Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина - Страница 63

До нужного места домчались за считанные минуты. Марк хорошо знал город и помнил, что в двухэтажном доме дореволюционной постройки, протянувшемся вдоль улицы на добрую сотню метров, помимо ресторанчиков и бутиков, располагались многочисленные выставки и антикварные лавки, но жилых квартир там точно не было. Хотя… кажется, речь шла о штаб‑квартире , а ведь это совсем не то же самое. Такие квартиры, как правило, бывают засекречены и находятся под прикрытием чего‑то другого, обыденного.

Отпустив таксиста, отказавшегося брать с них плату за проезд, Божена и Козельский повели Марка вдоль фасада этого старого, но хорошо отреставрированного дома, затем свернули в сквозную арку в центре здания и, миновав короткий, но очень темный тоннель, вышли во двор.

Несмотря на поздний час, откуда‑то сверху полилась музыка, что‑то сказочное вроде знаменитой композиции «В пещере горного короля» Грига, с такими же колдовскими нотками и медленно нарастающим ритмом. Длинные тени зашевелились на стенах, будто толпа мистических существ подкрадывалась к ним со всех сторон, и Марк то и дело боязливо озирался, опасаясь, что в спину вот‑вот вцепится какой‑нибудь злобный тролль. В темноте метались огоньки – возможно, лишь отблески кошачьих глаз, но уверенности в этом у Марка не было. Не было уверенности даже в том, что центр города – его лучшая историческая часть с ярко освещенными улицами – по‑прежнему находился в паре десятков шагов за сквозной аркой: кирпичные стены окружали двор со всех сторон и, казалось, смыкались где‑то в незримой вышине подобно пещерным сводам. С некоторых пор Марк жутко боялся пещер. Странно, что, прожив всю жизнь в городе, он понятия не имел об этом дворе.

Музыка звучала все громче и быстрее, но ни в одном из окон не горел свет. Зато откуда‑то потянуло запахом хорошей еды: жареного мяса, свежей выпечки, душистыми пряностями. На Марка накатил острый приступ голода, и в животе тоскливо завыло. Он не помнил, когда ел в последний раз.

– Э‑э… А там, куда мы идем, найдется что перекусить? – спросил он, отыскав взглядом Божену. Ее черный, с глянцевым блеском, плащ развевался впереди.

– Там, куда мы идем, лучшая еда в мире! – донеслось в ответ. – Нас ждет царский ужин. Ты‑то, конечно, ничего подобного не заслужил, но скверной еды там не подают, потому как недостойных людей не принимают. Только ради меня для тебя сегодня сделают исключение.

Звуки ее голоса гулко отражались от стен.

Божена остановилась перед дверью, наполовину скрытой кованой оградой. Полы плаща плавно осели и прильнули к ее бокам подобно крыльям летучей мыши. Лязгнул замок, и ажурная металлическая дверца распахнулась. Божена тенью проскользнула в образовавшийся проем.

– Осторожнее, здесь спуск, шесть ступенек вниз! – Послышалось ее предостережение, явно адресованное Марку, потому что Козельский, несмотря на объемный чемодан в руках, слишком уверенно двигался за своей спутницей, и это наводило на мысль о его причастности к числу почетных гостей, которых тут потчевали кулинарными изысками. Перед входом в здание нотариус пропустил Марка вперед, вошел следом и запер дверь. Запах еды усилился, а музыка стала ближе, сотрясая пространство трубным ревом и барабанным грохотом.

Узкая деревянная лестница, ведущая наверх, надрывно застонала под ногами гостей, выдавая свою ветхость и преклонный возраст. Ее тяжкий стон прокатился до самого верха, а оттуда послышались чьи‑то торопливые шаги. Кто‑то спускался им навстречу, гнусаво бормоча: «Приехала! Надо же, приехала!» А затем явно простуженный мужской голос просипел очень близко, прямо над головой:

– Милости просим, пани Божена! Заждались вас, заждались!

Над перилами этажом выше замаячило чье‑то безбородое вислощёкое лицо, снизу освещенное дрожащим пламенем свечи, которую встречавший держал в руках. По его лицу скользили тени, отчего казалось, что человек гримасничает.

– Грабарь, вы там совсем страх потеряли, что ли? – вместо ответного приветствия возмущенно отозвалась Божена, запрокидывая голову и посылая ему испепеляющий взгляд.

– Ох, простите меня, остолопа! Совсем забыл! Как там погода?

– Будьте здоровы! – громко и отчетливо, но совершенно невпопад ответила она, и Марк догадался, что это был такой явочный пароль.

Догадку подтвердили следующие слова Божены:

– С такой беспечностью вы нас когда‑нибудь всех погубите, Грабарь! Дверь не заперта изнутри на задвижку, как было велено делать в таких случаях, а вы не глядя сыплете приветствиями! А вдруг это пришла бы не я?! Вы ведь прекрасно знаете, какая на нас идет охота!

– Простите, пани Божена! По случаю вашего приезда я совершенно потерял голову! Вы так редко радуете нас визитами! – Суетливо переминаясь с ноги на ногу, встречавший покосился на Марка. – А… кто это с вами?

– С этого надо было начинать, а теперь уже поздно задавать вопросы. Я представлю его на собрании. Лучше скажите, все уже в сборе? Или ждете еще кого‑то?

– Все, все здесь, и давно!

– Тогда выключите эту музыку, она действует мне на нервы! – потребовала Божена, устремляясь вверх по лестнице. Каблуки ее туфель яростно застучали о старые ступени.

– Но… вы сами выбрали Грига в качестве позывного! – робко возразил мужчина, почтительно отступая к стене и давая дорогу важной гостье.

– Верно. После премьеры в тысяча восемьсот девяносто шестом этой мелодией было очаровано всё мировое культурное общество, включая и меня. С тех пор эта музыка мне порядком приелась! – поравнявшись с собеседником, Божена на секунду остановилась, смерила его недовольным взглядом и повернула к следующему лестничному маршу. Полы плаща разметались в стороны и с шуршанием заскользили по стене и перилам.

Подняв свечу над головой и потрясая круглым брюшком, человечек поспешил вслед за гостьей, не замечая Марка и Козельского, оставшихся позади.

– На что прикажете поменять? На Вивальди? Или на Моцарта? А может, лучше подобрать что‑нибудь современное? – услужливо бормотал он, тяжело топая и шумно дыша.

– Вы меня утомили, Грабарь! Не надо ничего менять, просто выключите. Не в музыке дело, неужто не ясно?

– Понял, понял! – ответил тот, запуская руку в карман полосатого жакета. Музыка внезапно смолкла, как по волшебству. По всей видимости, в кармане у Грабаря лежал пульт от стереосистемы с большим радиусом действия. Теперь лишь скрипы старой лестницы и звуки шагов нарушали тишину.

Перед входом в коридор Марк споткнулся о порог, чертыхнулся и сердито воскликнул:

– Почему везде темень такая? Что, света нет?

Божена вдруг встревожилась и злобно зашипела, но почему‑то не Марку, а их провожатому:

– Надеюсь, вы сегодня не пользовались электричес‑ским с‑светом?!

– Нет‑нет, что вы, как можно! – испуганным голосом заверил ее Грабарь. – Мы никогда не нарушали ваших указаний! Сегодня жгли только свечи! Мы даже в стереосистеме убрали все лампочки!

– Смотрите у меня! Это не шутки!

Сгорая от любопытства, Марк рискнул поинтересоваться:

– А что такого ужасного в электрическом свете?

Божена презрительно фыркнула, но все‑таки ответила:

– Электрическое поле от ламп накаливания создает помехи, которые искажают запросы, отправленные машиной Эдисона в потусторонний мир. Великому изобретателю не повезло, он умер, так и не узнав главную причину неудачных опытов общения с духами. Но, к счастью, нашелся умелец, усовершенствовавший его устройство. Он разработал лампы, вырабатывающие свет другого качества и создающие особое поле, в котором растворяются границы материального и нематериального миров. Это поле несовместимо с электрическим. Даже если лампы накаливания выключить за час до начала сеанса, все равно может возникнуть сбой, поэтому я требую, чтобы за сутки до моего приезда такими лампами в доме не пользовались.

– Интересно. Никогда не слышал ничего подобного! – недоверчиво воскликнул Марк.

– Ты даже не представляешь, как много интересного еще не слышал! – Божена надменно хохотнула, и Марк подумал, что смех у нее даже более неприятный, чем голос.