Эволюционер из трущоб (СИ) - Панарин Антон - Страница 43

— Звучит здорово, — хмыкнул парнишка.

— Здорово — до тех пор, пока не появится зависимость. После чего ваше ядро маны перестанет вырабатывать ману и станет бесполезно. Чтобы использовать ману. вам придётся снова и снова использовать Слёзы, до тех пор, пока ваша нервная система не даст сбой.

— А что будет потом?

— Неконтролируемый психоз. Вы потеряете над собой контроль и начнёте убивать всё, что движется. А когда вокруг никого не останется, то просто лишите жизни сами себя.

— Вот это уже интелесно, — прошептал я и услышал приближающиеся тяжелые шаги.

В классе повисла гнетущая тишина, я зыркнул, ища пути к отступлению, но было поздно. Дверь распахнулась и на меня посмотрела Ирина Парфирьевна. Седовласая преподавательница с тугим пучком, собранным на макушке.

— Михаил, на вас ежедневно поступают жалобы. Если вы прямо сейчас не вернётесь на занятия, то я… — устало сказала женщина.

— Илина Палфильевна, да я плосто в туалет шел, — улыбнулся я и заметил скепсис на её лице.

— Не держите меня за дуру. Туалет совсем в другой стороне.

— А можно я дослушаю лассказ и уйду? Уж очень интелесно, — попросил я, но преподавательница отрицательно покачала головой.

— Занятия по базовому контролю маны — лишь для тех, кто достиг пяти лет и способен её ощутить. Вам здесь делать нечего. Всего доброго.

Дверь захлопнулась перед моим носом, обдав душной волной лаванды. Что там она сказала? Занятия для тех кто может чувствовать ману? Ну хорошо. Я покажу тебе, что не только могу её чувствовать, но и контролировать. Зловеще улыбнувшись, я приложил ладонь к двери.

По деревянной створке пополз иней, а во все стороны хлынули волны холода. Дверь побелела, потом посинела, покрылась ледяной коркой и треснула. Следом за одной трещиной пошли новые. Мелкая сетка паутинок-разломов покрыла створку снизу доверху, и я понял, что подготовка фокуса завершена. Потянул на себя ручку — и дверь рассыпалась на десятки осколков.

Меня качнуло в сторону от излишнего расхода маны, но я сделал вид, что всё в порядке. Из аудитории на меня смотрели пятьдесят учеников и посмеивались. Видать, думали, что скоро последует наказание за порчу собственности пансионата. Но за что меня наказывать? Я ведь специально… эммм в смысле, не специально.

— Ой, а сё так низя было делафь? — изобразил я удивлённое лицо, а заодно начал лепетать так, как будто ещё не исправил пару речевых дефектов. — Илина Палфильевна, похозе я по васым лекомендациям наусился контлолю маны. Возьмите меня в усеники. — Я попытался сделать милое выражение лица, но, кажется, демоническая улыбка пробилась сама собой.

— Нет, это безобразие какое-то! Пошел прочь! Я обо всём сообщу барону, и тебе мало не покажется! — закричала учительница и швырнула в меня мелом.

Я отскочил в сторону, и белёсый огрызок, вылетев в коридор, разбился об пол, украсив его затейливой белой кляксой. Наивная. Думала напугать меня отцом? Хоть мы и не встречались лично, но я начинаю понимать, как работает его мышление. Как только Архаров узнает о том, что я учудил, то тут же даст мне зелёный свет.

Екатеринбург. Берег озера Шарташ.

Родовой особняк Архаровых.

Барон сидел за рабочим столом, пил кофе и читал утреннюю газету, в которой рассказывалось, что имперские войска столкнулись на границе с регулярной армией Китая.

Это не было началом новой войны. Просто иностранные «партнёры» то и дело прощупывали границу, пытаясь понять, готов ли император Иван Васильевич Романов расстаться с небольшим кусочком земли? А потом — ещё с одним, и ещё, и ещё, и ещё. И так до тех пор, пока этой самой земли не останется вовсе.

Архаров знал, что Империя в довольно тяжелом положении из-за постоянно расширяющейся аномалии, но миролюбивости императора не одобрял. Будь его воля, барон бы давно утопил китайцев в крови.

Нет, он не испытывал к ним ненависти, просто с самого детства запомнил одну истину «Если жестко не осадить агрессора, он нападёт снова». И Китай нападал, а после делал вид, что это недоразумение. Мол, пограничники решили, что Россия решила напасть первой, вот и случилась случайная стычка с сотнями, а порой и тысячами погибших с каждой из сторон.

Само собой, вместе с Китаем, Россию раздёргивали и Японцы. Эти сушиеды вечно посматривали на Дальний Восток, истекая слюнями. Оставалось только догадываться, что они там забыли? Может, у нас рыба вкуснее, а может, по слишком высокой цене продаём Камчатских крабов, вот они и решили заполучить их бесплатно. Как бы там ни было, пока Империя держалась и падать на колени не планировала.

В кабинет Константина Игоревича вошел высокий брюнет с карими глазами и широкой улыбкой. Волосы до плеч покачивались при каждом шаге, а на поясе у него болталась рапира. На вид ему было около двадцати пяти лет. Утончённые черты лица совсем не портили два шрама на лбу. Наоборот, они придавали ему мужественности.

— Юрий, как прошла зачистка разлома? — спросил Архаров, отложив в сторону газету.

— Отец, всё замечательно. Без потерь. Есть пара раненых, но они скоро вернутся в строй, — парень улыбнулся, но его лицо выглядело болезненно.

— Неважно себя чувствуешь? — спросил Архаров, осмотрев сына с головы до ног.

— В пути немного растрясло. Почти тысячу вёрст по буеракам. Сам понимаешь, — снова улыбнулся Юрий и положил на стол бархатный мешочек. — Небольшой сувенир.

— Понимаю, понимаю. Дороги нынче никто не прокладывает. Бесполезная трата ресурсов, — кивнул Константин Игоревич и взял со стола мешочек. Внутри пульсировала мана. Открывая подарок, Архаров уже знал что найдёт там. — Слёзы? Неплохой улов. Сможем продать их и купить пару защитных артефактов.

Внутри мешочка лежали сферы, похожие на жемчуг. Внутри плескалась молочно белая жижа, по которой пробегали голубоватые всполохи искр. Сама оболочка слёз была мягкой; попадая в желудок, она мгновенно растворялась, наполняя тело маной. Правда Архаров не одобрял использование этой гадости, помня, как десять лет назад один из его сыновей слетел с катушек. Пришлось его…

Ход размышлений барона прервала назойливая трель телефонного звонка.

— Минуту, — недовольно сказал он и потянулся к трубке. — Да?

— Константин Игоревич, вас беспокоит Иван Викторович Углов. — Робкий голос лился из трубки, пока его не перебили.

— Знаю, ты у меня записан, дубина. Говори быстрее, я занят, — рыкнул барон.

— Ваше благородие, дело в том, что ваш сын Михаил. Это тот, который в отчёте числится под номером двенадцать.

— Мишка? — барон расплылся в широкой улыбке, ожидая отличных новостей. — И что с ним?

— Дело в том, что он разнёс дверь аудитории, в которой проходила лекция по базовому контролю маны. — Углов замялся.

— В каком смысле — разнёс?

— Он её заморозил, а дверь дубовая и толщиной в три пальца. От резкого перепада температур она не выдержала и рассыпалась. Вы говорили, что в случае форс-мажора необходимо оповещать вас лично. Так вот, у нас форс-мажор. Его следует наказать?

— Всё зависит от того, зачем Михаил это сделал. Он что-то сказал?

— Д-да, — с запинкой пояснил Углов, явно не уверенный в том, как следует преподнести эту информацию. — Сказал, что хочет заниматься в старшей группе. Михаила интересует магия.

— Ха-ха-ха! Вот это — мой парень! — расхохотался Архаров и, в порыве веселья, хлопнул ладонью по столу. — Ну, что я могу сказать? Молодец. Не зря я на него ставил. Передайте Михаилу, что он должен стать лучшим в группе трёхлеток, вот тогда и поговорим о его переводе. До связи.

Барон бросил трубку и, широко улыбаясь, плюхнулся на кресло.

— Случилось что-то хорошее? — спросил Юрий.

— Случилось. Очень скоро тяжесть ответственности за судьбу рода ты сможешь разделить со своим братом. Михаилом. Правда, нужно подождать. Лет десять. Может, немного больше.

— Ха-ха. Большой срок для человека, ничтожный для величия рода, — звонко рассмеялся Юрий и поклонился отцу.