Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 19

Пронесло! Сбежала…

Алина

От слёз я не удержалась.

Шестой! Шестой, бл**! Что ж мне так не везёт-то, а?

А может, считать его седьмым? Яр ведь тоже ко мне полез. Господи, ещё немного — и я уйду в монастырь, подальше от этих мужиков-дебилов!

Мне повезло: я умудрилась запрыгнуть в нужный поезд, который ехал в сторону моего дома, а не от него. И ещё в вагоне, сидя прямо на полу и размазывая по лицу тушь вместе со слезами, я написала Яру:

«Всё отменяется».

«Почему?» — ответил он тут же и прислал смайлик с вытаращенными глазами.

«ЧП. Пойду домой одна и буду бухать. Завтра у меня выходной, имею право!»

«Хм. А ты сейчас где?»

«В метро».

Больше Яр мне не писал. Поначалу я удивлялась, но недолго: как только я вышла из перехода на свою сторону улицы, сразу обнаружила Корнеева в джинсах и серой майке-алкоголичке. Он стоял возле урны и, судя по всему, ждал меня.

— Пирожок, что случилось-то? — тут же поинтересовался Яр, шагая мне навстречу. — И почему ты такая заплаканная? Тебя кто-то обидел?

Я поморщилась, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Какого чёрта! Не хватает ещё и при Корнееве рыдать.

А я сейчас влёгкую — не успокоилась пока. Да и во рту до сих пор стоял вкус постороннего пьяного мужика. Фу!

Я шмыгнула носом, зажмурилась — и тут же остолбенела, почувствовав, как Яр осторожно обнял меня и погладил по спине.

— Вот я сразу понял, что не могла ты просто так нашу встречу отменить, — произнёс он ласково и сочувственно. — Не такая ты, Алин. Значит, что-то случилось. Торопился вот встретить тебя, даже рубашку не успел надеть.

— А рубашку-то чего? — буркнула я, фигея от собственной реакции на лёгкие движения рук Яра. Ничего неприличного, но чувственные мурашки по телу разбегались табунами, и в груди сладко щемило. — Это недолго вроде.

— Так мне её ещё погладить сначала надо было.

— А-а-а, вот в чём дело…

Яр вздохнул и, чуть отодвинувшись, почти невесомо коснулся губами моего виска.

— Расскажешь, что случилось?

— Придурок один приставал. Пьяный. Поцеловал насильно. Меня на него вырвало.

Корнеев аж вздрогнул, отодвинулся сильнее и огляделся с подозрением.

— А где он сейчас?

— Да хрен его знает, в метро остался. Я от него убежала. Пошли, что ли? А то мы тут торчим, как памятник, всем мешаем. Мне в любом случае надо умыться и переодеться, а то кажется, что до сих пор одежда воняет этим мужиком. И зубы почистить! Б**, Яр, ты не представляешь, как же противно, когда незнакомый бухой человек лезет целоваться, язык этот во рту… Буэ!

Меня после воспоминаний об этом чуть не стошнило во второй раз. Но, видимо, просто уже было нечем — поэтому я только сглотнула и задышала чаще, пытаясь справиться с приступом брезгливости.

— Согласен, буэ, — кивнул Яр серьёзно. — Пойдём, будем лечить тебя. Коньяк же остался, да?

— Разумеется! — я возмутилась. — Ты же не думаешь, что я его в одиночку за неделю в одно лицо вылакала?

— Ну мало ли…

— Яр!

— Ладно-ладно, шучу.

— Дурацкие у тебя шуточки, — я ткнула Корнеева локтем в бок. — Цел твой коньяк.

— Но это ненадолго, — пошутил Яр, и на этот раз я на самом деле засмеялась.

Ярослав

На самом деле Корнееву тоже нужен был коньяк, и не меньше, чем Алине.

Суббота была очень нервной, и это ещё мягко говоря. Он ездил к тестю с тёщей, чтобы побыть с Соней, договаривался, что Лиля приедет туда, когда он уже уедет. У Яра были планы на субботу — он ведь знал, что у Алины выходной, и рассчитывал на хороший вечер в её обществе. Но ничего не получилось.

Лиля приехала одновременно с ним и тут же, с порога, заявила Соне:

— Детка, мы сейчас пойдём гулять втроём!

Ну не говорить же было Яру: «Нет, не пойдём»? Ребёнок обрадовался, засиял. Корнеев позже высказал Лиле, что так нельзя, но она лишь улыбнулась, и Яр сразу понял: если он хочет избегать встреч с женой, лучше не предупреждать о своём приезде.

А Лиля явно нацелилась на примирение. Надела красное платье — Корнеев любил на ней красный цвет, считал, что он ей особенно идёт, — с глубоким вырезом, вовсю кокетничала, улыбалась, стремилась прикоснуться, обнять, взять под руку и даже поцеловать. Яр устал от неё отбиваться — на глазах у дочери это было особенно сложно, а Лиля именно перед Соней и устраивала спектакль. Ещё и заявила дочери напрямую, при нём, что разводиться они не будут, просто папа немного поживёт отдельно.

В общем, обрабатывать Яра начали конкретно, и по всем фронтам — тесть и тёща тоже подключились. Затащили его на обед после прогулки и каждый раз, когда Корнеев хотел уйти, специально что-нибудь говорили, чтобы Соня тут же реагировала и просила:

— Пап, ну останься ещё, сегодня же выходной!

После обеда Лиля попросила помочь ей перевезти дочь обратно домой, чтобы не вызывать такси, да и не таскать самой сумки с вещами наверх. И вновь отказаться не было возможности — Соня завопила: «Ура, я поеду с папой!»

Он понял, чего добивается Лиля, конечно же, сразу. Она хотела решить проблему за один день — чтобы вечером Яр не уехал, а остался с ней. И старалась, делала для этого всё. И родителей подговорила, и Соню использовала, и даже Корнеева пыталась соблазнить. Пошла за ним в ванную уже в их квартире, когда он решил помыть руки, прижалась и принялась целовать.

Так что Яр отлично понимал Алину: когда тебя целуют насильно, это то ещё удовольствие. Вот и ему подобное поведение скорее не понравилось, чем наоборот. Стоило лишь подумать, что Лиля делала этими самыми губами ещё совсем недавно, как начинало тошнить и всё невеликое возбуждение проходило, как при прыжке в ледяную воду.

Яр даже представить не мог, чтобы вновь заниматься сексом с женой после всего, что она ему наговорила. Он больше совсем не хотел Лилю. Да, любовь не прошла — Яр чувствовал, что чувства к жене ещё есть, не такие яркие и чистые, как раньше, но есть. Однако к ним примешивалось столько обиды, боли и отвращения, что ни о каких поцелуях не могло идти речи, не говоря о большем.

В результате Корнеев с трудом сбежал. И домой приехал в полнейшем раздрае почти в одиннадцать часов вечера.

Хотелось увидеть Алину, но не повезло — она уже ложилась спать. Яр понадеялся на следующий день, и вот — на тебе! «Всё отменяется».

Получив это сообщение, Корнеев поначалу обалдел и расстроился — он очень рассчитывал на заряд позитива от Алинки, — но почти сразу понял, что не могла она отменить встречу без веской причины. Это же Пирожок!

Тогда Яр помчался к метро, надеясь перехватить Алину там и выяснить, что всё-таки случилось. Увидел девушку и остолбенел от удивления: бледное лицо, красные глаза, потёки туши на щеках. За годы дружбы Яр ни разу не наблюдал Алину в подобном состоянии. Да что там — он ни разу не видел, чтобы она плакала, если не считать похорон его отца. Но и на них Пирожок держалась, больше поддерживая Яра, чем распуская нюни.

А когда Корнеев узнал причину, то разозлился на этого неведомого парня, но немного и развеселился — надо же всё-таки умудриться так встревать, как Алинка! То будущие уголовники, то женатые мужики, то БДСМ-команда, то куколды, а теперь вот пьяный любитель целоваться. Нарочно не придумаешь!

Это Яр ей и сказал по пути домой, пытаясь развеселить. И получил в ответ гневно-шутливую отповедь:

— Ты от них недалеко ушёл, уж прости!

— Да ладно?

— Прохладно! Кто мне секс по дружбе предлагал? Ты!

— Сравнила…

— Вот именно — сравнила! Тоже тот ещё треш.

— Не вижу ничего трешового. Даже уверен, тебе понравится.

— Вот этот пьяный дурак тоже думал, что мне понравится!

Яр усмехнулся и покачал головой.

Ну ладно-ладно, посмотрим, что ты, Алинка, скажешь после парочки рюмок волшебного напитка…