"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 342

Подбородок у него раздваивался, и нижнюю губу он старательно выпячивал, будто хотел сделать челюсть ещё больше. Эдакий пеликан…

Единственное, что я понял из увиденной картины — это явно не база капитов, если только ради меня не разыграли спектакль. Я больше поверю в то, что мой мозг погиб вслед за сгоревшим имплантом, и это остаточные галлюцинации.

Скосившись набок, я увидел зеркало… и снова страх проник в каждую жилку. И не могу подавить уровень гормонов — слишком высок.

Из отражения на меня уставился такой же парень, как и эти, передо мной. Лет двадцати, не больше. Худой, остроносый, с неожиданно седыми волосами с густым серебром, с едва заметным шрамом на щеке.

Карие глаза в зеркале смотрели на меня со страхом…

Этот щуплый, высокий паренёк явно не знает, что такое тренировки. Руки тонковаты, ну хоть бы плечи подкачал.

Да почему я так боюсь-то? Аж зубы стучат…

До меня не сразу дошло, что это его страх, этого пацана в зеркале, седого уже в такие годы.

— Что, коленки трясутся, да, чушка сивая? — пеликан постукивал кулаком в ладонь.

Трое противников нарывались, но подходить не спешили, всё косились на лежащего парня.

— Василий, ублюдыш, лучше сам головой в толчок окунись, — проговорил тот каштановый, заворочавшись на полу.

Ага, всё-таки живой.

Я посмотрел вниз — колени действительно подрагивали. Больше всего бесило, что я не могу привычным усилием успокоить себя.

Да сколько можно? Успокойся уже!

Я покосился на зеркало, пытаясь состроить себе же недовольную рожу.

Так, стоп.

Это же учебная иллюзия! Наставник часто заставлял нас переживать разные ситуации, самые фантастические — машины-то способны любую галлюцинацию создать.

Едва я осознал это, как ощутил прилив уверенности.

— И какая точка выхода? — спросил я.

— Чего?

— В толчок тебе вход, ублюдыш, — каштан всё-таки поднялся, — Башкой войдёшь!

Я выдохнул. Так, не чувствую чакры, как будто отрубили. Ага, была у нас и такая ситуация.

Ладно, успокаиваемся по старинке. Вы-ы-ы-ы-до-ох. Задержим дыхание.

— Блин, он мне нос разбил, — пацан чуть не захныкал.

— Давай поломаем ублюдка, — поддакнул пеликан.

— Я его сейчас убью, а не поломаю, — задрав голову, прогундосил каштан.

Кровь из разбитого носа залила ему весь синий сюртук и рубашку под воротом.

Я наконец вытянул кусок кафеля, и это сопроводилось ужасным скрипом, раздавшимся во всём туалете.

Каштан сразу опустил голову и хрюкнул от удивления.

— Ты чего? — пеликан за его спиной странно посмотрел на меня, — Из дыры свалился?

Я перехватил кусок кафеля и даже улыбнулся, хотя прыгающими губами это было сделать трудно. Плитка откололась как по заказу — длинный треугольник. Если постараться, можно и воткнуть под рёбра.

Мои мысли вызвали удивление у тела, и я перехватил инициативу. Ещё чуть-чуть уверенности в кровь. Жжёный псарь, какой же повышенный гормональный фон, просто жуть.

— Ладно, для протокола, — громко проговорил я, хотя голос срывался, — Иллюзия «гусарский толчок», попытка номер один.

Я оттолкнулся от стены, принял боевую стойку. Самую обычную — руки по-боксёрски на уровне груди, ноги чуть расслаблены, согнуты в коленях. Стойка готовности, как называл её наставник.

Симуляция сегодня странная, конечно, но раз нужно для обучения… Этот, который хлюпает кровью, наверняка главарь. Иначе бы те трое и без него кинулись бы.

А раз так…

— Чего это он?

Парни стали переглядываться, когда я сделал шаг вперёд. А этот, который с носом, вдруг улыбнулся и встал в странную позу — ноги чуть расставлены, ладони раскрыты ко мне на уровне груди. Как будто монах из монастыря боевых искусств.

На его ладонях загорелся слабый свет…

Я замер, не дойдя пару шагов. Псионик!

— Эй, Николас, нас же мастер прибьёт, — вырвалось у пеликана, — Нельзя же…

Сияние разгоралось, и мне понадобилось усилие, чтобы не упустить моё новое тело из ежовых рукавиц — мой седой носитель снова начал дрожать от страха.

— Отец разберётся, — с усмешкой сказал каштановый Николас, не сводя с меня взгляда, — Я тебя научу лунных уваж…

Он не договорил, потому что я метнул плитку ему прямо в кадык! А, нет, чуть смазал, рука дрогнула…

Но Николас ойкнул, схватился за горло, и всё это сияющими руками.

Его ладони вдруг вспыхнули, и в туалете шарахнуло так, что меня аж оглушило. Каштан, выгнувшись назад, рухнул на пол, только в этот раз затылком.

Кафель треснул, будь здоров…

— На хрен!

— Да он же убился!

— Это он убил! — пеликан ткнул в меня пальцем, и остальные затрещали:

— Да, да!

И все трое сбежали из туалета, даже не побеспокоившись за своего друга. Я встал, закрыл глаза:

— Задача выполнена, готов к выходу, — с улыбкой сорвалось с моих губ.

И вообще… Драка в туалете, какая-то гимназия царских времён. Или это академия? Ну, жжёный псарь, это же не мой уровень — решается просто, как… как имплант спалить.

Правда, есть у меня вопросы к умникам. Вот зачем другое тело? Ведь вся суть виртотренинга — это улучшить владение своим же организмом в экстремальных ситуациях.

Я вспомнил, как мне запустили иллюзию на обрыве, где внизу бушующее море, в котором торчат скалы. А я без ноги, в крови токсин местной медузы, да ещё по квадрату рыщут капитские боевые дроиды. И в качестве оружия только нож.

Вот это было испытание!

Кап…

Что-то умники не спешат меня вытаскивать.

Кап…

Какой-то кран тут явно протекает.

— Хра-а…

Кажется, хрюкнул этот, на полу. Живучий кабанчик.

Пси-энергия во мне так и не проявилась. Странно, хоть крохи должен был уже набрать.

Так я стоял полминуты… Заснули они там, что ли? Чего не вытаскивают?

Я открыл глаза. Ладно, будем двигаться, псари пехоту не ждут.

Раненый на полу действительно подавал признаки жизни, пытался двигать руками, застывшими возле подбородка. Я бесцеремонно перешагнул через него, задев ему локоть ботинком. Или это был нос?

— Хра…

Я прошёл к раковине, вывинтил один кран, и сунул руки под воду.

— Твою псину! — вырвалось.

Пошёл просто кипяток, я чуть не обжёгся, и, чертыхаясь, быстро разбавил вторым вертушком.

Снял сюртук, оставшись в поношенной, когда-то белой рубашке. Блин, кровь на рукавах. Ох, не люблю я грязь.

Закатав рукава и отмыв руки, я удивлённо стал разглядывать крупные часы на запястье.

В основном обычные, со стрелками. Моё внимание привлёк старый, потёртый циферблат, разделённый на четыре части. В каждой вправлены мутные камни разных цветов: красный, белый, голубой… и пустое гнездо, откуда камень явно выпал.

Ну, судя по общей потёртости часов, это неудивительно. Даже кожаный ремешок побелел от потёртостей, хотя всё ещё надёжно держался.

Я стал отряхивать свой сюртук, подставляя руку под воду. Не люблю грязь…

Все эти обыденные движения, по моему мнению, должны были сбавить страх в крови. Потому что седого Василия, которого я так и продолжал видеть в зеркале вместо себя, опять начало потряхивать.

Кстати, сюртук у меня так себе. Потёртый, в заплатках, цвета былого синего величия. И рубашку уже белой не назовёшь.

В сравнении с этим мажорным каштаном на полу я выглядел не очень. У того тоже часы выглядывали из-под рукава, и там искрились разноцветные камешки гораздо прозрачнее, явно драгоценные.

Я закрыл кран, покрутился, оглядывая себя. Ну, вроде ничего… И не пахнет даже.

Вот даже неинтересно, в чём я измазался, пока валялся тут на полу, но в этой иллюзии умники с запахами перестарались.

А ведь один из верных способов отличить иллюзию от реальности — это запах. Нос всегда дышит, рецепторы в готовности, поэтому даже в наше время нашатырь остался надёжным средством.

— Ох, жжёный пёс! — выругался я, продолжая принюхиваться.

Я прекрасно чувствовал все запахи, присущие этому туалету: плохо смытые унитазы, горелые волосы этого хрюкающего, кровь на треснувшем кафеле.