Убей меня нежно - Александрова Наталья Николаевна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/49
• Следующая

– Вижу, ты что-то надумала, давай рассказывай.

– Знаешь, давай съездим посмотрим на тот дом, где Марину нашли.

– Ты думаешь, это что-то даст?

– Ну давай попробуем, погода сегодня неплохая.

– Я точного адреса не знаю, это где-то у Сенной, Апраксин переулок.

– Поедем, поищем на месте.

Они поехали на метро, потом долго блуждали переулками, наконец отыскали заброшенный дом за забором. Они обошли вокруг, забор был сплошной. Надежда приуныла.

– Ну и что теперь?

– Послушай, – он был очень взволнован, – послушай, это же наше общежитие, нашего института, где я учился, ну, Физмеха нашего. Я сто лет тут не был, думал, что давно его снесли. Там еще тогда крыша текла и все трубы проржавели, а на кухне крысы бегали величиной с собаку. Девчонки ночью даже в туалет боялись ходить.

– И что же из этого следует?

– Да понимаешь, вон видишь дом с левой стороны вплотную к этому? Там чердак сплошной на все парадные, а потом окошко слуховое, два шага всего по крыше, и можно в общежитие перелезть, тоже на чердак.

Мы раньше, бывало, засидимся поздно и, чтобы девчонок не подводить – после двенадцати ведь комендант ругается, – через этот ход всегда выходили. А приятель мой, Пашка Соколов, девчонка у него была из Воронежа, тоже, кстати, Надей звали, так он и жил тут. Перед двенадцатью, когда обход, он вылезал на крышу, а потом обратно залезал. Год целый так мучился, представь себе, в любую погоду ведь надо было на крышу лезть. Однажды зимой чуть не свалился спросонья. У него родители на женитьбу не соглашались, так он из дому ушел. Потом уж, когда они ребенка ждали, согласились родители, комнату им снимали. Так у него прямо условный рефлекс был первое время: в двенадцать часов просыпается и идет куда-то. Жена его веревкой к кровати привязывала. Они и сейчас вместе живут, я тебя как-нибудь познакомлю.

И знаешь, что интересно? Комендант ведь знал про это и что только не делал: и замки, и решетки на дверь, а только все это держалось один-два дня, не больше. Так он потом рукой махнул.

– И долго так продолжалось?

– Да все время, пока тут студенты жили.

Надежда заметила старушку, которая брела в наступающих сумерках, глядя себе под ноги.

– Скажите, пожалуйста, этот дом давно на капремонте?

– Этот? Да, почитай, шестой год уже.

Да какой капремонт! Стоит дом пустой, там одно хулиганство. Вот девушку недавно убили.

Они повернули домой.

– Значит, завтра, Саша, сходи, пожалуйста, в отдел подготовки кадров, придумай что-нибудь и попроси списки людей за последние десять лет, кто в вашем Физмехе учился. Ты начальник, тебе скорее дадут.

Юру Кравченко уже сейчас можем исключить, он мореходку кончал.

Надежда воспрянула духом. Во-первых, появился хоть какой-то лучик света, а во-вторых, она была довольна, что симпатичный воспитанный Юра Кравченко оказался ни при чем.

– Но уж теперь точно: если один из этих троих в Физмехе учился, значит, это и есть тот, кого мы ищем.

Они расстались в метро. Бейсик встретил Надежду в прихожей вопрошающим мявом.

– Все, Бейсик, опять мы с тобой одни, А ты, я вижу, не рад? Тебе Сан Саныч понравился? Ну, не горюй, я думаю, мы с тобой еще не раз с ним встретимся.

Зазвонил телефон. Сан Саныч сказал, что все в порядке, все его домашние ушли в гости, а в пятницу, оказывается, опять пришла повестка к следователю. Явка в понедельник. Затем он поинтересовался, как у нее дела, как будто они расстались не всего час назад. Надежда было удивилась, а потом сообразила, что за многолетнюю и, надо думать, благополучную семейную жизнь, он так привык заботиться о своих близких, что двух лет одиночества было недостаточно, чтобы отучить его от этой привычки.

– Все хорошо, только Бейсик по тебе скучает.

– А ты?

– Ну, я тоже немножко.

– А я – очень сильно.

«Врет, конечно, – подумала Надежда, – но все равно приятно».

В понедельник с утра в институте появился опер – знакомый Поляковой. Он ходил по коридорам, что-то высматривал, расспрашивал народ о пустяках и вообще вел себя довольно странно. В ответ на поляковские заигрывания с целью получения информации, он был нем и глух, и общество решило, что ему, по выражению Пелагеи Никитичны, «начальство сильно хвост накрутило». Однако Надежде показалось, что молодой человек ходит по институту с какой-то целью. И действительно, Сан Саныч, вернувшись от следователя, рассказал ей, что грозная дама, которая в этот раз была в форме, поэтому зеленых серег не полагалось, разговаривала с ним уже помягче, больше не заостряла внимания на его отношениях с Мариной, а расспрашивала его о Марининых знакомствах, о сотрудниках, с которыми она общалась. В этом Сан Саныч ей помочь никак не мог.

– Хотел я ее к тебе переадресовать, похоже, что они там тоже решили Марининого хахаля искать.

– Ой, что ты, меня уж не впутывай, пусть они там сами разбираются.

– Да что они там найдут, они же не догадаются увольнительные использовать для поисков. Это только тебе в голову пришло.

– Потому что я тут двадцать лет работаю и всю нашу систему знаю изнутри, а постороннему человеку ни за что не догадаться.

Вот скажи, какой нормальный человек признается, что он служебные увольнительные берет для встречи с любовницей? Ведь это же совсем дураком надо быть. А начальство-то, конечно, догадывается, но доказать ничего не может. Так что милиции тут ничего не светит.

Тут Надежда заметила, что она уже очень давно сидит в кабинете Сан Саныча и ей совсем не хочется уходить и приниматься за работу. Она призвала саму себя к порядку и отправила начальника в отдел подготовки кадров.

Сан Саныч долго препирался с тамошними тетками из-за списка, пришел в комнату взвинченный, кивнул Надежде на ходу:

«Зайди ко мне», он так и сказал: «Зайди!», и хлопнул дверью кабинета. Надежда пошла по проходу, спиной ощущая косые взгляды.

Он сидел за столом сердитый.

– Как тебе удается с ними со всеми ладить? Целый час меня мурыжили: «Зачем вам? Да для чего?»

– Ну, сказал бы им комплимент какой-нибудь.

– Какой еще им комплимент? Сидят там, бока с кресел свисают. Комплименты им еще говорить!

– Ну, не ворчите, Сан Саныч, давайте сюда список. Ого, оказывается, сколько народу у нас из Физмеха, и Лена Костикова, а я и не знала! Так, и получается у нас опять полная неудача. Никто их этой четверки в Физмехе не учился. Валера после ЛИАПа, Рубцов – ЛИТМО закончил, а Лешка – вообще вечерний ВТУЗ, я вспомнила, что он после армии. А про Юру я уточнила, он училище имени Фрунзе кончал.

– А ты, я гляжу, не очень-то и расстроена?

– Да знаешь, я вчера ночью не спала и все думала: не может быть все так просто.

Наверное, это совсем другой человек. Оля говорила, что этот хахаль Маринкин был если не богатый, то обеспеченный, а кто из этих молодых парней обеспеченный? Надо, наверное, кого-то посолиднее искать, из начальства, что ли. Вот я вчера вдруг и вспомнила, что когда в августе в соседнем отделе секретарша в отпуск уходила, Лисицын нашу Марину взял. И недели три она у него работала и, между прочим, в одном кабинете с ним сидела.

– Ну уж ты прямо на человека с подозрениями, она и у меня в кабинете сидела:

– С вами, Сан Саныч, мы вроде бы все выяснили, между вами и Лисицыным разница довольно большая. Во-первых, он помоложе, ему еще сорока нет, для молодой девушки это очень существенно. Во-вторых, машина у него новая, хорошая, подвозил он Маринку, люди видели, а в-третьих, уж такой он интересный, что даже у меня иногда дух захватывает на него глядя.

– Ну все у тебя красавцы, и Рубцов, и этот.

Сан Саныч надулся, смотрел сердито, но Надежда сделала вид, что не замечает.

– Не скажите, Сан Саныч, это совсем другое дело. Рубцов рекламный такой красавчик, а в этом что-то такое есть, за душу берет...

– Да что вы, женщины, в нем находите?

– Вам не понять. Саша, да не смотри ты на меня волком, я еще не такая старая, чтобы интересоваться мужчинами моложе себя.

• Предыдущая
• 11/49
• Следующая