Барышня ищет разгадки (СИ) - Кальк Салма - Страница 10

И пока я собирала какие-то слова о том, что её пододвинуть-то целое дело, потому что железная рама и изголовье с изножьем тоже кованые, он собрал меж ладоней клуб серебристой силы, потом как-то её переформатировал… и передвинул клятую кровать боком к печке, не притронувшись к ней и пальцем. К чести хозяек, под кроватью оказалось чисто.

— Полить вам на руки? — спрашиваю.

— Полейте, — соглашается он.

Я лью из кувшина на его ладони, смотрю — обручального кольца нет как нет. Впрочем, а вдруг просто не носит? У меня дома тоже некоторые говорят, что им неудобно и не подходит. Впрочем, другие-то он кольца как раз носит, три штуки. Так, не о том я думаю, вовсе не о том.

Новой порции горячего чая он прямо обрадовался, взял чашку, и тоже явно грел пальцы — прямо как я поутру, а потом ещё в перерыве на работе. Тоже, наверное, с самого утра на ногах, подумалось мне.

— Что ж, раз я не в силах прочесть ваши мудрёные записи, Ольга Дмитриевна, вам придётся самой изложить мне, о чём там говорится. Точнее — о ком.

— Да, конечно, — я тоже глотнула чаю и взялась за лист.

Рассказала по порядку — кто был, что говорил, каковы мои предположения о причинах кончины. Вплоть до последнего неудачного пятого номера.

— И что думаете? — приподнял он бровь.

— Думаю, что тот, кто убил Игнатку, его заколдовал, чтобы он не отвечал некромантам. Или Игнатка сам был магом и заколдовался как-то так, чтобы его нельзя было допросить посмертно. Была ещё версия о том, что божий человек, оттого и не отвечает, но почему-то мне кажется, что дело не в этом.

— Ничего не скажу о божьем человеке, да и не знал я его, если честно, — вздохнул Соколовский. — Но готов завтра забежать с утра и взглянуть — что там за казус такой. Нет, я понимаю, бывает всякое, и не все при жизни-то способны о себе и своих обстоятельствах явно сказать, а после смерти — и подавно. Это ж память тела, не души. Не берите в голову, выясним, что там и как. И вот ещё, пятеро за день вам определённо много. Трое — ваш предел пока, понятно?

— Почему? — я пытаюсь встрепенуться, но понимаю — вообще он прав, я чудовищно устала.

Это если со стороны смотреть, то всё легко и непринуждённо, ну подумаешь, пришла магичка, побеседовала с покойником да записала всё, что от него услышала. По факту это ж магической действие, оно требует силы — магической и физической, собранности, сосредоточения, и ещё чего-нибудь довеском.

— Потому что силы не беспредельны.

— Но там же их, ну, много. Тех, кто ждёт.

— И если вы сляжете в первую же неделю от упадка сил и магического истощения, меньше не станет. Завтра сам скажу и Брагину, и Звереву, если тот поинтересуется. Постепенно, шаг за шагом — так победим.

Да, он прав. Мне немного обидно почему-то, что он прав, что я ещё мало что могу и умею, что не быть мне героем.

— И обедать не забывайте, ясно?

— Да, я уже поняла и позаботилась. Сегодня обо мне позаботились добрые коллеги.

— Да, Брагин приличный человек, и Васька его — тоже. Сами не обидят и в обиду тоже не дадут, поэтому я и предложил вас первым делом к Звереву отправить. Потом ещё навестите вашего знакомого Зимина, в его владениях тоже бывают покойники. И уже после — всех остальных, кто тут ещё есть.

Я представила — да, работы и впрямь как-то многовато. И как он в одного успевает?

— А может быть, нам ещё каких-нибудь некромантов поискать и позвать сюда?

— Вам ли не знать, Ольга Дмитриевна, с какой охотой к нам сюда отправляются люди, — он невесело усмехается, будто и вправду знает, что я звала с собой Авенира, но он не захотел.

А ведь работы бы хватило и ему тоже. И тогда мы бы определённо поженились, и жили вместе… как-то и где-то. Ладно, проехали.

— Ну мало ли. Скажем, следующим летом будет же практика, а что, если вам связаться с Афанасием Александровичем и позвать сюда на практику кого-нибудь?

— Дело говорите, Ольга Дмитриевна. Я обязательно переговорю с Пуговкиным, спасибо, что подсказали, я даже и не думал об этом почему-то, а мог бы. Так, а теперь ещё один вопрос, без которого я отсюда сегодня не уйду. Что у вас на самом деле со связью?

— Со связью? — я сначала не поняла, а потом дошло. — Да никак у меня со связью, привыкла уже так обходиться.

— Привыкли? — он не понимает и хмурится. — Что же, в вашем далёком доме у вас была магическая связь?

— Не магическая, это технология. Знание законов природы и использование их на благо человеку. Не только на благо, конечно, но использование.

— А здесь у нас магия, и если она есть, то должна быть на пользу. Всем — и магам, и простецам. Несите зеркало.

— Какое зеркало? — опять не дошло до меня.

Потом дошло. Спать нужно больше, и работать меньше.

— Какое сможете держать при себе. Несите.

Я принесла маленькое зеркальце в ажурной серебряной оправе — тоже привезла из прошлогоднего отпуска, из небольшой лавочки, что встретилась в Фаро.

— Да, годится. И выполняйте чары вызова.

— Да я сейчас уже никаких чар выполнить не смогу, поверьте, — бурчу.

Я, конечно, делала это раньше, но вот почему-то в голове моей многоумной оно не задержалось.

— Верю. Но попробовать нужно. Поэтому — сейчас. Выполняйте, и думайте о ком-нибудь, кого хорошо знаете и можете представить.

Я озадачилась — кого звать-то? А потом дошло — Марьяна же. Первый раз палец дрожал и почти не соприкасался со стеклом, и ничего не вышло. Второй тоже.

Примерно с пятого раза у меня вышло.

— Оля! Ура, Оля! Откликнулась! Ребята, тут Оля вызывает! — радостно засмеялась она, и тут же рядом с ней в зеркале появились Митя Ряхин и Коля Малинин, и Войтек, и кто-то ещё. — А мы тут к завтрашней письменной работе готовимся!

— Здорово, — я выдыхаю и улыбаюсь. — А у меня работа в больнице, на весь день.

— О-о-о, расскажешь потом, хорошо? Только не теряйся, Оля, миленькая!

— Вот-вот, мы уже всякое передумали, потому что — чего не отвечаешь-то? — влез Митя. — Тут даже младший Пуговкин спрашивал, не знаем ли мы, куда ты запропастилась и почему молчишь.

О как. Спрашивал. Ладно, ему я потом отдельно наберу.

Дальше мы шумно прощались, и так мне стало хорошо — будто кто-то подошёл и обнял. Друзья — это сила, верите?

— Я рад, что у вас есть хорошие друзья, которые тоже уже успели о вас побеспокоиться, — говорит Соколовский.

— Так вышло, — пожимаю плечами.

— А теперь ступайте в вашу спальню.

— Зачем?

Он вздыхает.

— Ступайте и слушайте.

Я не понимаю, но повинуюсь, иду и слушаю. И… мне удаётся услышать — где-то на пределе ощущений. Зов, слабый, но несомненный. Да, я этому училась… год назад. Не доучилась, выходит. Я хватаюсь за зеркало, отвечаю чарами, вижу лицо Соколовского.

— Сработало, отлично, — говорит он с улыбкой.

Я возвращаюсь и понимаю, что нужно ещё кое-что спросить.

— А вообще, что горело-то сегодня?

— Горело? — не понимает он.

— Ну вы ж меня явно не просто так целый день пытались вызвать.

— Я пытался узнать, всё ли с вами в порядке, — он смотрит и смеётся. — Горит у меня, надо же. У меня, понимаете ли, не было никого в подчинении, и я ощущаю некоторую ответственность за то, чтобы с вами всё было благополучно. Работы много, а нас мало, и если не будет нас, то кто займётся нашими делами?

Я только вздохнула.

— А сейчас рекомендую вам лечь спать. А завтра увидимся у Брагина. Доброй ночи.

Он поднялся — не так легко, как обычно, но уверенно — и провалился в тени. А я подумала и последовала совету — бросила все чашки-плошки, как есть, и легла спать.

9. Чай, кофе и суровый сыщик

Наутро оказалось — я забыла предупредить Надежду о том, что мне на работу к восьми. А спать возле печи оказалось намного лучше, чем до того, вот я и спала. В итоге собиралась, как заполошная, что-то глотала на ходу, с поклоном приняла завёрнутый в чистую тряпицу хлеб с салом. Оделась, собралась и шмыгнула тенями прямо в кабинет Брагина.