Но дверь всё же скользнула под крепышом сантиметров на десять, и он клюнул вперёд, подставляя ногу, замахал руками.

— Да чтоб тебя, — вырвалось у него, когда его кулаки свистнули мимо цели.

Новый прыжок, и я намечаю удар ему в сплетение. Опытный Гром решил не терять время на баланс, а просто рванулся на меня — он закрылся руками, собираясь в падении ответить ударом.

А я уже скользнул вбок, отталкиваясь ногой ещё раз и собираясь проскользнуть мимо него. Свободная дверь так и манила…

Я почти разминулся с ним, но каменный кулак всё же достал моё бедро, и, подломившись, я неловко пробежал два шага, чтобы рухнуть сверху на каштана.

— Хра…

Глубокая стреляющая боль в бедре конкретно намекнула, что повреждения серьёзные. Я даже не пытался вскочить на эту ногу, а сразу, опираясь на целые конечности, поскакал к выходу как подбитый пёс.

И упёрся в начищенные ботинки… Да не одни, в коридоре показались ещё ноги.

Мне только и оставалось, что упасть на задницу, перекатиться и нырнуть под раковину.

Где тут шланг горячей воды? Руки судорожно принялись трогать соединения, чтоб сделать себе экстренное кипятковое оружие.

Я уже собирался рвануть горячую трубку, но тут в моё поле зрения попал Гром. Его кулаки медленно возвращались в нормальное состояние, а глаза испуганно смотрели в сторону двери. Нет, злости в его взгляде было достаточно, но что-то мне подсказывало, что в конфликте появилась третья сила.

— Господа студенты, — густой, наделённый властью голос прозвучал в помещении, — Надеюсь, вы понимаете, что это — залёт?

— Ну, Вася, — крепыш подарил мне ненавидящий взгляд.

— Хра…

Боль в ноге казалась адской, и каждое сотрясание едва не отправляло в обморок. А коридор с высокими окнами, по которому мне пришлось скакать, опираясь на плечо, казался бесконечным…

Никогда я ещё не был в таких долгих учебных иллюзиях. Продолжительное пребывание в мире, построенном машиной, приводит к атрофии мозга.

Это в коме мозг спит, а в иллюзии он действует, и очень активно. Псионик может выдержать это гораздо дольше обычного человека, но всему есть предел — пси-поле рано или поздно начнёт разрушать тело.

Получалось уже один три в пользу того, что это не иллюзия.

Да, и какое это, к псам, боевое обучение? Нас, как нашкодивших студентов, сопровождал к себе в кабинет какой-то магистр.

Он шёл перед нами в синем пиджаке до колен, с длинными русыми волосами, стянутыми в хвост. Брюки тщательно выглажены, ботинки начищены, в плечах военная выправка, руки сцеплены за спиной. На рукавах выделялись золотые аксельбанты — судя по этим шнуркам, его положение здесь очень высокое.

— В сегодняшнее смутное время, когда государь требует от нас единства и сплочённости… — вещал этот самый магистр с нотками укора, его голос эхом разлетался в широком коридоре.

Это явно представитель местной власти, потому что приказал Грому помочь мне двигаться, и тот безропотно тащил меня. Сам я идти не мог — каменная кувалда крепыша сломала бедро. Тот теперь с недовольной рожей пыхтел мне в ухо, и я едва успевал скакать за ним на одной ноге.

— Безлунь, — с ненавистью шептал Гром мне в ухо, — Я тебе устрою хреновастенько…

Меня он мало интересовал, я пытался понять, почему не чувствую псионику. Так ведь и сдохнуть не долго.

По бокам от нас стучали каблуками по полу хмурые молчаливые конвоиры, судя по всему, охранники в этой академии. Форма у них тоже была синяя, почти чёрная, и тоже вызывала у меня вопросы — слишком старомодная, но уже явно не царских времён.

На поясах у них висели узкие загнутые сабли с позолоченными эфесами, что в который раз поломало моё представление об этом мире. Я не жду плазмомётов, но где хотя бы огнестрелы?

Позади нашей процессии ворчали остальные участники драки. Хотя скорее наблюдатели — тот самый пеликан с чубом шёл за нами с двумя прихвостнями, которых я даже не запомнил.

— Это он, этот Василий всё натворил! — пеликан не выдержал, и всё же повысил голос.

В кого он тыкал там пальцем, можно было не гадать.

— Хочешь сказать, пустой вырубил Плетнёва?

— Да нет, господин магистр, просто эта чушка…

— Чушка?

Мы все резко остановились, я едва не опёрся сломанной ногой, и у меня потемнело в глазах. Жжёный пёс, как больно-то! Там не просто перелом в бедре: явное смещение, да ещё пара осколков попали в мягкие ткани.

Коридор с витражными окнами, по которому нас вели, пульсировал у меня в глазах от светлого к тёмному. Я давно отвык чувствовать боль во всей её гамме чувств, и теперь только очухивался время от времени, чтобы слушать и смотреть.

Пока возникла заминка, я попытался отрезать страдания силой воли. Если нет псионики, хотя бы самовнушением справиться. А дыхательные практики ещё и вспомнить надо.

— Чушка?! — с явным холодом ещё раз переспросил магистр, даже не оборачиваясь.

— То есть, Иван Петрович, я имел в виду… — голос пеликана задрожал.

— Думаю, я потом с вами разберусь.

Топот ног позади сообщил, что пеликан с дружками нас покинули. Мы двинулись дальше, и Гром грубо вздёрнул меня за руку, чтоб подтянуть на плечо.

Я вскинул голову…

Солнечные лучи сквозь окна освещают на стенах картины. На полотнах изображены люди в военных сюртуках, в плащах, в старомодных одеждах. Они застыли в боевых стойках, и художник почему-то нарисовал их со светящимися руками. Один так вообще бьётся с каким-то уродливым гуманоидом…

Я попытался рассмотреть чудовище, но снова потемнело в глазах. По привычке моё внимание полетело к затылку, чтобы получить управление над внутренней энергией… Пусто.

— Вы знаете, в чём ваше великое предназначение? Это один день, от которого зависит судьба всего мира. Маги Первого дня испокон веков, плечом к плечу, сила к силе, стояли на защите…

Тут у меня снова выстрелила боль, только почему-то в рёбрах. Я аж прикусил губу, почувствовав удар исподтишка.

— Хреновастенько, да? — с фальшивой заботой пропыхтел в ухо Гром.

Ну, жжёный псарь! Лысый уродец воткнул мне кулак в рёбра, пока никто не видел…

Меня на некоторое время выкинуло в омут боли, где я мог только прыгать на здоровой ноге, чтоб окончательно не свалиться. Вот же урод, толчковый пёс!

Гром весело сопел под ухом, пока я приходил в себя, а потом снова попытался ударить в рёбра. Вот только я уже почувствовал движение его плеч, и на пути его кулака оказалась моя ладонь. Хоть удар и смазался, моим тонким пальцам всё равно пришлось несладко.