Эмблема - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 66

Почти так и сработали, чисто. Всего на опушке леса оказалось двадцать два человека. Четыре бандерлога, родители, три матери, одну не тронули, до неё не доводили что за сын вырос, три других в курсе что творят их дети, так что пойдут в дело. Големы приезжали сюда на служебных машинах этих деятелей. Ко мне в закрома ушли одна «Чайка», это член ЦК форсил, «Чайки» почти уже не использовали, были разные «Волги» от охраны, один правительственный «ЗИЛ-4105» и даже новенький «ЗИЛ-41047», только в этом году в серию пошёл. Машине месяца нет. Машины охраны – это да, некоторым сообщили о захвате сыновей неизвестными армейцами, отцы к машинам, там их и взяли. С охраной. Допрос и остальное. Сам я уже просмотрел память бандерлогов, и подготовился. Подготовил виселицы. Вечер наступил, семь часов, все дома, у телевизоров, и кивнул оператору с камерой. Големы захватили мобильный пункт передвижной новостной студии Первого канала, на базе автобуса, связанные сотрудники внутри. Големы уже всё модернизовали, и готовы были включиться в передачу на Первом канале, и передавать то, что я хочу. И заблокировать нас не получится, пять големов у Останкино, по рукам надают, если кто попытаться это сделать. Махнув рукой, я сказал:

– Доброго дня желать не буду, не скажу, что он добрый, особенно для этих людей, – указал я рукой, и камера показала ряд стоявших на коленях людей, со связными за спиной руками. Женщин, мужчин, пятеро в форме, двое в генеральской, за ними видно стоявших бойцов, что держали их на прицеле автоматов, а за бойцами колёса «бэтров», потом камера вернулась ко мне.

– Причина, почему я решил это показать, в том, что вот эти четверо, мажоры, их родители высокопоставленные люди. Советская золотая молодёжь. Есть и хорошие сыновья, и дочери, но иногда из таких вот мажоров вырастает мерзота. Я их бандерлогами называю. Они развлекаются, с девушками, когда сами знакомятся, когда просто первую попавшуюся красотку затаскивают в машину и увозят. Насилуют, издеваются, сигареты о кожу тушат. Потом убивают. Первое время не могли, рука не поднималась видимо, поэтому были свидетели, родители замяли дело, второе тоже, до уголовных не дошло. Больше двадцати жертв, из них девятнадцать закончились со смертельным исходом. Они чувствовали свою безнаказанность, родители ведь прикроют. Почему я их тут собрал и показываю, думаю вы поняли. Это месть. Все эти люди сейчас умрут, кого повесят, кого обольют бензином и заживо сожгут, вроде этих бандерлогов и их родителей. Мстить нужно всегда. Я за кровную месть, как на Кавказе. Ахмат – сила. Не нужно надеяться на милицию, в таких случаях она не поможет. Мстите сами, найдите тех тварей что тронули ваших родных, и отомстите. И тем, кто дело прикрыл, тоже. Топором, бензином, коктейлем Молотова, машиной, да чем угодно, лучше уж так, чем жить, зная, что такие ублюдки живут. Что по жертвам, и по убийцам, то вот кто они, кто не узнал их лично…

Дальше я перечислил кто сами мажоры, их родителей, должности родителей, показывали, кто помогал закрывать дела и давил на свидетелей. Одну девушку в психушку определили, она на своём стояла. Не давали ходу. Они всё видели и слышали, старались прятать лица, но бойцы хватали за волосы, и поднимали, чтобы было видно в камеру. Я перешёл на перечисление жертв, когда случилось, что с ними сделали, где тела спрятали, или бросили, нашли и не смогли опознать. После этого бойцы облили всех четверых бандерлогов бензином, они катались по траве, а я подошёл с факелом и поджёг. Вой стоял, от горящих мерзавцев и от их родителей, что на это смотрели. Кляпов не было. Потом родителей сжёг, и вешали остальных. Никого не пожалел. На всей опушке были подрублены ветки и подготовлены виселицы на ветках. Когда закончил, всё длилось пятьдесят минут, бандерлогов во второй раз пришлось бензином обливать, корка обожжённой кожи, а они живы, шевелятся. Какие живучие. Их родители уже мертвы, сердца не выдержали болевого шока. И напоследок сказал:

– Меня Тимуром зовут. Без шуток, я Тимур, с ребятами своими месть совершил. Сам я маг, целитель. Из другого мира. Вот это всё, потому что родных на вашей планете у меня нет. Двенадцать дней назад я перешёл через портал в ваш мир, оказался в Москве, в парке Горького. В параллельном мире, где тоже Земля, я уже жил, почти двенадцать лет, под Красноярском, на Енисее, русский хорошо знаю. Только там две тысячи двадцать третий год шёл. Из истории, Союз развалили, как раз такие мажоры, что к власти пришли. Какой-то Горбачёв, став генсеком, всё это устроил. Известное прозвище в будущем, пятнистая тварь. В учебниках истории читал. В девяносто первом это было, через два года после вывода войск из Афганистана. Мне честно говоря на это наплевать, я Союз не знаю, мне и в капиталистической Российской Федерации нормально жилось. Пройдя портал, я привычно магическим сканером осмотрелся и обнаружил умирающую девушку, в полукилометре от меня, с размозжённой головой. Конечно бросился к ней, и вылечил, исцелил. Она была последней жертвой этих мажоров. Марина, если ты это смотришь, думаю ты меня помнишь, на той автобусной остановке очнулась, и убежала. Извини, я стёр тебе память за последние сутки, после того, как излечил, и узнал, кто это сделал. Если бы я не стёр память, месть, это право твоего отца. Стерев, я взял на себя обязательство за тебя отомстить. Это мой моральный долг. Ты не переживай, ты снова девушка. И месть свершилась. Извини, что ты узнала эту неприятную новость. На этом всё, прощаемся. Да воздастся каждому за дела его.

И всё, передача была прервана, пять големов у Останкина уже полчаса вели успешный бой с силами МВД и КГБ, положив три десятка бойцов штурмовой группы, пока они не откатились, но прервать передачу так и не смогли, даже отключением всей телебашни от электросети. Там работали резервные генераторы. Големы просчитали местных, что так сделают. А заканчивал я передачу в момент пуска двух зенитных ракет, камера это сняла, уже шёл поиск, подняли вертолёты, вот и сбили одну «пчёлку». Рухнула в стороне, пылая огнём. Нечего мешать нам. На этом видео обращение к гражданам Союза и подошло к концу. Потом я быстро всё своё прибрал, освободили телевизионщиков, они несмело выходили наружу, в ужасе осматриваясь, меня флаер уже ждал, да с двух сторон пыль по полевым дорогам, уже приближался кто-то. Так что я прошёл на борт, мы поднялись в открытое небо, пролетая над Москвой, и улетели. Всё, с этим миром хватит, буду искать порталы в другие миры этой Ветки, в будущее, как и хотел. А пока ищу, посещу стоянки автозаводов и угоню новенькие авто. Чёрт, «копейки» прекратили выпускать, или всё же нет? Надо выяснить.

Я умирал, и это было ясно. Целитель способен сколь угодно поддерживать свою жизнь, но после полутора тысяч лет жизни, да когда тебя проклял умирающий божок, убитый тобой, выжить очень сложно. Причём, после того как он меня проклял, я ещё тысячу четыреста лет протянул. Целитель же. И вот всё же моё время настало. Лучше бы раньше ушёл и с Денисом соединился. Самая большая пакость, что сделал этот божок, запер меня в одном мире, в том самом где я его убил. Проклятье работало, я не видел порталы и не мог их активировать, даже зная где и в каком месте тот портал, через который попал в этот мир. Стоит сказать, это не магический мир, где я застрял, это найти божков в магических мирах очень сложно. Они там есть в одном случае, если маги в подполье и их гнобят. Обычное дело, божки создают церкви с верой на себя, с верующими и паладинами церкви, и уничтожают одарённых, ставя их в статус вне закона. Божки и маги враги друг другу, конкуренты, скажем так. Причём божками часто становятся высшие маги. На силу клюют. В общем, я попал на Землю, да, Ветка Земли, примерно пятый век от рождества Христова. Я даже ничего не сделал, искал порталы, когда этот гад меня атаковал. Совместно с големами справился, даже не эмблема божка была, сам против меня вышел. Один бы я против него не устоял, а с големами в тяжёлых штурмовых скафах, полторы сотни, да сотня боевых дроидов и дронов, на раз-два завалили. Тот понял, что исход боя не в его сторону склоняется, пытался сбежать, да не вышло. Вот и пал. А посмертные проклятия, даже для целителей, это смертельно. Итак вон протянул столько веков.