Столичный доктор. Том V (СИ) - Линник Сергей - Страница 45

— А вы скажите мне откровенно, как доктору, — я потряс бутылкой «Феи». — Тоже не чужды этому?

— Бывает, вечерком могу пропустить несколько рюмочек. После тяжелого дня, знаете ли.

— И ваш племянник видел это?

Градоначальник обреченно кивнул. А ларчик-то просто открывается! Там же целый ритуал — ложка, кусочек горящего сахара, пропитанного напитком… Чем не пример для подражания?

— В состав абсента входит вещество под названием туйон, — начал я свою лекцию, разглядывая этикетку. Нет, состав тут, конечно, не написан, чай, не двадцатый век. — Он попадает в напиток с горькой полынью.

— И что же? Этот туйон так вреден?

— Очень! Вызывает судороги, галлюцинации, головные боли вплоть до инсультов. Усиливает состояние опьянения.

— Так почему же эту дрянь продают свободно⁈ — Клейгельс опять покраснел. Как бы любителя принять на ночь зеленой гадости инсульт не хватил прямо сейчас!

— Николай Васильевич! Продажа спиртного — это прерогатива МВД и Минфина. У Минздрава нет полномочий запрещать.

— Так я их вам организую. Поеду на прием к Его величеству! Слышите? Прошу вас, дайте задание подготовить докладную записку с обоснованием.

— Это было бы весьма полезно — пожал плечами я — Нынешний абсент лучше вообще запретить указом по всей стране. И чем скорее, тем лучше.

Приехала скорая. Знакомый доктор, из первого набора. Может, организовали бригаду для вип-клиентов? А то смотрю, все наглаженные, аккуратно одетые, даже масочка есть. Впрочем, запах полыни благодаря своевременно открытым окнам быстро выветривался, иначе мы бы и десяти минут тут не выдержали — минимум запьянели.

Врач подошел, начали обработку раны. Мой прогноз подтвердился — шить точно придется. Ничего, шрамы украшают мужчину. Пока фельдшера возились с наложением повязки, отошли в сторону, и я наскоро объяснил причину погрома в винной лавке.

— Знаете, я только за, чтобы абсента не стало, — признался коллега. — Прямо поветрие какое-то, особенно у молодежи. Поверьте, эта жертва далеко не первая. Думаю, градоначальник по службе об этом слышал, и не раз.

Ну да, пока жареный петух не клюнет…

— Теперь-то они точно зашевелятся.

Помню, в моё время среди наркоманов стал популярен «крокодил» — дешевое дерьмо, которое все желающие могли получить из свободно продававшихся таблеток от кашля. Призывы запретить гадость долго оставались плохо расслышанными. Пока бабло текло рекой, никого не волновали ампутированные руки потребителей. А потом в одно прекрасное утро кодеин из аптек исчез, будто его и не было. Ходили слухи, что пострадал чей-то «высокопоставленный» ребенок. Ничего не меняется.

— Вот бы еще корсеты кто запретил… — мечтательно сказал коллега. — Ужасная ведь вещь! Иной раз девицу так затянут, что ей и дышать нечем… Сюда приехали с очередного обморока!

— Ну, в дамскую моду лезть… Сами понимаете, последствия непредсказуемы. Но если напишете статью, то обещаю поддержку. Где меня найти, вы знаете.

Встречать Агнесс на вокзале я поехал в компании Антонова. Будущая надежда всех диабетиков мира прибыла накануне. Я поселил его во флигель, рядом с Семашко. Слава долго ходил по дому в сопровождении дворецкого, цокал языком и тихо охал в восхищении. Вот кому есть с чем сравнивать. Да и мне тоже. Интересно, кто сейчас живет в той московской квартире, в которой я «стартовал» в этой реальности? Надо послать как-нибудь подарок Марии Сергеевне, хозяйке. Ничего, кроме хорошего, от нее не видел. Кузьма и она, считай, вдвоем подняли меня на ноги. Ну и Ли Хуан, конечно.

Потом сели в кабинете, отчет о проделанной работе сдавать-принимать. Как оказалось, вчерне инсулин к производству готов. Вот что отсутствие соблазнов с человеком делает! Когда голова глупостями не забита, остается одно: работать. Вот в новом и просторном лабораторном корпусе всё и сделали. Повторили старые опыты, провели новые, подвели теоретическую основу, и получили первый инсулин. Да, с очисткой пока беда, но это беда, она для всех лекарств — в том числе и для пенициллина. Стабильного штамма которого у нас так до сих пор и нет.

Так что дальше уже все в процессе — ввязались в бой и ура-ура. И пора Келеру брать патенты везде, где только можно, и выбрасывать препарат на рынок. Не надо запускать кучу промышленных шпионов, чтобы понять, откуда ноги растут. Потому что масштаб — тысячи желез. А лучше — десятки тысяч. Не скроешь.

Полистав лабораторные журналы, я понял, что показал Антонову только направление движения. Вслед за спиртовой экстракцией он очень быстро пришел к осаждению, а потом и повторной процедуре. Это было очевидно. Но вот про фракционную кристаллизацию и применение абсорбентов при всем желании ничего сказать не мог бы. Просто не знаю, что это такое. А Слава начал вещать об идее с полупроницаемыми мембранами из целлюлозы, которая может возвести очистку на более высокий уровень.

— Сейчас, подожди — я почесал в затылке. Вот же как бывает… Подчиненные «обогнали» начальника. — У меня вопрос возник. Но надо Гюйгенса позвать, — остановил я лаборанта. — Давай, на бутерброды пока не сильно налегай, скоро обед.

Антонов кивнул совершенно спокойно. С Андреем Михайловичем они уже работали, и весьма плотно. Нареканий не было ни у кого. Поэтому ограниченное количество еды его волновало больше. На свежем воздухе и здоровой пище главный лаборант раздобрел, выпестовал себе брюшко и румяные щеки.

Гюйгенс нашелся, пришел в кабинет. Поздоровался с Антоновым, сел на предложенный стул.

— А теперь вопрос. Слава, сколько человек знает подробности полного цикла?

— Один. Я. Ну и вы теперь, Евгений Александрович. Мы же оговаривали это обстоятельство, и с Андреем Михайловичем организовали работу, чтобы сотрудники только свой этап знали. И в отчетах об этом я неоднократно упоминал.

— Помню, но мне лучше лишний раз убедиться, чем потом узнать, что в результате обстоятельств непреодолимой силы появился еще кто-то.

— Я, Евгений Александрович, баб с работой не мешаю! — вскочил на ноги Антонов. Даже чай расплескал. — Одного раза, извините, хватило, спасибо за науку.

— Вот и славно. Андрей Михайлович, надо обеспечить охрану господина Антонова. Чтобы не только в сортир сопровождали, но и при иных обстоятельствах… пусть свечку держат, что ли. У нас это — секретоноситель наивысшей категории. Его безопасность даже впереди моей. Вам понятно?

— Сделаем. Уже сегодня.

— А не сурово, про свечку-то? — вдруг встрепенулся Слава.

— Его сиятельство сказали — держать, так и будет, — совершенно серьезно ответил Гюйгенс. — Без моего ведома из дома не выходить. Даже во двор.

— Как скажете, — повесил голову Антонов.

За будущий полутюремный режим Слава выторговал участие во встрече Агнесс. Мотивировал тем, что невесту мою еще не видел. Так себе отмазка, конечно, но я согласился. Поедет с Жиганом в «Бенце» потом, пока я с Гамачеками в экипаже трястись буду.

В оранжерею за цветами ехать лично не пришлось. У меня сейчас куча народу работает, которым можно делегировать ответственную задачу. Так что я во всеоружии на вокзал отправился. Весь из себя представительный, икона стиля, не иначе, ступил на перрон. А что: верх прикрыт, низ быстро протрут, и вот я иду, впереди Вася в черкеске дорогу расчищает, позади два охранника очень успешно мордоворотов изображают, сбоку Антонов цветы несет. Красота, да и только. Надеюсь, что ни один репортер светской хроники нас не увидит, и не разродится пафосной заметочкой, как князь Баталов пугал публику на Варшавском вокзале. Хотя в районе прибытия вагонов первого класса таких как я много, с кем-то даже раскланялся.

Скамейки здесь чистые, при мне последний раз протирали, но садиться не стал. И так целыми днями задницу о кресло плющу, лишний раз пройтись полезно. Хотя я и не верю в рассказы, что десять тысяч шагов в день крайне целебны. В таком случае сельские почтальоны и курьеры должны жить вечно, а я этого не наблюдал.