Доктор Элиза - "Юин" - Страница 21

– Это он? – подойдя к собравшимся, спросил Грэм.

– Что с ним? – спросил Хансона один из профессоров.

– Он… – но ничего внятного парень сказать не мог.

Пульс пациента пропал еще до того, как он успел разобраться, что с ним. Но тут включилась Элиза. Хансон даже не понял, что происходит.

– Зачем здесь игла? – удивился Грэм, увидев в груди больного иглу от шприца. Через нее по-прежнему выходил воздух. – Кто это сделал?

Все свидетели произошедшего посмотрели на Элизу.

– Роза, это ты?

Элиза засмущалась под пристальными взглядами. Это был ее первый день в отделении. Но если бы она не вмешалась, пациент бы погиб.

– Да, я.

– Зачем?!

– В плевральную полость пациента попал воздух и начал сдавливать легкие и сердце. Я вставила иглу, чтобы его выпустить.

Грэм и другие два профессора удивленно уставились на девушку.

– Значит, пневмоторакс… И не просто пневмоторакс, а, похоже, напряженный. Молодец!

Услышав, что Грэм похвалил новую ученицу, Хансон ошарашенно уставился на профессора. Все знали, что заработать от него комплимент было крайне непросто.

– В такой ситуации необходимо срочно принимать меры, иначе пациент может умереть. Выходит, Роза, ты спасла ему жизнь.

– Вот именно, барон де Фэллон. Еще немного, и пациент… Эта юная леди его спасла, – восхищенно отозвался один из профессоров. – Но как ты поняла, что это напряженный пневмоторакс?

– Внезапное затруднение дыхания сразу навело меня на мысль о том, что это может быть пневмоторакс, – вежливо объяснила Элиза. – Но самое главное, что легкое не прослушивалось при помощи стетоскопа. Это явление было вызвано воздухом, который заблокировал звук. А поскольку на сонной артерии не прощупывался пульс, я сделала вывод о том, что затронуто сердце, а значит, это напряженный пневмоторакс.

– Ничего себе! Удивительно…

Профессора были поражены. Это был идеальный ответ, один в один как в изданной восемьдесят лет назад работе графа Грэхэма, который впервые описал напряженный пневмоторакс. Ее наставник Грэм тоже не мог скрыть своего изумления. Он уже имел представление о ее выдающихся способностях, но неужели она настолько талантлива?

«Девчонка умеет четко соображать в чрезвычайной ситуации!» – восхищался Грэм. Знать что-то вовсе не означает уметь применять это на практике.

«Иметь такие глубокие познания в ее возрасте – это еще куда ни шло, но разве можно оказать экстренную помощь такой сложности, не обладая никаким опытом? Тут никакой талант не поможет… Откуда она такая взялась?» – недоумевал он.

Пациент был в критическом состоянии и мог умереть в случае малейшей ошибки. Любой бы растерялся и не знал, что делать. А эта девочка, которая и пары недель в больнице не проработала, не только диагностировала напряженный пневмоторакс, но и спасла пациента, высвободив воздух при помощи иглы!

«Да как это возможно?!» – уже в который раз подумал Грэм.

Она действительно гений.

«Я ей и в подметки не гожусь», – удрученно подумал Грэм. Он был старшим сыном в разорившемся дворянском роду, и оказаться на нынешнем месте стоило ему огромных усилий. Грэм изо всех сил стремился к цели – прославить свою семью, но понимал, что не настолько талантлив. Он был вовсе не гением, а обычным человеком, который прилагал много усилий.

«Роза – совсем другое дело», – подумал Грэм, глядя на девушку. Пожалуй, словами невозможно было описать ее выдающиеся способности.

Он почувствовал досаду, и ему захотелось напиться: «Если она так способна уже сейчас, то каких высот достигнет в будущем?»

Таким было предчувствие человека, посвятившего всю жизнь медицине. Не исключено, что эта девочка превзойдет даже основоположника медицины Грэхэма и великого алхимика Флеминга. Возможно, она сделает то, о чем он мог только мечтать. Конечно, ее карьера едва началась, а потому рано загадывать наперед, но Грэм не мог перестать об этом думать.

С того дня все в больнице Святой Терезы заговорили об Элизе.

Шестнадцатилетняя девушка, которая только-только начала свое обучение в больнице, спасла пациента с напряженным пневмотораксом. У этого события было так много свидетелей, что слухи тут же расползлись по всей больнице.

– Это она!

– Правда? Совсем еще юная. Быть такого не может. Она выглядит так, будто от одного вида шприца в обморок свалится.

– Это правда! Я сама видела.

– Поверить не могу… А выглядит как неженка-аристократка! Говоришь, воткнула огромную иглу в грудь пациенту?

– Да, мне тоже не верится. Кровь так и брызнула ей в лицо, а она даже глазом не моргнула.

Пожалуй, ни о ком в больнице не говорили там много, как об Элизе. И в оценках неизменно присутствовали изумление и восхищение.

– Наложите жгут на предплечье! И поставьте капельницу!

Практикуясь в спасательном отделении, Элиза продолжила раскрывать свои таланты.

«Надеюсь, никто ничего не заподозрит… Я ведь всего лишь практикантка, даже месяца не прошло», – переживала девушка. Она понимала, что то, чем она занимается, не соответствует ее положению.

«Но иначе я не могу», – вздохнула Элиза. Пусть ее подозревают в чем угодно, игнорировать людскую боль было выше ее сил.

Она быстро прославилась на всю больницу как талант, непостижимый умом. В то же время никто в больнице ей не завидовал и не сказал про нее ни единого злого слова. Наоборот, ее любили абсолютно все.

– Роза? Аристократка? Она просто лучшая! Красивая, добрая, вежливая…

Она была одинаково любезна со всеми пациентами, что для аристократов большая редкость. Она была красива, как куколка, неизменно вежлива и относилась ко всем с большим вниманием и заботой. Ее невозможно было не любить. Многие парни в больнице интересовались ей не только как коллегой.

– Хансон, тебе же нравится Роза?

– Нет, неправда! – замотал головой Хансон.

– Точно нет? А то Ричард переживает. Хочет признаться ей в любви.

– Что?! Ричард? Сейчас я ему покажу! – подскочил Хансон.

Его друг рассмеялся:

– Видишь! А говорил, она тебе не нравится.

Хансон залился краской.

– Если нравится, то иди и признайся ей. А то будешь потом жалеть.

– Не получится…

– Почему?

– Она меня точно отвергнет. Такой, как я, ей не пара.

Обычно Хансон был очень уверен в себе, и сомнения были ему несвойственны. И все же друг не стал настаивать. Представив леди Розу и Хансона рядом, он и сам понял, что его товарищу ничего не светит.

Хансон тяжело вздохнул. Угораздило же влюбиться!

«Ее красота, конечно, бесспорна», – подумал он. Но обаяние заключалось в другом.

«Тот пациент с пневмотораксом…» – вспомнил Хансон. От образа кисейной барышни вмиг не осталось и следа. Девушка была больше похожа на воина, сражающегося за жизнь раненого бойца.

«И как тут не влюбиться…» – с тоской подумал Хансон, вспоминая ее яркую улыбку, когда стало ясно, что пациенту больше ничего не угрожает.

Хансон снова печально вздохнул.

Элиза проводила все дни за работой и даже представить себе не могла, что по ней вздыхают чуть ли не все юноши в больнице.

Но однажды в больницу Святой Терезы пришел неожиданный посетитель. И не с пустыми руками. До дня рождения императора, на котором в ее прошлой жизни было объявлено об их с наследным принцем помолвке, оставалось ровно три недели.

Лондо, столица сильнейшей в мире империи Брития, и «город света» Пари, столица Республики Франс, были крупнейшими городами на Западном континенте, в них жило больше двух с половиной миллионов человек. Общество переживало период индустриализации: бурно развивались наука и промышленность, из-за чего стремительно росли города. Однако наравне с богатыми кварталами в них существовали и бедные районы. Одним из таких был район Пьер, где находилась больница Святой Терезы.

Поздний вечер. Двое мужчин идут по переулку. Оба одеты в обычные, ничем не приметные черные костюмы.