Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 17

И сглотнула, заметив выражение его глаз.

Корнеев и раньше, бывало, пялился на меня, особенно на грудь, — но не настолько откровенно. Сдерживался, чтобы я не заметила, да и сам смущался своей реакции. Интересно, что сорвало ему предохранители? Утренняя встреча с Лилей? Переполнился эмоциями и теперь нужно куда-то их выплеснуть?

И всё-таки роль резиновой куклы точно не для меня…

А Яр совсем перестал скрываться. Сначала смотрел на мои губы, потом опустил взгляд ниже и стал таращиться на грудь. Даже порозовел слегка, и я, опустив глаза, поняла почему.

На улице было холодно, я подобрала неудачную одежду, из-за чего немного замёрзла, — да, надо было надевать не тонкую ветровку, а что-то существеннее. И теперь не только по рукам мурашки бегали, но и соски стояли так, что натягивали даже ткань ветровки. Видно, конечно, было плохо — всё-таки лифчик, потом футболка, потом ветровка, да и в самой беседке освещения не было, а тучи полностью скрыли от нас голубое небо и предзакатное солнце, — но Яру хватило. Кроме того, лучший возбудитель, как говорится, — наше собственное воображение.

— Ну потрогай, раз тебе так хочется, — фыркнула я негромко.

Вообще-то я пошутила. Честно — и в мыслях не было, что Яр воспримет это серьёзно!

Но он и правда решил, что я озвучила руководство к действию. Поднял одну руку, расстегнул мне ветровку и залез под ткань, чтобы накрыть ладонью грудь и сжать холмик.

— Яр?.. — выдохнула я, офигев от неожиданности, но продолжить не успела — потому что вообще потеряла дар речи. Корнеев, видимо решив, что этого ему мало, полез пальцами и под ворот футболки. И под лифчик. Поласкал сначала всю правую грудь, а потом нашёл двумя пальцами сосок и сжал его, вздохнув с таким удовлетворением, будто получил то, о чём давно мечтал. — Яр, пере…

«Перестань» я не договорила — Корнеев начал перекатывать сосок между пальцами, и всё — у меня по всему телу пошла реакция. Горячая волна прокатилась от груди до самых пяток, скручиваясь в тугой жаркий узел внизу живота, и между ног явно стало влажно.

Я зажмурилась, не понимая, что со мной происходит. Точнее, я понимала, но по невероятности это было что-то за гранью — рядом с нашествием инопланетян. А Яр между тем притиснулся ко мне ближе, бёдра к бёдрам, и прошептал почти в губы:

— Алинка-а-а… Классно же, да?

Увы, но Яр был прав. Я едва не взрывалась от каждого движения настойчивых пальцев, теребящих сосок, и закусывала губу, чтобы не застонать в голос. Возбуждения добавлял и каменный стояк Корнеева, который я ощущала между своих ног. Знаю, он специально прижался, чтобы я чувствовала серьёзность его намерений!

Не знаю, чем бы это закончилось, но тут в беседке кто-то заорал:

— Смотрите, радуга! Ой, три радуги! — И Яр, вздрогнув, вытащил руку из-под моей футболки, а потом и отошёл назад.

Я открыла глаза и огляделась.

Господи, ненавижу это ощущение — когда тебя довели до дичайшего возбуждения, но оргазм не подарили. Ненавижу!

А радуга — да, и правда была.

Три радуги. Зависли над поляной, где в беседке находились мы с ещё кучей народа, и казалось, что они проходят прямо над нашими головами.

Говорят, это к счастью…

Ярослав

Народ постепенно расходился, вполголоса ругаясь из-за того, что пространство перед беседкой за те десять минут, что шёл дождь, залило едва ли не по щиколотку. Кто-то громко смеялся, кто-то ворчал, кто-то сетовал, что слишком легко оделся… Голоса постепенно отдалялись, оставляя их с Алиной в желанном одиночестве.

Она стояла перед ним в наполовину расстёгнутой ветровке — и ведь сам расстегнул, сам! как осмелился только! — и взволнованно дышала. Её глаза влажно блестели и были слегка затуманены, словно она тоже, как и Яр…

Неужели сработало? Почувствовала?..

Но Корнеев не спешил радоваться. Да, Алина выглядела сейчас возбуждённой, но это сейчас. Долго такое не продлится. Чуть отойдёт, включит прежнюю замороченность — и всё, пиши пропало, можно заново начинать.

Может, попробовать уговорить её?..

— Алин, — шепнул Яр, вглядываясь в глаза девушки, будто затянутые лёгкой дымкой, как утренняя река марью. У Корнеева только от мягкости этих глаз внутри всё сжималось от напряжения и желания поскорее прикоснуться вновь. — Пойдём к тебе? Я обещаю, будет хорошо…

Сказал — и сам почувствовал себя подростком, маленьким мальчиком и вообще девственником, который уговаривает понравившуюся девочку на секс.

Алина глубоко вздохнула, закрыла глаза и, застегнув куртку, покачала головой:

— Нет, я…

— Разве тебе не понравилось, Пирожок? — перебил её Яр. — Я почувствовал, что понравилось.

— У тебя сейчас голос как у змея-искусителя, — хмыкнула Алина, открыв один глаз. — Такой нежный-нежный, сладкий-сладкий. Ужас. У меня так уши слипнутся.

— Опять хочешь всё в шутку перевести, да? — понимающе протянул Корнеев. Что ж, Пирожок в своём репертуаре. — Типа ничего и не было. Так, посмеялись и разбежались. Давай вот без этого, Алин. Ты не хочешь отвечать сейчас — хорошо. Тогда подумай. Хотя бы пару дней.

— Да о чём тут думать? Я же не резиновая женщина, — вздохнула Алина, открывая и второй глаз. Теперь она смотрела на Яра уже спокойно, только улыбалась грустно. — Я живая. Меня нельзя поюзать, а потом сдуть и положить на полочку.

— Я знаю, что ты живая. Зачем говоришь такую ерунду? Ты для меня живее всех живых. Резиновая женщина — бессловесная вещь, у которой мнения не спрашивают, а я твоим интересуюсь. И советуюсь с тобой… Алин, понимаешь, я давно тебя не видел. А когда увидел…

— Всё-всё-всё! — Она замахала на него обеими руками, чуть не попав по носу. — Поняла я, поняла. Давай не будем. На сегодня мне хватит стрессов. Пошли-ка домой, а то я и правда начала подмерзать.

— К тебе?

— Нет, — Пирожок закатила глаза. — Разойдёмся по своим хатам.

— Ты подумаешь?

Она страдальчески вздохнула.

— Да, хорошо. Подумаю.

Алина

Я обещала Яру подумать, но собиралась ли я думать на самом деле?

Поначалу — нет.

Вот честно, нет.

Потому что, как ни крути, а секс изменит наши отношения с Корнеевым. Не будет лёгкости в общении, уйдёт незамороченность, когда неважно, какого пола твой друг, — он просто друг, и всё. И если какое-то время, возможно, нам будет хорошо в постели, то потом наступят опустошение и растерянность.

Я отлично понимала, что Яр предлагал мне это всё под влиянием стрессовой ситуации. Будь я другим человеком, возможно, что я даже обиделась бы на него за это — всё-таки он хотел использовать меня, как пластырь или подорожник. Не знаю уж, что ближе по смыслу. В любом случае: если из раны хлещет кровь, ни пластырь, ни подорожник не помогут.

Яр хотел забыться, но не желал искать для этого девушку, потому что отношения сейчас не для него. Вот и решил предложить секс той, которая вроде бы и нравится, и в то же время не будет мозги ломать и требовать серьёзных отношений. Идеальный вариант для Корнеева!

Я осознавала его резоны, но у меня были свои. Всё-таки надо думать не только о настоящем, но и о будущем. А какое у нас будущее? Никакого. Яр либо сойдётся с Лилей обратно — я не тешила себя надеждой, что он совсем всё, потому что он её сильно любил, да и она девушка целеустремлённая, может и дожать. Либо Корнеев со временем найдёт себе другую женщину, а меня решит оставить в покое. Сможем ли мы после всего остаться такими же друзьями? Сомневаюсь. Яру будет неловко, мне будет неловко, особенно перед его новой девушкой. Мы же не будем ей говорить, что он со мной спал, да? Конечно не будем. И эта необходимая ложь обязательно создаст между нами напряжение, которое в итоге выльется в постепенный разрыв дружеских отношений. Не резкий, нет, уверена, мы с Яром не станем скандалить и ругаться. Он всего лишь перестанет мне писать просто так, как раньше. Сначала будет поздравлять с праздниками, а потом и это исчезнет.