Голоса в темноте - Френч Никки - Страница 30

• Предыдущая
• 30/66
• Следующая

Мне почудилось, что я зверь в чистом поле. Хочу спрятаться, но не знаю, в какую сторону бежать. Были люди, которые подозревали о том, что со мной произошло, другие не верили в это. Однако один человек точно знал, что я говорю правду. Где он? Я машинально оглянулась и поежилась. Скрыться куда подальше и никогда не возвращаться? В Австралию? На Северный полюс? Безнадежно. Что надо делать, чтобы начать процедуру эмиграции? Или поехать в Австралию в отпуск и отказаться возвращаться? Маловыполнимо.

Я достала из бардачка счет за доставку провизии. 2В, Мейнард-стрит, NW1. Это мне мало что сказало. Счет мог быть оставлен кем-нибудь совершенно посторонним. Но не исключено, что в этом месте живет именно он. И как только эта мысль посетила меня, я поняла, что должна туда попасть.

День превращался в самый длинный в моей жизни. Я поискала в справочнике. Это место было не так уж далеко. И я выглядела совершенно не так, как раньше. Можно притвориться, что заблудилась и попала не туда. Хотя что мне это дает? Скорее всего ничего.

Квартира оказалась на втором этаже симпатичного оштукатуренного здания рядом с Кэмден-хай-стрит и имела отдельный вход сбоку. Я нашла парковочный счетчик и опустила в него мелочи на тридцать шесть минут. Остановилась напротив, вздохнула и достала из бардачка темные очки. Хотя зимний вечер и так был сумрачным, это только довершало мою маскировку. Если ответит женщина, я с ней поговорю. Если мужчина, поостерегусь, скажу: «Извините, должно, быть, перепутала адрес» — и решительно направлюсь обратно. На улице достаточно людей, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Но не ответил никто. Я нажимала кнопку снова и снова. И слышала, как где-то далеко звенел звонок. Я заметила, всегда каким-то чувством понимаешь, что в доме никого нет. Достала из кармана ключи от машины и принялась позвякивать ими в руке. Можно было попробовать постучаться в другие квартиры. Но что я скажу? Я повернула обратно к машине. Счетчик показывал, что у меня еще есть тридцать одна минута. Обидно. Я открыла бардачок, чтобы положить обратно счет. Там рядом с дорожной картой, брошюрой и карточкой Королевского автомобильного клуба лежали не мои ключи.

Мне стало интересно. Я взяла их и вернулась к дому. Испытывая чувство абсолютной нереальности, тихонько вставила ключ в замок и открыла дверь. Когда створка отворилась шире, я заметила на полу кучу почты. Подобрала верхний конверт. Джозефине Хупер. Никогда не слышала о такой. Хозяйка явно была в отъезде. Я увидела перед собой лестницу и поднялась наверх. Странное ощущение, словно я прошла сквозь стену. Вытертые сосновые доски пола, фотографии, пришпиленные на стенах в холле. Незнакомые фотографии. Сочные цвета. Да, я могла ощущать затхлость помещения, в котором отсутствуют люди. Здесь никого не было.

Вряд ли я бывала раньше в этом районе. Моя память не хранила вид этого жилища. Но у меня в машине оказались ключи от квартиры. Поэтому не стоило удивляться тому, что, войдя в гостиную и включив свет, я увидела среди вещей Джозефины Хупер — картин, стола, ковра и дивана — мою стереосистему, телевизор и книги. Я чуть не упала в обморок. И опустилась на стул. На свой стул.

Я обошла большую комнату и повсюду находила следы себя. Сначала рассматривала их с величайшей осторожностью и дотрагивалась кончиками пальцев, словно все это могло немедленно раствориться. Маленький телевизор на полу, стереосистема и мои компакт-диски. Ноутбук на журнальном столике. Я подняла крышку и нажала на «Shift» — компьютер пискнул и ожил. На столе стояла моя ваза с тремя мертвыми розами. Они свесили засохшие головки, а черные лепестки валялись на столешнице. На диване был оставлен мой кожаный пиджак, будто сама я вышла на минуту за молоком. А за раму зеркала над камином вставлена моя фотография. Если быть точной — две фотографии на паспорт, где я пыталась унять улыбку. Мне было тогда весело.

Но квартира была не моя. Мебель чужая — вся, кроме одного стула. И много книг, которых я не только не читала, но о которых даже не слышала. За исключением поваренной — она лежала на каминной полке. Повсюду малопонятный фон чужой жизни. Фотография в раме на одной из полок. Я взяла ее и стала рассматривать: молодая женщина с вьющимися волосами, руки засунуты в карманы стеганой куртки, широко улыбается, а за ней привольно раскинулись холмы. Красивый, беззаботный снимок, но я не узнавала этого лица. Мне казалось, что я никогда его не видела. Я собрала корреспонденцию у двери и перебрала конверты. Все письма были адресованы Джо Хупер, Джозефине Хупер или мисс Дж. Хупер. Я сложила их аккуратной стопкой на кухонном столе. Потом распечатает. Но, взглянув на увядшие цветы и оценив количество почты, поняла, что хозяйка отсутствовала давно.

Я открыла на своем компьютере файл «Почта» и стала ждать, пока на экране мигали крохотные часы. Прозвучала мелодичная трель. Я получила тридцать два новых сообщения — все из неизвестных мне организаций, которые извещали о малозначимых вещах.

Я колебалась, не зная, что делать дальше в этой безмолвной комнате. Затем вышла в коридор и толкнула первую дверь. Створка отворилась, и я оказалась в спальне, где был теплый радиатор, а шторы раздвинуты. Я включила свет. Кровать была убранной, в ногах — три бархатные подушечки, на большой подушке две красные, в клетку, пижамы. На крюке у двери — бледно-лиловый халат, на полу — шлепанцы. На комодике стоял старинный флакон для духов, баночка с бальзамом для губ, серебряный медальон и еще одна фотография — на этот раз крупный план щетинистого мужского лица. Он был похож на итальянца — темный, с невероятно длинными ресницами. Вокруг глаз лучились морщинки — он улыбался. Я открыла шкаф. Черное платье, шерстяная юбка, кардиган. Все это принадлежало кому-то другому. Приподняла крышку корзины для прачечной. Пусто. Только пара белых трусиков и носки.

Следующая дверь вела в ванную. Там было чисто, тепло и все отделано белой плиткой. Моя сине-белая зубная щетка стояла в стеклянном стакане рядом с черной. Моя зубная паста в тюбике с отвинченным колпачком рядом с ее пастой в закрытом тюбике. Мой дезодорант, увлажняющий крем и косметика. На радиаторе подле ее цветного мое зеленое полотенце. Я вымыла руки и вытерла своим полотенцем. И, глядя в зеркало на свое непривычное лицо, почти ожидала увидеть за плечом ее — Джозефину Хупер. Джо.

Войдя в третью комнату, я моментально поняла, что она моя. Не потому, что здесь присутствовали какие-то знакомые вещи. Просто было ощущение, что я вернулась домой. Может быть, дело было в едва уловимом запахе или узнаваемом беспорядке. Туфли на полу. Под сдвигающейся рамой окна мой открытый и все еще не распакованный чемодан с рубашками, платьями и бельем. Темно-красное платье на спинке стула. В углу кучка вещей в стирку. На прикроватной тумбочке горстка украшений. На спинке кровати длинная рубашка для регби, которая заменяла мне ночную. Я потянула дверцу шкафа — там были два моих выходных костюма, зимние платья и юбки. И еще — синее пальто, которое упоминала Робин, и платье из мятого бархата. Я наклонилась вперед и втянула носом воздух из мягких складок. И при этом задумалась, будет ли у меня случай его надеть.

Я села на кровать и несколько минут не шевелилась, оглядываясь вокруг. В голове слегка звенело. Затем сбросила туфли, легла, закрыла глаза и стала слушать гудение системы центрального отопления. Здесь было очень спокойно. Только иногда доносилось шарканье ног из квартиры внизу и шум проезжающей неподалеку машины. Я потянула к себе рубашку-регби и подсунула под голову. Где-то хлопнула дверца машины, послышался смех.

Должно быть, я задремала, потому что, когда внезапно проснулась, на улице шел дождь. От уличных фонарей на мостовой отливали оранжевые блики. Мне стало зябко. Я взяла платье-джерси и обнаружила под ним свою сумку. Она самая — туго набитая и застегнутая. Я с трудом раскрыла молнию. Сверху лежал мой бумажник. Я заглянула внутрь и увидела четыре хрустящие двадцатифунтовые банкноты и изрядно мелочи. Тут же были мои кредитные карточки, водительское удостоверение, блок марок, написанный на клочке бумаги мой номер национальной системы страхования и несколько визитных карточек. Как будто ничего не пропало.

• Предыдущая
• 30/66
• Следующая