Баламут (СИ) - "Alexander Blinddog" - Страница 18

— Тем и живёшь? — спросил княжич.

Баламут кивнул.

— В целом да. Где кому уверенности прибавить, что страшных монстров за навозной ямой не прячется. Кого убедить, что на тракте его феникс в небо не утащит. Предварительно убедив в обратном, разумеется. А между делом можно о подвигах своих боевых рассказать в том или другом кабаке, получить за это кружечку пива, или кусочек курочки жареной. Жаловаться не приходится. Только, понятное дело, в одних и тех же местах лучше часто не показываться. У некоторых потом вопросы возникают нехорошие.

Княжич рассмеялся.

— Могу только представить. Ну же, расскажи.

— Не, повесишь ты меня потом на первой осине, знаю я вашу княжью милость.

— Да хватит тебе. С тобой я уже всё понял и всё тебе простил. Считай, все прегрешения в княжестве Псковском отпустил я тебе. За спасение своё от стрыги, за то, что вернулся. Хотя нет, вот княжну спасём, тогда точно прощу, а пока ещё подумаю.

Баламут склонил голову в шутливом поклоне.

— Благодарю покорно за такую щедрость. Из меня слезу почти выбило. Того и гляди разрыдаюсь у вас на плече, княжий сын, соколик мой милостивый.

Дурное настроение Алексея окончательно развеялось.

— Давай, — повторил он, — расскажи чего из своих приключений. Скоротаем вечер, ехать сегодня куда-то уже всё равно не получится. Кони только ноги в темноте поломают.

Баламут хмыкнул и задумчиво потёр шрам.

— Ладно, сказал он наконец. — Случилась как-то раз со мной такая история. Плутал я между деревнями и предместьями в поисках, где едой перебиться и ночлегом тёплым, да всё мимо. Не верили местные в мои рассказы о жутких тварей, что вокруг обитают. Странно, обычно-то долго объясняться не приходилось, а тут такое. Уже желудок к спине прилипать начал, хоть на охоту иди. Ну, что делать. Пошёл я на хитрость. Зашёл я в город один и говорю, так мол и так, горожане добрые, повадился в соседней деревне, Нижние Камушки, монстр злой обитаться, о шести ногах. Ходит по ночам, скот ворует. Того и гляди на людей нападать начнёт, надо прибить его. Я готов взяться, за плату малую. Меня только на смех подняли. Дескать, где это видано, чтобы волки на шести лапах бегали. А других тварей, что скот воруют, на белом свете не водится. Я плечами пожал и ушёл. Но сам бродягу одного сыскал, да за обещание пирога с зайчатиной, разъяснил, что сделать надо. Пришёл он после моего в город и говорит. Якобы он из Нижних Камушков, тревожно всё и неспокойно там. Скот пропадает, а из всех следов что есть, только отпечатки шести когтистых лап на земле. Народ всполошился, по всем углам шептаться начал и двери на ночь заколачивать. А я на следующий день пришёл на базарную площадь и молча из мешка шесть отрубленных лап вывалил. Купил у лесника за две копейки, те, что покрупнее были. Вот это был эффект, что надо, я тебе скажу. Три дня меня потом кормили и поили, нарадоваться на меня не могли, на улицах подбегали, деньги в карманы совали.

Княжич засмеялся.

— Вздёрнуть бы тебя, конечно, надо за такое, — сказал он. — Но уж раз простил за былые прегрешения, так простил.

Баламут изобразил, будто утирает слёзы.

— Благодарю покорно. Но смех-смехом, а решать надо. Как нам княжну искать? С чего начать? Куда пойти, куда податься. Есть идеи?

— Нет.

— И у меня нет.

— Что же будем делать? — спросил Алексей.

— Вот бы узнать, — Баламут пожал плечами.

— Давай думать, — княжич подпёр лоб кулаком.

— Я как-то раз пробовал, мне не понравилось, — ответил Баламут, ковыряя грязь под ногтями кончиком ножа. — Каждому своё, я считаю. Кто-то умеет думать. Кто-то умеет пахать землю или сражаться. Кто-то невероятно красив и обаятелен. Я выбрал последнее и пока не жалею.

— Ты меня только отвлекаешь.

— Не отвлекаю, а подсказываю. Как гласит народная мудрость — если боги не даровали тебе мозгов, поищи того, кому повезло больше.

— Это что ещё значит?

— Говорю, нужно обратиться за советом к кому-нибудь мудрому. Есть подходящие люди на примете?

Алексей присел поудобнее, ожесточённо почесал макушку.

— Живёт неподалёку один мудрец, — наконец сказал он. — Ему лет сто, а может и все двести. Или того больше. Отец говорил, что когда он был мальцом, тот уже был древним стариком. С тех пор, почитай, ещё зим двадцать минуло.

— Ты уверен, что дедуля жив ещё? — спросил Баламут. — Мы не потратим время, чтобы навестить высохший скелет, который расклевали птицы?

— Нет, не уверен, — честно ответил Алексей. — Но мудрец, может, ровесник мироздания. Может, ему тысяча лет, он ещё нас всех переживёт.

— Хм, — сказал Баламут, — возраст ещё не всегда признак великого ума. Ты вот хоть до ста лет доживи, так и останешься балбесом, игривым, как щенок, помяни моё слово.

Алексей вспыхнул, поднялся, схватился за рукоятку меча. Баламут ехидно засмеялся и сделал шаг назад, поднимая руки.

— Шучу, княжич, шучу. Хотел просто обстановку нашу сделать повеселее, а то ты глядишь на мир, как висельник с помоста.

Алексей что-то пробурчал себе под нос, но успокоился и уселся обратно на камень.

— Ты лучше скажи, — спросил Баламут, — что этот твой мудрец намудрил в своей жизни такого, чтобы к нему за советом обращаться?

— Чего не знаю, того не знаю, — честно признался княжич. — Только все о нем говорят, как о великом мудреце, а народ врать не будет.

Баламут покачал головой.

— Зная, сколько моего собственного вранья ты охотно съел за последнее время, у меня есть сомнения, по поводу твоего умения разбираться во лжи.

— Народ говорит, что он мудрец, — упёрся Алексей.

— А ещё народ говорит, что дьявол принимает образ чёрного петуха, бегает по деревням и коз топчет. Меньше верь всему, что слышишь, княжич, целее будешь.

— Ты мне что, не веришь? — возмутился княжич.

— Доверяю тебе, как самому себе. Но сам себе я вообще не доверяю.

— Это древний мудрец, которому, может, целая сотня лет! Тысяча лет, даже! Такие люди, как он, точно разбираются в том, как нам княжну сыскать.

— Подходяще, — сказал Баламут, — древний пень, выживший из ума ещё во времена библейского потопа. То, что надо. Ладно, пускай, далеко он живёт-то, сколько ехать до него.

— не знаю я, где он живёт. Где-то тут, неподалёку, наверняка. Встретим кого-нибудь в пути и дорогу спросим.

Баламут хохотнул.

— Вот это план надёжный, я понимаю. Найдем не знаем кого, незнамо где.

— Если у тебя есть кто-то другой на уме, так не тяни кота за хвост, сразу выкладывай.

— Тут ты меня переиграл, конечно. Крыть нечем. В конце-концов, что мы теряем? Спи, давай, а завтра с утра седлаем коней, поскачем искать этого старикашку.

Всю дорогу, пока они кружили по лесу в поисках мудрого старца, Баламут только и делал, что ныл и стонал, как у него всё ноет и болит, как затекли руки и спина, клял самого себя на чём свет стоит, что решил продолжать их авантюру.

— Я устал не меньше твоего, — сказал княжич, втайне гордясь собой, — только вот не жалуюсь.

— А я жалуюсь, жаловался, и буду жаловаться, — сказал Баламут. — Это помогает мне примиряться с унылой реальностью. Вот поныл немножечко, пожаловался, поворчал, поплакал, и дальше дела делаешь. И так жить оно гораздо приятнее. Ты вот неправильно поступаешь, всё в себе копишь. Смотри, накопится до краёв, лопнет оно тебя изнутри, как надутый бычий пузырь.

— Сам ты бычий пузырь, — отмахнулся от него Алексей. — Давай гляди в оба, может, увидим примету какую важную.

— Какую же это? — спросил Баламут. — Разве что белка разумная нам поможет, за умеренную плату орехами.

— Умеренная плата орехами, это как раз то, чем я собирался за твою помощь расплатиться. Как говорится, по потугам и награда.

Не успел Баламут как следует возмутиться такой наглости, как деревья перед ними расступились. Юноши оказались у поляны, в центре которой стояла большая крепкая изба. Стены сплошь увиты плющом и яркими цветами, ставенки украшены резными петушками, из трубы вьётся тонкая струйка дыма. Перед крыльцом сидела старушка в платке. Она щёлкала спицами, набирая петли для длинного чулка, и напевала себе что-то под нос. Круглая, с румяными щеками и озорной улыбкой, светившейся в васильково-голубых глазах. Увидев гостей, бабуля отложила вязанье в сторону, поднялась и приветственно помахала им.