Госпожа графиня - Орланд Лилия - Страница 11

Первым делом привычно закинула в печку оставшиеся дрова. Дождалась, пока разгорятся. Проверила заслонку и улыбнулась. Ничего ведь сложного, как оказалось. Затем оделась, подхватила таз и отправилась пополнять запасы топлива.

Во время моей болезни бушевала непогода. Я слышала, как выла метель. А сейчас воздух был морозным и прозрачным. Я вдохнула его полной грудью, наслаждаясь вкусом. Даже сугробы, уже выросшие выше колен, не испортили мне настроения. Оно у меня было деятельным и хозяйственным.

Я здесь почти неделю. Но ещё не исследовала остальные помещения. Да и кухню, в которой поселилась, до конца не осмотрела. Конечно, спешить мне некуда, но всё же хотелось бы оценить своё хозяйство.

Я ведь теперь полноправная хозяйка Дубков. Мне нравилось, как звучало это слово. Хозяйка усадьбы. Хозяйка своей судьбы.

Дубки – очень красивая усадьба. Расположена в живописном месте, над рекой Луговкой. Надеюсь, весной смогу полюбоваться её изгибами и заливными лугами, которые и дали ей название.

Да и строились Дубки с разумным подходом. Не только красиво, но ещё удобно и доступно.

Господский дом стоял в центре, почти на краю холма. От него начинался спуск к реке. По обе стороны шли хозяйственные флигели. По левую сторону – ремесленная, баня, дровяник и людская. По правую – склад, женский флигель (его для краткости называли «бабья») и кухня. Дальше – огород и сад. Позже попробую туда наведаться. Думаю, яблоки и мороженые будут съедобны.

Скотный двор и конюшня – чуть поодаль. Дедушка не хотел, чтобы низменные запахи тревожили мою бабулю. Мне это всегда казалось очень романтичным.

За скотным двором небольшая деревенька – полтора десятка домиков для семейных. Выпас для скота был на заливных лугах по берегам реки. Травы там хватало и для заготовки на зиму.

Душу наполнила светлая грусть. Я скучала по тем временам, когда бабушка была жива. Она бы точно не отдала меня замуж за Гилберта, даже если б я её слёзно просила. Бабуля хорошо разбиралась в людях. И таких, как граф Дайн, чуяла за версту.

Не то что мой опекун. Ему было всё равно за кого, лишь бы сбыть меня с рук.

Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Мне теперь не о прошлом тосковать надо, а думать о будущем. И особенно о настоящем, от него многое зависит.

Пока шла к дровянику, точнее пробиралась, увязая в глубоком снегу, оценила свои возможности. За одеждой в господский дом будет непросто добраться. Зато людская, вот она – рукой подать. От дровяника с десяток-другой шагов.

Решено. Сначала исследую её.

Я дважды притащила дров, чтобы иметь запас и не отвлекаться. А потом побрела к людской. Снег быстро набился в сапожки и начал таять. Обувь, предназначенная для вычищенных дворниками городских тротуаров, не выдерживала испытания. Надеюсь, её хватит, пока я не найду что-то более подходящее для деревенской жизни.

Почти дойдя до людской, я замерла, огорошенная жуткой мыслью: а что, если флигель тоже заперт? Где искать ключ? И что теперь делать?

Обернулась. Обратно к кухне вела неровная тропинка, взрыхлённая подолами моей «капустной» одежды. И она была гораздо длиннее, чем те пять шагов, что оставались до людской. Всё равно почти пришла. Надо проверить флигель.

Я подошла к ступенькам и тщательно стряхнула снег с одежды. Не сразу поняла, что тяну время, боясь наткнуться на амбарный замок. Такой же, как висел на двери кухни.

А поняв – рассердилась. Сколько ни тяни время, всё равно придется глядеть правде в глаза!

Нарочито громко топая каблучками, преодолела обе ступеньки, и рассмеялась.

– Какая же ты трусиха, Оливия! – ласково, почти нежно выговаривала я себе. – Надо не бояться, а делать. Тогда всё будет получаться.

Дверь людской была закрыта на обычный засов. У меня возникло ощущение, что люди не собирались покидать усадьбу навсегда. Планировали вернуться. Почти уверена, что и на других флигелях не будет замков. Только Насья из-за своей вечной недоверчивости запирала кухню.

А ограду вокруг Дубков поставили от зверья и лихих людей. Вот только почему ворота не заперли? На этот вопрос ответа у меня не было.

Засов тоже слегка заржавел. Пришлось повозиться с ним, открывая. Я дёрнула дверь, и она отворилась с жутковатым скрипом.

В людской жили мужчины. Поэтому я прежде там почти не бывала и смутно представляла, что полезного смогу найти.

Этот флигель разительно отличался от кухни. И дело не в печи, что была совсем небольшой и без лежанки. И не в количестве лавок, стоявших у стен. Или полок, висевших на стенах.

А в том, что в людской царил жуткий беспорядок.

Перед отъездом никто и не подумал прибрать разбросанные вещи. И если бы я сначала зашла сюда, то решила, что люди покидали усадьбу в страшной спешке.

Прямо посреди помещения крест-накрест лежали пила и лопата. Будь сейчас не белый день, я бы наверняка споткнулась об эту композицию. А сейчас, чуть подумав, подняла оба предмета и приставила к стене у двери. Заберу. Чувствую, что пригодятся.

На лавке в углу были навалены какие-то тряпки. Целый ворох. Я сгребла всю охапку и поднесла ближе к окну. Это была одежда! Мужская одежда. Штаны, рубахи, свитер из грубой шерсти с высоким горлом. Вся одежда была мне велика и пахла сыростью, но она была у меня.

А больше всего меня порадовали валенки и драный тулуп! Некоторое время я просто прижимала их к груди и молча радовалась. Неужели мне теперь так мало надо для счастья?

Под лавкой я нашла два деревянных ведра, жадность заставила забрать оба, хотя они и были тяжелы для моих рук. В вёдра я запихнула всю найденную одежду, порадовавшись своей рачительности.

Ещё в людской я разжилась куском растрескавшегося коричневого мыла. Оно ужасно пахло. Я такого прежде не видела и не сразу поняла, что это. Сначала даже хотела откинуть его в сторону. Но смутная догадка заставила плюнуть на него и потереть пальцем.

– Мыло? – я одновременно удивилась и обрадовалась.

Конечно, я думала, чем буду сегодня мыться, но не ожидала такого жуткого запаха. Ладно, сейчас не время капризничать. Позже найду что-нибудь получше.

А ещё я обнаружила жестяную банку из-под печенья. Снаружи она была поцарапана и даже изгрызена, но мышам не удалось добраться до содержимого. Внутри перекатывалось что-то не слишком большое.

Чувствуя, как учащается сердцебиение, я принялась вскрывать коробку. Это оказалось непростым делом. Из-за коррозии крышка прилипла намертво. Я сломала ноготь, пальцы покрылись слоем ржавчины. Но азарт уже завладел мной, заставляя выяснить, что за сокровище там хранилось. Порывшись по полкам, и перебрав массу ненужных вещей, глиняных черепков, сухих веточек, осыпанных мышиным помётом, я наконец наткнулась на оставленное шило. Если б не уколотый палец, точно пропустила его среди такого количества всякого сора.

Если люди когда-нибудь вернутся в Дубки, я буду лично проверять порядок во всех флигелях. Неудивительно, что мыши чувствовали себя здесь как дома. Как вообще мужчины умудрялись находить нужные вещи среди такого беспорядка?

С шилом дело пошло легче. Я устроилась на полу, перевернула банку крышкой вниз и стучала по краю остриём, пока не отколола. На доски выкатился ком промасленной бумаги. А из него показался кусок белой слюды, в которой лишь спустя несколько мгновений я узнала сахар.

До того не ожидала его здесь увидеть.

Кто-то отколол кусочек с половину моего кулака от сахарной головы и спрятал своё сокровище в жестянке. А потом забыл. Или не нашёл в этом бардаке.

Я осторожно лизнула краешек. На языке осталась нежданная, невозможная, но такая потрясающая сладость. Я всхлипнула от наплыва эмоций. Маленький кусочек сахара теперь был и моим сокровищем.

А может, и не стану строго требовать порядка. Когда каждый знает, что и где у него лежит, в жизни нет места таким вот приятным сюрпризам.

В кухню все свои находки я перенесла за три раза. Устала жутко, но всё равно была очень довольна. Особенно радовал сахар, от которого я тут же отколола кусочек и добавила в сосновый отвар. Сделала глоток и рассмеялась.