Афганский рубеж (СИ) - Дорин Михаил - Страница 25

— Горишь! Прыгай!

— Катапультируюсь! — разорвал динамик крик одного из лётчиков.

И снова тишина. Пошли доклады от другого лётчика с позывным 118. Тон голоса растерянный. Пока он не понимает, что ему делать в этот момент.

— Да я не пойму, где он! Самолёт в гору врезался. Парашют вижу… вон он! Район… сейчас… севернее 10 километров Махмудраки.

Всё понятно. Это район работы нашей эскадрильи. Дежурство по ПСО на нас. Других бортов в воздухе нет.

Я развернулся и быстро пошёл к ящику. Надел на голову защитный шлем, перекинул через плечо автомат, а с кровати взял картодержатель и наколенный планшет. И всё это я делал при широко открытых глазах Батырова. Он так и застыл над банкой со своей открывашкой.

Карим тоже не мог понять, что происходит. В одной руке кружка, в другой — термос. И смотрят на меня коллеги не моргая.

Сабитович очнулся первым, тоже взял снаряжение и выбежал из палатки.

— Чего смотришь? На вертолёт пошли, — сказал я Димону, пока тот пытался очухаться.

— Так… вызова ещё не было? Прикрытия нет, — неуверенно сказал Батыров, сглотнув ком в горле.

Я махнул рукой и пошёл к вертолёту. Пока Батыров надумает и получит указание, мы уже с Каримом запустимся. Но не тут-то было! Только я вышел из палатки, как из неё послышался шум.

— Может и, правда, нас вызовут, — догнал меня Батыров и трусцой побежал к вертолёту.

Электропитание было подано на борт. Машина АПА рядом и уже дымила выхлопными газами.

— Окаб, 207й запуск, — запросил Батыров, но в ответ тишина.

— 207й, на вас задачи нет, — неуверенно ответил руководитель полётами.

— Окаб, 207й мы запустимся, и будем ждать команды, — продолжил говорить Димон.

— 207й, нет команды. Куда вы собрались?

Что за организация⁈ Вот так надо спасти кого-нибудь, а за тобой не прилетят.

— 207й, вы на связи? — через секунду прозвучал в наушниках голос руководителя полётами.

— Конечно. Готовы запускаться! — ответил Димон и получил разрешение.

А так бы ждали команды и время бы теряли! Чем раньше мы вылетим, тем больше шансов на спасение у катапультировавшегося лётчика.

— Район падения — населённый пункт Махмудраки. Координаты 35°05' и 69°30. В экипаже один человек. Уточнит район поиска ведущий группы «весёлых». Позывной 118й. Как приняли? — передали нам информацию.

Двигатели запущены, винты раскрутились. Димон слегка вырулил вперёд, чтобы не зацепить на взлёте караульную вышку позади нас.

— Окаб, группы эвакуации нет. Борт прикрытия будет? — сказал он в эфир.

— Сейчас будем искать, — потерянно произнёс руководитель полётами.

Не его это задача, искать эти группы. Надо взлетать немедленно. Кто его знает, что там с лётчиком.

— Командир, надо взлетать. Каждая минута на счету, — сказал я по внутренней связи.

— Без прикрытия? — спросил Батыров.

— Его не будет, командир. Все вертолёты зачехлены. В воздухе только МиГ-21е. Они и прикроют. А будем ждать, парню конец.

Димон молчал. Карим опустил голову и что-то бормотал про себя. Вертолёт уже был готов к взлёту, покачиваясь и вибрируя.

Я взглянул на Батырова. Он сомневался и смотрел в потолок. Без его решения мы не взлетим, как бы сильно я этого не хотел.

— Окаб, 207й, группы нет на борту, — доложил Батыров.

— Вас понял, 207, — быстро ответил руководитель полётами.

Димон посмотрел на меня, вытирая капли пота с носа. Я молча кивнул и показал рукой вперёд.

— Окаб, я 207й, взлетаю, — доложил Батыров и оторвал вертолёт от поверхности стоянки.

Высоту начали набирать быстро, постепенно удаляясь от аэродрома. Примерные координаты падения нам начал передавать коллега сбитого лётчика.

— 207й, 118му. Ориентир — гора Качу. Отметка 3300. Обломки наблюдаю и парашют тоже. Стою в вираже, — сообщил нам координаты лётчик истребителей.

— Понял вас, — ответил Димон.

Становится уже прохладно, солнце садится, а в темноте искать лётчика на склонах гор очень тяжело.

Проходим севернее города Махмудраки. Впереди горная стена предгорья Гиндукуша и начало долины Панджшер. Здесь много духов, и за каждым камнем может сидеть человек в пуштунке и с ПЗРК.

Скорость падает, а двигатели работают на пределе.

— Высота 3000, — доложил я, посматривая на высотомер.

— Тяжело идём. Тут и площадки не найти, — сказал Батыров.

Впереди та самая отметка 3300. Острый пик, и вокруг несколько плато. Трава и отдельные деревья, которые непонятно как смогли выжить среди этой суровой природы.

— 207й, 118му, — запросил нас ведущий «весёлых» — так в Афгане называют МиГ-21е.

— Ответил.

— У нас топлива на 25–30 минут. Будем прикрывать, а дальше надо уходить.

— Успеем, — ответил Батыров.

А склоны гор продолжают сужаться, образуя ложбину. Вертолёт начинает вести себя неуверенно. Нас бросает из стороны в сторону, но мы продолжаем лететь вперёд.

— Вижу! — громко произнёс Карим, указав на склон горы слева от нас.

На лётчике кожаная куртка, на голове шлем и сбоку маска болтается. Он висит на парашюте, раскачиваясь из стороны в сторону. Стропами он зацепился за выступ, а под ним глубокое и узкое ущелье. Даже и не знаю, как нам его затаскивать. Фал носимого аварийного запаса так и тянет его вниз. Лишние несколько килограмм нагрузки на стропы не очень хорошо в данной ситуации.

Обстановка достаточно спокойная. Но парню, висевшему на стропах, не позавидуешь. Вытащить его будет сложно.

Автомат перевесил на правую сторону, чтобы он не мешал мне вылезать из «правой» чашки.

— Вон площадка. Попробуй зайти на неё, — сказал я, указывая Батырову на ровное каменистое место прямо над повисшим лётчиком.

— Саня, надо сделать проход для оценки обстановки. Дымовую шашку приготовить, — сказал Батыров.

— А ты уверен, что лётчик повисит ещё минут пять, пока мы будем делать расчёты?

Димон промолчал, соглашаясь с тем, что медлить с посадкой нельзя.

— Занимай 3400. Зайдём по малоскоростной глиссаде, — предложил я.

Батыров пару секунд думал, а потом начал набирать высоту. Я осматривался по сторонам. Никаких духов поблизости нет.

Площадка впереди, справа от нас выступ, на котором повис лётчик. Ветер достаточно сильный, вертолёт бросает из стороны в сторону, но мощности двигателям хватает, чтобы продолжать «карабкаться» вверх.

— Площадку наблюдаю. Заходим. Контроль за оборотами, — дал команду Батыров.

— Высота 100, — пересчитал я показания высотомера относительно места приземления, чтобы построить заход на посадку.

Димон начал выдерживать высоту и подходить к площадке.

— Высота 70, обороты 94%.

Продолжаем снижаться. Скорость 50, и до места приземления остаётся пара сотен метров. Будет небольшой перелёт от центра, но размеры площадки позволяют ошибиться.

Слежу за обстановкой, но чувствую, что Димон слишком сильно отклоняет правую педаль.

— Пережимаешь. Мы так перевернёмся, — сказал я Димону и тот вовремя ослабляет правую ногу.

— Прошли обрыв, — подсказал Карим.

Он встал и нагнулся через центральный пульт, чтобы смотреть на поверхность.

— Уклон есть, но некритично, — сказал Сабитович, и Батыров начал приземлять вертолёт.

Димон, несмотря на прохладу в горах, вспотел. Вижу, как у него на рукаве выступили пятна от пота.

Вертолёт всё ниже, в сторону летят камни, пыль и редкие травинки, которые растут на такой высоте. Касание!

— Шаг вниз. Тормоза, — подсказываю я.

Ми-8 немного раскачался перед приземлением. Опустился на правую, затем на левую и переднюю стойку. Сели!

— Быстро за ним, — сказал я Кариму, отстёгиваясь от кресла.

Но не тут-то было. На вертолёт посыпался какой-то град из камней. Да только откуда тут может быть камнепад.

— Справа, справа! — громко кричу я, наблюдая, как с одной из вершин потянулась толпа вооружённых парней в пуштунках.

Виски запульсировали. Ещё одна очередь по кабине. Впрыгиваю в грузовую кабину. Карим лежит на полу, а Димон остался в своей «левой» чашке, зажмурился от пролетевших над ним осколков.