Почувствуй, насколько мне безразлично (СИ) - Юдина Екатерина - Страница 46

Дорога заняла слишком много времени. Больше суток и, с учетом того, что мне пришлось сделать две сложные пересадки, часть пути вновь преодолевая на автобусе, под конец я уже толком своего тела не чувствовала. И дело не в самой дороге, а в нервозности, которая уже сожрала сознание и мысли.

Мой телефон уже давно сел, но я успела написать Миранде и сообщить к какому времени и куда приеду. Поэтому, когда я вышла из автобуса, она уже ждала меня на вокзале. Заметив меня, тетя тут же через толпу бросилась вперед и крепко обняла.

— Как ты? — немного отстраняясь, Миранда окинула меня взглядом, затем вновь обняла. — Все хорошо?

— Нормально, — опуская рюкзак на асфальт, я обняла ее в ответ.

Конечно, я лгала. Навряд ли мое состояние можно назвать «нормальным». Но ведь это касалось и ее. Миранда всегда была ухоженной, а сейчас выглядела потрепанной и бледной. Еще и под глазами залегли слишком темные круги.

Я забрала свой чемодан из багажа и мы сели в машину Миранды. Но даже после этого я никакой расслабленности не ощутила.

— Как ты себя чувствуешь? — мы остановились на светофоре и тетя опять посмотрела на меня. Даже ее взгляд отдавался нервозностью.

— Так же, как и обычно, — откинувшись на спинку, я запрокинула голову и закрыла глаза.

Я понимала, что вопрос Миранды значил куда больше, чем могло показаться на первый взгляд, ведь, если я действительно омега и те анализы верны, неизвестно, когда у меня пройдет полное пробуждение. Возможно, в любой момент и, если бы это случилось в дороге, подобное было бы полной катастрофой.

Но пока что я и правда чувствовала себя так же, как и обычно. Разве что жутко уставшая.

— До сих пор не могу поверить, что ты можешь оказаться омегой, — Миранда нервно постучала пальцами по рулю. — У нас же в семье никогда их не было. Иначе бы все знали. Но вот я вчера ночью перерывала всю нашу родословную за все поколения, которые смогла найти. И ничего.

— Я все еще надеюсь, что те анализы были неправильными и я все-таки бета, — поднимая ладонь, я ею сильно потерла лицо.

Наверное, «надежда» это далеко не то слово, которое я сейчас испытывала, ведь, если я все же омега, это будет хуже ада. Поэтому, при мыслях об этом меня уже трясти начинало.

— Вот зачем я поменяла тот тест? — тетя сильно закусила губу. Казалось, что сейчас расплачется. Возможно, уже делала это. — Я же, черт раздери, тогда считала, что поступаю правильно. Иначе хуже будет. К тем же бетам, которые показывали маленький процент на тесте относились черти как. Тебе бы просто жизнь испортили бы.

Миранда была права. Опять-таки, я была далека от всей этой темы, но даже до меня доходили некие нюансы. Например, то, что беты, показавшие высокий процент, получали все и сразу. Например, как Луиза. У нее, кажется, было восемьдесят пять процентов. Она же являлась единственной потенциальной омегой у нас в университете и с таким высоким процентом, была развязана в своих возможностях, действиях и выборах. А все потому, что правительство затрачивало на нее столько ресурсов, что Луиза могла позволить себе все.

Но, в итоге, даже она не пробудилась. Так и осталась бетой.

Что же касалось тех бет, которые показали на тесте небольшой процент? Чем он меньше — тем хуже отношение. Конечно, слова не совсем подходящие, так как даже над ними правительство неминуемо брало попечительство, но, поскольку беты, которые показывали меньше десяти процентов раньше никогда не пробуждались, на них особо не тратили ресурсы. Просто закрывали в определенном учреждении. Наблюдали за ними. И, после наступления девятнадцатилетия, когда становилось ясно, что эти девушки все же не омеги, их отпускали. Но приятного в этом было мало. Даже слишком.

Повернувшись, я обняла Миранду. Хотелось хоть как-то ее успокоить, хоть и у самой этого самого спокойствия ничерта не было.

Примерно через сорок минут мы приехали к Миранде домой. Она жила в пусть и небольшом, но достаточно уютном двухэтажном домике. И, стоило мне войти в гостиную, как меня тут же окружили мои кузены и кузины. У тети пять детей. Самый старший — альфа двенадцати лет. Единственный ее сын. Самая младшая — бета. Ей недавно исполнилось семь месяцев и сейчас малышка лежала на специальном коврике под присмотром соседки, которая зашла посидеть с детьми, пока тетя ездила за мной.

— А ну идите сюда. Сейчас я вас всех заобнимаю, — я сгребла малышню и крепко обняла. Девчонки засмеялись, обнимая в ответ. А сын Миранды начал вырываться.

— Фу, не нужно, — закричал он, когда я его и в щеку поцеловала. Он тут же начал вытирать ее. — Не слюнявь меня.

— Ой, ты глянь. Нашему альфе не нравятся сестринские нежности и объятия. А ну, девчонки, давайте его заобнимаем, — после этого мы уже всей толпой сестер набросились на него.

Каро лишь на шесть лет младше меня, а, поскольку я раньше много времени проводила в доме тети, естественно, я постоянно присматривала за ним. Особенно, когда Миранда работала и ей нужно было уезжать. Поэтому Керо вовсе для меня был особенным. Любимый младший брат, у которого сейчас шла забавная стадия взросления.

— Да отвалите же от меня, — Каро попытался нас отпихнуть. Ему все это не нравилось, но сопротивлялся он не сильно. Чтобы никого не поранить. И даже эта любовь к сестрам умиляла. Пусть и он ее явно и открыто не показывал.

Наконец-то отпустив его, я пошла к самой младшей кузине. Бережно подняла ее на руки, покачала. Она с интересом смотря на меня улыбнулась.

Оказавшись тут, я испытала ни с чем не передаваемое спокойствие, но, в тот же момент стало еще более тревожно. Если я действительно омега, Миранду посадят. Других вариантов быть не может. И это само по себе жуть, но ведь у нее пятеро детей.

Меня до едкой дрожи пробрало и я аккуратно положила малышку обратно на коврик. Следовало поскорее сделать повторные анализы и разобраться во всем этом.

Оставив чемодан и рюкзак, мы с Мирандой пошли обратно к машине. Пока что ее дети все так же оставались под присмотром соседки. Мой дядя работал на западе страны. На добыче нефти. Тяжелая работа и порой его месяцами не было дома, но за нее хорошо платили. Хватало для обеспечения семьи.

Вот только, если Миранду посадят, дядю уволят. Туда берут только тех, у кого в семьях нет погрешностей. То есть, все будет слишком плохо. Настолько, насколько даже представить нельзя.

Когда мы сели в машину, я опять обняла тетю. Я ведь понимала, что результат теста она поменяла ради меня. Чтобы я не оказалась в том учреждении. А теперь из-за этого ее жизнь может превратиться в ад и вся ее семья в нем окажется.

И в этих объятиях я почувствовала, что Миранда плачет. Нервозность давала о себе знать. Ей было страшно. Я даже уловила то, как она бросила взгляд на дом. Словно отчаянно желая опять посмотреть на своих детей.

А я вновь надеялась на то, что я лишь бета.

Хотя… да. Надежда это не то слово, которое можно применить к тому, что я сейчас чувствовала.

Мы приехали к той больнице, в которой Миранда раньше работала. Понадобилось время, но через очень близких знакомых, она смогла договориться о том, чтобы нам на полчаса дали лабораторию. Тут имелась старая. Та, которой уже никто почти не пользовался, но все равно мы вновь нарушали закон.

Я не знаю, как у меня получилось, но в какой-то момент я вошла в состояние умиротворения. Мне удалось убедить себя в том, что все хорошо и сейчас мы в этом убедимся. Посмеемся над тем, как переполошились и следующие пару дней, раз я уже тут, проведу в доме Миранды, после чего вернусь в университет.

И абсолютно все будет хорошо.

Миранда сама взяла у меня кровь и делала эти анализы. У нее успокоиться не получалось, хоть и внешне тетя старалась не выказывать панику.

До тех пор, пока все окончательно не рухнуло.

Я сидела за столом. Ждала результатов анализов и вот через двадцать минут тетя вернулась ко мне с папкой. И уже от одного взгляда на нее, мое сердце к чертям рухнуло вниз.