Афганский рубеж (СИ) - Дорин Михаил - Страница 1

Свинцовые облака с каждым часом всё ниже. Видимость падает, а в воздухе уже появляется небольшая морось.

Слегка отворачиваю нос вертолёта вправо, чтобы был лучше виден обзор площадки для приземления. На указателе скорости 120 км/ч, вертикальная — 2 м/с.

Подходим ближе. Ручку управления вертолётом отклоняю на себя. Сбрасываю скорость до 60 км/ч. Постепенно подтягиваю вверх рычаг шаг-газ. Правую педаль аккуратно отклоняю, чтобы не попасть в левое вращение.

Вертолёт вибрирует, но медленно и верно зависает над площадкой, выложенной из металлических плит К-1Д. Аккуратно приземляю вертолёт и зажимаю тормозную гашетку.

— Готовимся к выключению, — дал я команду по внутренней связи, вывернув левой рукой рукоятку коррекции.

— Или к повтору, Саныч? — весело отвечает из передней кабины нашего Ми-28 мой лётчик-оператор Денис.

— Сплюнь, Дэнчик. А то «ЖПСКу» отберу, и ты весь маршрут по карте будешь вести, — ответил я.

— Понял, командир.

Смотрю влево на двигающихся в нашу сторону техников в огромных сапогах поверх чёрных утеплённых штанов. Раскисшая земля не даёт им быстро добежать до боевой машины. Но видно, как они стараются это сделать.

Открыл дверь своей кабины, впуская прохладу нашего полевого аэродрома. Смотрю по сторонам. Всё как обычно — вертолёты, лесопосадка, слившееся серое небо с промёрзшей землёй и небольшие сопки.

— Саныч, командир к себе зовёт, — передал мне техник, когда я спустился на шершавую поверхность площадки.

— Хорошо. Температура скачет в правом двигателе. Разница в оборотах на запуске имеется. Настолько мы технику угрохали? — спросил я, расписываясь в журнале.

— Работаем на износ, — улыбнулся техник.

— Здраво мыслишь! Спасибо за матчасть, — ответил я, похлопав его по плечу.

Шлем я сунул в специальную синюю сумку с шевроном родного училища. Надел приготовленные чулки химкостюма и «пошлёпал» к Петру Ивановичу — моему командиру полка.

Кажется, сейчас меня ожидает серьёзный разговор.

Войдя в штабную палатку, я оставил вещи на входе у связистов и подошёл ближе к столу командира.

— Нет. Не устал… Да вы послушайте! Товарищ командующий… Да какие к чёрту лица? Есть строгий выговор! — громко сказал комполка и силой повесил трубку жёлтого телефона с двуглавым орлом.

При этом он вскочил на ноги и придавил трубку сильнее.

— Чего⁈ А, Клюев, заходи. Извини, Сан Саныч. Пока с этим де…

Вновь зазвонил жёлтый телефон, и полковник взял трубку.

— Белов! Я, товарищ командующий. Служу России! Да. Есть, ждать, — громко ответил комполка, повесил трубку и вновь придавил её.

— Так что там, командир?

— Да пока с этими друзьями поговоришь, всё из головы вылетит. Лучших офицеров не узнаю.

— Вы мне льстите, — улыбнулся я.

— Не зазнавайся только! Садись, сынок, — посмеялся Белов.

Пётр Иванович был из тех, на ком держится армия и страна. 54 года, а до сих пор в кабине вертолёта. По нему можно историю локальных войн изучать.

— Я чего тебя позвал. Документ на тебя пришёл из штаба округа. Хочешь почитать? — показал он мне телеграмму, отпечатанную на жёлтой бумаге.

— Можно в кратком изложении, командир?

— Конечно! Я направил на тебя представление о назначении на вышестоящую должность. В 171 м полку сильно командный состав выбило. Ни одного замкомэска не осталось. Предложил тебя назначить.

Вот командир сюрпризы умеет делать! К 33 годам мне действительно пора бы уже и двигаться дальше, а то я уже пять лет как командир звена.

— Спасибо.

— Чего уж там! — швырнул на стол телеграмму Белов.

Видимо, не совсем всё гладко прошло.

— Удивляюсь я тебе. Медаль Нестерова, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени и орден Мужества. За 10 лет службы офицером! Кого так можно было послать, что я тебя двинуть не мог три года?

Пожимаю плечами.

Ответ прост — замолвить слово некому. Детский дом, кадетский корпус, а потом лётное училище. За это время родственников у меня не объявилось, а друзья до больших звёзд ещё не успели дорасти.

— Ладно. У меня батя тоже в Афгане и звезду Героя имел, и ордена. А дальше командира эскадрильи не продвинулся. Не любил лизать… что обычно лижут.

— Я пойду?

Только я собирался уйти, как «заверещал» телефон связи с командным пунктом группировки. Белов поднял трубку и молча слушал. Быстро что-то записывал себе в тетрадь и поглядывал на карту.

— Понял. Работаем! — повесил он трубку и посмотрел на меня. — Новая задача прилетела. Готовимся к вылету. Ты со мной.

Мой лётчик-оператор шёл рядом и продолжал на ходу прокладывать нам маршрут до района выполнения задания. После запуска двигателей у него будет немного времени, чтобы внести точки в навигационную систему.

— Сан Саныч, там как бы не совсем всё гладко. Площадка открытая, прикрыться складками местности не получиться, — шептал он мне.

Я и без него знал, что эвакуировать группу спецназа в окружении, не самая лёгкая из задач.

— Мы своих не бросаем, Дэнчик. Придётся попотеть, — похлопал я его по плечу.

Края вертолётной площадки из металлоконструкций уже порядком закиданы грязью, которую мы носим уже десятый или… потерял счёт дням.

— Саня, без геройства там. Пока мы забираем, вы прикрываете, — объяснил комполка и пошёл быстрым шагом к вертолёту Ми-8.

Он тоже давно не спит, но работать некому. На базе сейчас лётчиков выше третьего класса он, я, и… достаточно. Так ему в кадрах сказали в штабе округа, когда формировали новую бригаду в округе и забрали у нас опытных офицеров.

Чулки от химкостюма свернули в пакет и передали техникам, чтоб бросили рядом с ящиками с запасным имуществом. Заняли места в кабинах — я в задней, а лётчик-оператор в передней. Машины аэродромного пускового агрегата (АПА) на месте.

Выполняю проверку систем. На правом многофункциональном индикаторе высветилось «ЗАПУСК РАЗРЕШЁН».

Кулак поднял вверх, означающий готовность к запуску вспомогательной силовой установки.

— 103й, готов, — доложил мой ведомый.

— 102й, готов, — за ним повторил я.

— 001, группе запуск, — дал команду Белов.

Мой Ми-28 загудел. Обороты вспомогательной силовой установки начали расти, как и гул снаружи.

Приборы контроля запускаются. На индикаторе идёт обратный отсчёт до конца прогрева.

Правая нога на педали. Ручка управления в нейтральном положении. Несущий винт расторможен.

— От винтов! — дал я команду техникам и перевёл СТОП-КРАН в положение ОТКРЫТО.

— Левый двигатель запускаем первым, — проговорил я по внутренней связи и показал указательный палец технику.

Нажал кнопку запуска. Пошла раскрутка винтов — первые признаки оживания винтокрылой машины.

Вертушку слегка начинает вести в стороны, но мелкими нажатиями на кнопку триммера, сбалансировал вертолёт.

— Правый двигатель, запуск, — показал я два пальца технику и тот переместился в правую сторону, чтобы наблюдать за двигателем.

Двигатели запущены. Прогрев выполнен. Двери закрыты, а кабина загерметизирована.

Теперь ждём команды на взлёт. Есть небольшое волнение. Оно всегда присутствует перед боевым вылетом.

Только двигатели вышли на нужные обороты, сразу мы начали взлёт. Каждый раз думаю, что с такой системой управления как на вертолёте, мы напоминаем комбайнёров.

В принципе, мы чем-то схожи. Такие же рабочие и трудяги.

Почти одновременно поднялись в воздух втроём. Командир в Ми-8 секунду выдержал вертолёт на висении, наклонил нос и пошёл в разгон.

Ручку управления отклоняю вперёд, поддерживая при этом вертолёт рычагом шаг-газа. Правую педаль начал отклонять. Нос вертолёта слегка опустился, и мы начали разгон.

Зашумели винты. Небольшая просадка, а потом снова ускорение. Тот самый переход с осевой на косую обдувку лопастей несущего винта пройден.