Аристократ на отдыхе. Том 6 (СИ) - Рудин Алекс - Страница 28

— Сейчас разберемся.

Я попытался пальцем проковырять один из верхних мешков, но плотная бумага не поддалась.

— У меня есть нож, — сказал Барятинский.

И достал из кармана складной перочинник.

— Зачем он тебе? — удивился я.

— Бутылки открывать, — гордо ответил Барятинский.

Я отобрал у него нож, подцепил пальцем лезвие и распорол бок ближайшего мешка. Из разреза высыпался темный порошок.

— Похоже на магоцвет, — со знанием дела сказал Барятинский.

— Живчик, проверь, — попросил я демона.

И ощутил легкое жжение в основании левой ладони. Прямо из моей кожи вырос гибкий зеленый усик. Он дотянулся до крупиц порошка и осторожно прикоснулся к ним. А потом нырнул вглубь мешка.

— Да, это магоцвет, — через минуту сказал Живчик. — Очень хорошего качества, но не солнечный. Обычный магоцвет.

— Спасибо, Живчик, — поблагодарил я демона. Но выросший из моей руки побег продолжал шебуршать в мешке.

— Тут есть что-то еще, — сказал демон. — Какой-то мешочек.

— Давай, посмотрим, — усмехнулся я.

Распорол мешок сверху донизу и запустил в него руку. Пальцы нащупали плотную ткань, а под ней — что-то ребристое и твердое.

— Что там? — жадно спросил Семен Евграфович.

— А вот!

Я вытащил из магоцвета небольшой полотняный мешочек. Его горловина была туго перетянута веревкой.

Узел не поддавался. Поэтому я просто подцепил веревку острием ножа и подставил ладонь. Мне в руку высыпались невзрачные красноватые камушки неправильной формы.

— Что это? — завороженно спросил Семен Евграфович.

— Аномальные рубины, — усмехнулся я. — Их добывают в аномалиях Огня.

— Ничего себе! — присвистнул Барятинский. — Интересно, а в остальных мешках тоже такая начинка? Никита, давай посмотрим!

— Надо полицию вызвать, — неуверенно возразил Семен.

— Это добро стоит больше, чем владелец просил за дом, — сказал Барятинский.

И расхохотался:

— Надо было тебе, Никита, сразу соглашаться на цену! Еще бы и заработал!

— Вызовем полицию, — решил я. — Только не местную.

Мне совершенно не хотелось объясняться с полицией до позднего вечера. Кроме того, у меня уже был знакомый пристав. Почему бы не помочь ему продвинуться по службе? Когда-нибудь это может принести мне пользу.

Магоцвет и рубины явно откуда-то украдены. А значит, их уже усердно разыскивают.

Кивком позвав с собой Барятинского и Семена, я вышел в холл — проверить, как там Ширяев.

Не то, чтобы я не доверял друзьям, но я не доверял чувству юмора Барятинского. С него станется сунуть горсть рубинов в карман, просто ради шутки. И не факт, что в свой карман.

Ширяев чувствовал себя прекрасно. Мерзавец безмятежно спал и даже негромко похрапывал.

— Я залечил ему руку, — сообщил мне Живчик.

— Хорошо, — кивнул я.

Достал магофон и набрал номер пристава Заужского.

— Лаврентий Павлович? Это Никита Волков. Приезжай на набережную Фонтанки, тут много интересного по твоей части.

— Никита Васильевич, это не мой район, — запротестовал пристав.

И тут же жадно спросил:

— А что случилось?

— Вот приедешь, и увидишь, — усмехнулся я. — Не бойся нарушить инструкции — только так можно забраться на ступеньку повыше. А то и на две.

— Выезжаю, — быстро сказал пристав.

Я покосился на спящего Ширяева и добавил:

— Захвати с собой двух жандармов, покрепче. Все, жду.

Заужский примчался через двадцать минут — при том, что ехал он с Петербургской стороны. Вот, на что способно служебное рвение!

Пристав ворвался в дом и сразу бросился к Ширяеву.

— У вас труп? Кто это?

— Нет, это преступник, — усмехнулся я. — Он спит, не буди его пока. Лучше взгляни сюда.

Я провел пристава на склад и полюбовался его вытаращенными глазами и отвалившейся челюстью.

— Что это? — растерялся Заужский при виде штабеля мешков.

Он кинулся к мешкам. Бесстрашно подцепил щепотку порошка, растер его в пальцах и принюхался.

— Это… это магоцвет?

Затем его взгляд упал на небрежно рассыпанные рубины. В отличие от Семена Евграфовича, пристав сразу опознал камни.

— Рубины! Их украли неделю назад — ограбили машину прямо возле аномалии!

— Чью машину? — как бы между делом поинтересовался я.

Но пристав не попался на уловку.

— Я не могу вам сказать, это тайна следствия. Никита Васильевич, дорогой! Спасибо, что вызвали меня!

— На здоровье, — усмехнулся я.

— Вы дадите показания? — вцепился в меня Заужский.

— Непременно, но с двумя условиями. Во-первых, ты сам их запишешь. Во-вторых, не станешь дергать меня в Столицу на суд.

— Обещаю! — закивал пристав.

Я рассказал ему, что случилось в доме. Заужский все записал на магофон, заметив:

— Потом оформлю, как положено, и привезу вам на подпись.

— Что будешь делать теперь? — спросил я.

— Мне срочно нужен владелец дома! — принялся соображать Заужский. — Вы не знаете, кто он?

Я покачал головой.

— Нет. Посредник мне не сказал.

— Вряд ли он сам воровал магоцвет и камни, — рассудил Заужский. — А вот владелец дома вполне может быть замешан в краже.

— Так вызови его сюда, — посоветовал я. — И ткни носом в мешки. Глядишь, и расколется.

— Или сбежит, — пригорюнился Заужский.

— Пристав, мне тебя учить надо? — усмехнулся я. — Не говори ему, зачем вызываешь. Скажи, что случайно ехал мимо дома и увидел разбитое окно.

— Отличная идея! — просиял Заужский. — Сейчас!

Он быстро набрал на магофоне какой-то номер.

— Мне нужно срочно установить фамилию владельца дома по набережной Фонтанки, — сказал он. — Нет, ничего серьезного, просто мелкое хулиганство.

И подмигнул мне.

— Как? Понял! Нет, я сам ему позвоню. Сбросьте мне номер.

Пристав азартно щелкнул пальцами и повернулся ко мне.

— Есть! Догадайтесь, кто владелец дома?

Заужский торжествующе посмотрел на меня.

— Это…

В этот момент скрипнула входная дверь, и в дом вошел князь Голицын.

— А что здесь происходит? — спросил он, ошарашенно глядя на нас.

— Это он! — завопил пристав. — Держите его!

Жандармы скрутили обескураженного Голицына и подвели его к нам.

— Никита Васильевич, в чем дело? — спросил меня Голицын, растерянно крутя головой.

— Пристав, отпусти его, — сказал я. — Ты сдурел, что ли? Это князь Голицын, я назначил ему здесь встречу.

— Так это его дом! — обрадовал меня пристав. — Он владелец!

— Так, — нахмурился я.

И тут в разговор неожиданно вмешался Семен Евграфович.

— И не стыдно вам, ваше сиятельство? — укоризненно сказал он Голицыну. — Виданое ли это дело — за старый дом четверть миллиона червонцев требовать?

— Какие четверть миллиона? — растерялся Голицын. — Я назначал цену в сто тысяч!

Его взгляд остановился на Ширяеве.

— Это он вам назвал такую цену? Ах, мерзавец! А я-то думаю — почему уже третий год покупателей на дом не находится!

— Это ваш дом? — строго спросил Заужский.

— Конечно, мой, — закивал князь.

— Когда вы были здесь в последний раз?

Голицын поднял глаза к потолку, вспоминая.

— Кажется, весной. Или осенью? Я решил продать дом и нанял Ширяева посредником. Тридцать червонцев в месяц ему платил, негодяю!

Я покачал головой.

— Николай Андреевич, кто же так делает? Надо было комиссию платить.

— Комиссия дороже бы вышла, — виновато сказал Голицын. — Кроме того, мне Ширяева порекомендовали.

— Кто? — спросил я.

— Один знакомый. Да это неважно.

— Отпустите князя, — кивнул Заужский жандармам.

Жандармы отпустили Голицына.

— Взгляните сюда!

Пристав провел Голицына на склад и показал ему мешки.

— Вы знаете, что это?

— В первый раз вижу, — твердо ответил Голицын. — Что это?

— Судя по всему, это краденое. И его прятали в вашем доме.

— Негодяй! — взревел Голицын. — Я с Ширяева шкуру спущу! Он у меня по суду ответит!