Рука Фатимы - Вульф Франциска - Страница 27

«Вернусь, как только смогу!» – уходя, пообещал Маффео. Но что-то, видимо, помешало ему исполнить свое обещание. Целый день Беатриче прождала его. Наверное, монгол запретил ему общаться с ней… Она все глаза проглядела, сидя у окна; ходила по комнате взад и вперед.

Что сказать Маффео? Какие вопросы ему задать? Как ответить на его вопросы? В конце концов она не выдержала внутреннего напряжения. Если уж ее бросили здесь одну, почему бы не последовать совету Ли Мубая и немного не проветриться? Движение и свежий воздух пойдут ей на пользу и приведут в порядок мысли.

После обеда, опять состоявшего из риса и овощей, она решила совершить ознакомительную прогулку. Когда Минг удалилась, открыла дверь и вышла в галерею, окаймлявшую круглый внутренний двор.

Изящные колонны из белого мрамора подпирали крышу с сильно выступающими краями – из одного края дворца в другой можно пройти в любую непогоду, не замочив ног. Колоннада напомнила ей крытые галереи католических соборов. Кругом деловито сновали многочисленные слуги, в большинстве своем китайцы. Тащили кувшины, белье, корзины с фруктами и овощами или спешили куда-то, пряча руки в широких рукавах. Суетились безмолвно, словно все дали обет молчания или им запретили разговаривать друг с другом.

Она остановилась и принялась разглядывать толпу. Слуги проскакивали мимо, будто ее не существует… Казалось, никто ее не замечает. Медленно, осторожно она двинулась дальше. Спешить, собственно, некуда.

Беатриче пришла в восторг, увидев украшенные богатой резьбой шкафы, комоды с множеством выдвижных ящичков, тяжелые, обитые железом сундуки, расставленные вдоль галереи. Время от времени останавливалась, осторожно трогая инкрустации из золота и слоновой кости, экзотические цветы и фигурки персонажей из китайской мифологии.

Неужели все эти драгоценные предметы стоят здесь круглый год? Как же эти ценнейшие произведения искусства выдерживают мороз и жару, сухость и влажность… ведь дерево может разбухнуть, а инкрустации – потерять изначальную красоту. Или мебель каждый год просто меняют на новую? Такое тоже возможно – по всем признакам деньги при дворе хана не играли никакой роли. А когда казна пустела, Хубилай отправлялся со своим войском в новый поход и грабил что душе угодно.

Обойдя примерно половину внутреннего двора, Беатриче подошла к воротам. За ними – огромная площадь с массивными зданиями, они украшены куполами и башнями.

Никому нет до нее дела… Она собралась с духом и вышла из двора на площадь.

Неожиданно ее обдало таким холодом, что ей захотелось вернуться обратно, в защищенный внутренний двор. Здесь, на площади, ледяной ветер гуляет, не встречая преград… Рвет на ней одежду, развевает волосы, пронзает насквозь… Она съежилась, не решаясь идти дальше.

По площади бойко сновали слуги и служанки, нагруженные тяжелыми корзинами и огромными кувшинами, в последний момент увертываясь от всадников. Те с гордым, воинственным видом восседали на лошадях, убранных богатой сбруей. Кое-кто даже получал пинок или удар хлыстом, если вовремя не освобождал дорогу.

Везде одно и то же – в Бухаре так же обращались с челядью и рабами, бить слуг считалось обычным делом. Беатриче пересекла площадь, и никто не обратил на нее внимания. Не зная, какой выбрать путь, повернула к зданию справа от нее – там открыты ворота. Она посмотрела по сторонам: не собирается ли кто-нибудь ее задержать? Нет, все спокойно. И тогда шагнула внутрь – за ворота.

По всей видимости, она попала в казарму. В огромном, открытом со всех сторон дворе примерно дюжина мужчин выстроились друг против друга. Держа в руках небольшие щиты, они размахивали деревянными мечами и кривыми саблями. Немного поодаль два воина целились из лука, натянув тетиву, в соломенное чучело. На возвышении с угрюмым видом сидел еще один воин, с длинными седыми волосами и спутанной бородой. По всей вероятности, инструктор – наблюдал сверху за происходящим. От его глаз не ускользнет ни один промах, ни одна малейшая ошибка воина. Его низкий, зычный голос грохотал, прорываясь сквозь общий гам. Судя по интонации, в этих окриках больше порицания, чем похвалы.

Беатриче медленно побрела вдоль колонн по галерее, наблюдая, как воины выполняют свою тяжелую, потную работу.

Вдруг она остановилась: дорогу ей пересекали двое мужчин. Судя по одежде, один – монгол, другой – араб. Плетутся так медленно, что даже ей, двигающейся со скоростью черепахи, легко их обогнать. Только она собралась прибавить шаг и поскорее обойти эту пару, как вдруг услышала арабскую речь… Не просто арабский, а совершенно определенный диалект, на нем говорили в Бухаре.

Вообще-то не в ее правилах подслушивать чужие разговоры. Но неожиданные звуки знакомого языка, вид говорящего на нем человека, по одежде – респектабельного арабского купца, подействовали на нее магически. Невозможно устоять перед таким соблазном – их разговор повлиял на нее как звуки флейты на крысу из известной легенды про гамельнского крысолова. И она снова замедлила шаг – тогда можно будет хоть что-нибудь услышать…

– Написал мне. В письме намекнул, что этот человек о чем-то догадывается, – говорил араб. – Отец его упомянул об этом в одном разговоре. Не могу объяснить, как это произошло, но…

– Неужели? – перебил его собеседник. – А ты был осторожен?

– Всегда знал, что его нельзя недооценивать, – продолжал араб. – Этот человек намного умнее, чем кажется. Под личиной добродушного старика скрывается острый ум. Он слишком много знает. Потому нам и понадобилась твоя помощь, друг мой.

– Понимаю, – кивнул другой; он говорил с сильным акцентом. – Давно понял по многим признакам, что это случится. Дурак не поймет. Но ты не беспокойся, есть много средств и способов… – И тихо засмеялся.

От этого смеха Беатриче стало не по себе.

– У меня уже созрел план. Уверен – не обману твоих надежд. Только подготовиться хорошо надо, нельзя так, с бухты-барахты. Знаешь – везде шпионы. Немного потерпи, дам тебе знать, когда все будет готово. А покончим с этим – приступим к главному.