Дорогой Солнца. Книга третья (СИ) - Котов Сергей - Страница 34

Рубин протянул руку и достал из багажника бутылку с питьевой водой. Отвинтив пробку, сделал пару глотков. Я же задумчиво смотрел на горизонт и пытался представить, как он всё это переживал. Вот ты рождаешься с серебряной ложкой во рту, перед тобой все двери открыты, путешествуешь по всему миру, имея всё самое лучшее. А потом, в один далеко не прекрасный момент, мир вдруг начинает стремительно меняться. Поляризовываться. И ты не просто выбираешь не свою сторону — ты нарочно идёшь наперекор всему, что тебя окружает…

— Сложно было? — спросил я.

— Да не то, чтобы очень, — улыбнулся Рубин. — Понимаешь, там всё было настоящее. Тебе, наверно, кажутся странными мои мотивы и поступки, да? Я поэтому никогда не говорил с однокурсниками на тему родственников. Как-то так получилось, что меня начали считать детдомовским: в увольнениях гуляет по городу, гражданки один комплект, в отпуск вообще не стремится…

— Отец стремился тебя вернуть? — спросил я.

— Конечно, ещё как! Даже на руководство начал давить, чтобы организовать моё отчисление, — улыбнулся Рубин.

— И не получилось?

— Не-а, — ответил лётчик. — Понимаешь, у меня действительно способности оказались. А к тому моменту руководство поменялось, старые связи нарушились. Зайти просто так оказалось невозможным, а на другое у отца времени не хватило…

Снова долгая пауза. Мы ехали значительно восточнее фермы — нелишняя мера предосторожности. Впереди, там, где находился город, было тихо. Да и вокруг не было никакого движения или признаков временных опорников.

— Он меня с детства готовил к… иному, — вдруг продолжил Рубин.

— К чему?

— Что мир изменится, и больше никогда не будет таким же. Что мне повезло, и я буду жить значительно дольше, чем люди живут сейчас… для него стало настоящим шоком, что это всё мне оказалось не нужно.

— Вы… поддерживали связь?

— После двадцать второго года — нет. Мне никак нельзя было, сам понимаешь… и я искренне думал, что он не знает о моём участии в программе.

— Ясно… — вздохнул я. — Получается, тебя снова используют как наживку? Нет, я всё понимаю, благородство все дела… но тебе самому не надоело, а?

Рубин посмотрел на меня и улыбнулся.

— Думаешь, наше руководство опять устроило охоту на кротов и предателей?

Я посмотрел на лётчика. Его улыбка была грустно и чуть снисходительной. Не скрою, это бесило.

— Очевидно же, что они есть!

— Остались некоторые вскрытые каналы, — ответил лётчик. — Которые использовались для направленного доведения информации.

— Я не… не понимаю, — сказал я.

— Я тоже не сразу это понял и принял, — вздохнул Рубин.

— Блин, да говори уже! — не сдержался я.

— Дим, мой отец где-то среди демов. Мы это знаем точно, потому что он через агентуру пытался навести обо мне справки. А я — идеальный кандидат для начала переговоров.

Я был очень наивен, когда предположил, что всю операцию запланировали на основании моих хотелок и личной вендетты. Те предложения, которые я сделал, были только поводом, чтобы дать ход одной очень необычной разведывательной операции. Ну и шеф, когда ставил задачу, скажем так, малость недоговаривал. Формально он, конечно, имел на это право. Обычная практика при таком уровне конспирации. Но осадочек у меня, похоже, останется надолго…

Лагерь «радикалов», как их называл шеф, или «демов», как их называли здесь, тоже был неоднородным. Некоторые из лидеров, осознавая реальную ситуацию, пытались начать сепаратные переговоры с конфедератами, чтобы обменять жизнь и будущее на биологические технологии.

На первый взгляд, такой обмен выглядел очень привлекательным. Речь ведь не шла только о создании модифицирующих вирусов. Топовые разработки демовских корпорации уже позволили создать и довести до уровня тестирования лекарства от основных видов рака, от всех инфекций и, что самое интересное — от старости. Они всё-таки научились успешно и стабильно работать с теломеразой, ферментом, определяющим кратность циклов деления соматических клеток. Ключ к биологическому долголетию, а потенциально и к бессмертию.

Проблема оказалась в сложившейся системе власти в новой Конфедерации. Ни одна из группировок не была в состоянии вести диалог с демами без потери позиций. Любой намёк на переговоры привёл бы к разрушению сложившегося шаткого равновесия между акторами, так что никто не хотел рисковать. Даже в погоне за таким особенным призом, как долгая жизнь. Кроме того: в среде конфедератов нарастал подъём религиозных настроений. Попросту говоря, любых сепаратных переговорщиков могли линчевать свои же.

Наверное, если посмотреть на ситуацию стратегически, наша заинтересованность в биотехнологиях и лекарствах выглядит достаточно оправдано. В новом, наступающем мире наше слабое место — это малое население. Мы и до ядерной катастрофы не были на первых местах по численности людей, а уж после неё так тем более.

Конечно, остальные страны тоже пострадали; в том же Китае жертвами американских бомбардировок и последовавшего экономического кризиса стали десятки, если не сотни миллионов. Но эта страна уже смогла полноценно восстановить промышленность, в том числе высокотехнологическую, и вовсю строила новую экономику, опираясь на африканскую базу. Да, в Африке у нас тоже остались достаточно сильные позиции — и любом стороннему наблюдателю уже сейчас было очевидно, где будет находится следующая точка глобальной конфронтации…

И всё-таки принять это было сложно. Не важно, что в их среде появились ренегаты — это ведь именно они несут ответственность за всё, что случилось. В том числе персональную. Прощать это всё как-то… неправильно.

Я высказал Рубину все эти соображения после того, как он мне рассказал про возможную сделку.

— Ты знаешь, что в Штатах работали нацистские специалисты в области ракетных технологий? Что благодаря Фон Брауну они оказались на Луне? — ответил он. — А те разработки в области биологического оружия, которые оказались в их руках вместе с японскими военными преступниками позволили американским учёным сохранять лидерство в течение десятилетий и, в конце концов, привели к созданию модифицирующих вирусов? Может, стоит сделать некоторые выводы, как считаешь?

— Само собой, — ухмыльнулся я. — Преступников надо уничтожать, а не учиться у них…

Рубин промолчал, загадочно улыбаясь.

— Ладно, — кивнул я. — Допустим, понимаю, ради чего всё это. Но мне совершенно не нравится, что всё это делается через голову конфедератов.

— Понимаю, — кивнул Рубин. — Но ты не забывай — они ведь тоже наши противники. Их страна атаковала нашу тогда, когда они с демами представляли единое целое. У нас нет перед ними никаких обязательств.

Честно говоря, у меня было несколько иное мнение на этот счёт. В конце концов, эти люди давали нам кров и пищу… да, за определённую услугу, но всё-таки.

— Постой! — вдруг дошло до меня. — Вакцины, которые мы привезли…

— Жест доброй воли с их стороны. Конечно же. У нас ушли бы годы на их разработку, — кивнул Рубин.

— А ещё речь ведь не только про лекарства, — продолжал он. — Сейчас вовсю стоит вопрос чистого продовольствия. Даже те поля, которые вроде бы находятся достаточно далеко от красных и жёлтых зон то и дело дают превышение по показателям радионуклидов. А тут — чистый синтез. Пища будущего. И даже это ещё не всё…

— Да ясно, ясно, — вздохнул я. — Ты мне скажи, какой план был? Почему тебе вдруг понадобилось выходить на батю и лететь лично?

— А, тут всё просто, — улыбнулся Рубин. — Канал связи, которым пользовались на начальном этапе, прервался после эвакуации с алтайских баз.

— Что за канал? — спросил я.

— Не важно, — отмахнулся было Рубин, но потом, увидев моё выражение лица, добавил: — если интересно, связь шла через вскрытую агентуру влияния.

— Даже так бывает? — ухмыльнулся я. — Интересно, что с ними сейчас…

— Да ничего, — Рубин пожал плечами. — Отрезаны от информационных потоков, только и всего. Залог возможности будущей успешной сделки.