Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина - Страница 60

По щеке скользнуло что-то невесомое, щекотное – не жгучая слеза, а другое. На стол перед ней спланировало крошечное серое перышко, точнее – пушинка – мягкая, чуть изогнутая, полупрозрачная. Откуда она взялась в кафе? Печенька подняла взгляд, чтобы осмотреться, и ее всю передернуло от неожиданности: за столом напротив нее сидел незнакомый мужчина. Как она могла не заметить его приближения?! Наверное, слишком глубоко погрузилась в свои горестные мысли, совершенно отключившись от внешнего мира. Но какая же наглость с его стороны усесться за один стол с ней, когда вокруг все места пустуют! Что ему надо?!

Когда немое возмущение немного утихло, Печенька отметила про себя, что мужчина был молод и привлекателен, хотя выглядел сильно изможденным: залегшие под глазами тени расплывались на пол-лица, окрашивая кожу в нездоровый серый цвет, о выпирающие скулы, казалось, можно было порезаться, а губы вообще не выделялись, как будто их вовсе не было. Да, не красавец. И все же его внешность чем-то притягивала. На него хотелось смотреть и смотреть. Печенька и смотрела, высоко вскинув брови, с вопросительной гримасой на лице. Незнакомец молчал и улыбался. Улыбка угадывалась лишь по слегка прищуренным нижним векам и лукавому взгляду. Ситуация нервировала ее, и когда она уже приготовилась встать, чтобы уйти, незнакомец заговорил:

– У вас такие прекрасные слезы, что я просто не смог пройти мимо!

– Что?! – Она поспешно вытерла щеки тыльной стороной ладони, размазав мокрые дорожки, и вытаращилась на него во все глаза.

– Извините… – Его левая бровь слегка шевельнулась, и Печенька заметила, что волоски в ней почти все седые. Седина блестела и на висках мужчины, хотя на вид ему было едва ли больше двадцати лет.

– Мои слезы вас не касаются! – Она произнесла это так резко, как только могла, будто хлестнула наглеца фразой.

– Но я говорю правду. Ваши слезы сверкают ярче алмазов. Мне захотелось посмотреть на них вблизи, а заодно узнать, что стряслось у одинокой красавицы, роняющей их почем зря.

Он протянул руку к салфетнице, выудил одну салфетку и вдруг, чуть привстав и подавшись к ней, принялся вытирать ее щеки, приговаривая:

– Не стоит растрачивать такую драгоценность впустую! Поберегите их для более подходящего случая.

Печенька оторопела так, что даже не отшатнулась – сидела, пока он не вытер ей насухо все лицо. А потом поймала себя на мысли, что никто никогда не вытирал ей слезы, кроме родителей. Безумная выходка незнакомца тронула ее.

– Я давно искал вас, – заявил он, перемещаясь обратно на свой стул. Скомканная салфетка все еще была в его руках, и он перебирал ее длинными тонкими пальцами с синеватыми ногтями.

– Искали?! – удивилась Печенька. – Вы меня знаете?

– Да. Как только увидел, сразу понял, что это вы.

– В смысле? – выпалила она, уверенная, что никогда прежде не видела этого человека.

– Если вы присмотритесь ко мне повнимательнее, то, возможно, тоже узнаете меня! – Он снова улыбнулся одними глазами.

– Тут вы ошибаетесь: у меня отличная память на лица. Я никогда не видела вас!

– А я и не утверждаю, что вы меня видели! Я сказал: узнаете. Заметьте, что это не одно и то же.

– Какой вы загадочный! – Она игриво усмехнулась. – Ла-а-дно, сдаюсь. Прошу подсказку!

– Зачем подсказку? Я готов выдать ответ. Но, конечно, мне было бы приятно, если бы вы сами угадали.

– Обещали ответ, а сами тянете! – воскликнула она шутливо и немного капризно. – Кого я должна узнать? Хотя… Пожалуй, я и впрямь вас узнаю́! Ах-ха-ха! Вы – Кощей Бессмертный! Угадала?

Она сама не поняла, как это слетело с ее языка, и даже испугалась, что парень обидится, но тот лишь одобрительно кивнул, отвечая:

– Вот видите? Я в вас не сомневался! А вы, конечно же, Елена Прекрасная. Я прав?

– Не совсем. Мое имя Элена! – выпалила Печенька и чуть язык не прикусила от того, что нарушила собственное правило: она ведь никогда не называла своего имени, тем более первым встречным!

– Ну, это почти одно и то же. «Элена» по-русски и есть «Елена».

– Что ж, раз уж вы – Кощей, значит, хотите меня украсть?

– Точно! – Он улыбнулся, и кожу в уголках его глаз прорезали морщины.

– А не боитесь, что Иван-царевич вас за это на тысячу лет в цепи закует? – Печенька подозревала, что ее глаза уже вовсю сверкают озорным блеском.

– Мне ничего не страшно, пока цела иголка в яйце, том, что в утке, той, что в зайце, том, что в сундуке, том, что на дубе, том, что в Лукоморье. Но туда ваш Иван вряд ли доберется, потому что современные Иваны в сказки не верят.

– Да. К тому же у меня никакого Ивана нет! – Печенька вздохнула, мысленно ругая себя за излишнюю откровенность. Вот зачем сказала? Теперь этот чудак от нее точно не отвяжется! Но… а может, это и к лучшему? Парень с юмором, немного нагловатый, но в меру – такие ей всегда нравились, и с ним легко. Вот, даже развеселил ее! А ведь только что она роняла слезы! Что ж, незнакомец определенно появился очень кстати.

– Ну, так как насчет поездки в Лукоморье? – Незнакомец, так и не назвавший своего имени, казалось, не шутил. – Соглашайтесь, – настаивал он. – Ведь если откажетесь, я все равно увезу вас.

– Однажды меня туда уже возили, но не довезли! – хмыкнула Печенька и вдруг дернулась, как ужаленная: на мгновение ей показалось, что перед ней сидит Марк – тот самый, который «не довез»! Забыв о приличиях, она подалась вперед и вперилась взглядом в лицо мужчины, но не нашла ни единого сходства с тем предателем. Наверное, ей показалось, потому что она вспомнила о Марке, услышав о Лукоморье, о котором тот ей все уши прожужжал.

– Придется сказать «да»! – Она улыбнулась, кивая. Странная игра незнакомца забавляла ее. – Далеко ли ваше Лукоморье?

– Вы разве не знаете? На краю света, конечно!

– Я так и думала! И долго туда добираться?

– Если отправимся прямо сейчас, уже завтра к вечеру будем на месте, – совершенно серьезно ответил он.

– Мне казалось, что край света находится гораздо дальше. – Печеньку вдруг охватило волнение. Этот парень нравился ей все больше, и она не могла понять, почему. Стало немного страшно от того, что она готова была ехать с ним на «край света», хотя даже не знала его настоящего имени. Мистика какая-то! Может быть, он ее загипнотизировал? Откуда такое доверие к человеку, которого она знает от силы пятнадцать минут?

– Так не будем откладывать! – Парень поднялся, протянул ей руку и замер в ожидании.

Печенька колебалась, едва удерживая собственное тело, пытающееся вырваться из-под контроля разума и последовать за незнакомцем. Она пристально разглядывала одежду парня, оказавшуюся вблизи отталкивающе неопрятной: к черной рубашке с длинным рукавом местами прилип птичий пух, а такого же цвета джинсы внизу покрывали светло-серые пятна высохшей грязи. Массивная подошва высоких ботинок была облеплена толстой грязевой коркой, смешанной с сухой травой и листьями.

Разум Печеньки сопротивлялся, как мог, пытаясь пробиться сквозь пелену безумия, окутавшую ее сознание. Она все еще сидела за столом, а ноги так и пружинили, порываясь поднять ее тело. Протянутая рука парня слегка подрагивала. Он ждал и, казалось, нервничал.

– Послушайте, но это же не всерьез! – Она все-таки решила пойти на попятную. – Немного пошутили, и хватит. Я не могу поехать с вами – ни в сказку, ни куда-либо еще. Я даже не знаю, как вас зовут!

– Как это не знаете? Я – Кощей, а вы – Елена, мы же договорились! И это вовсе не шутка. Я вам кое-что покажу.

Он опустил протянутую руку, извлек из висящей на плече кожаной сумки черную бархатную коробочку и протянул ей со словами:

– Взгляните только! Вот во что превращаются слезы прекрасных девушек в сказочных местах!

Печенька недоверчиво покосилась на крошечную шкатулку, в каких обычно дарят драгоценности – серьги или кольца. Парень, не дождавшись, сам открыл крышку. Бриллиантовый блеск вырвался из-под нее, завораживая: внутри лежали алмазы. Печенька неплохо разбиралась в камнях и легко отличала стекляшку от настоящей драгоценности.