Поющая цитадель - Муркок Майкл Джон - Страница 9

Отчаянная ситуация обострила его память, и слова внезапно вспыхнули в его мозгу.

– Хааашаастаак, – закричал он, указывая на бабочкообразное существо, – мокик анкких!

Повелитель ящериц обратил глаза-бриллианты на крылатое существо и внезапно выстрелил в него огромным языком, который обхватил монстра. Монстр задрожал от страха, когда владыка ящериц начал подтаскивать его к своей громадной пасти, принялся колотить руками и ногами при виде этого разверстого отверстия. Хааашаастаак сделал несколько глотков, и творение Телеба К’аарны исчезло в чреве ящерицы. Потом он неуверенно повернул голову и через несколько мгновений исчез.

Боль пульсировала в разодранной руке Элрика, к которому, облегченно улыбаясь, направлялся Мунглам.

– Я следовал за вами на некотором расстоянии, как ты и просил, – сказал он. – Ведь ты подозревал Телеба К’аарну в измене. Но потом я увидел Телеба К’аарну и незаметно пошел за ним в пещеру вон в тех горах. – Он сделал движение рукой. – Но когда покойный, – Мунглам нервно рассмеялся, – появился из той пещеры, я решил, что лучше будет последовать за ним, потому что мне подумалось, он отправится туда, где пребываете вы.

– Я рад, что ты оказался столь проницателен, – сказал Элрик.

– На самом деле это твоя заслуга, – ответил Мунглам. – Потому что если бы ты не предвидел измены Телеба К’аарны, то я бы не оказался здесь в нужный момент.

Мунглам внезапно опустился на траву, упал на спину, усмехнулся и потерял сознание.

Элрик и сам был в полуобморочном состоянии.

– Думаю, что пока нам можно не опасаться происков твоего чародея, Йишана, – сказал он. – Отдохнем здесь и придем в себя. Может, к тому времени твои трусливые воины вернутся, и мы пошлем их в деревню за лошадьми.

Они вытянулись на траве, обняв друг друга, и уснули.

Элрик очень удивился, проснувшись в мягкой кровати. Он открыл глаза и увидел Йишану и Мунглама – они улыбались, глядя на него.

– И давно я здесь?

– Больше двух дней. Когда прибыли лошади, ты не проснулся, а потому воины соорудили носилки и несли тебя до Дхакоса. Ты в моем дворце.

Элрик осторожно шевельнул онемевшей, забинтованной рукой.

– А мои вещи все еще в гостинице?

– Возможно, если их еще не украли. А что?

– У меня там в сумке травы, которые быстро залечат эту рану, а также придадут сил.

– Пойду посмотрю, там ли твои вещи, – сказал Мунглам и вышел из комнаты.

Йишана погладила молочного цвета волосы Элрика.

– Я должна за многое тебя поблагодарить, Волк, – сказала она. – Ты спас мое королевство, а может, и все Молодые королевства. В моих глазах ты искупил смерть моего брата.

– Благодарю тебя, госпожа, – насмешливо сказал Элрик.

– Ты всегда остаешься мелнибонийцем, – рассмеялась она.

– Всегда.

– Странная, однако, смесь. Сострадательность и жестокость, ирония и преданность по отношению к этому твоему маленькому другу, Мунгламу. Я очень хочу узнать тебя поближе, мой господин.

– Я не уверен, что у тебя будет такая возможность.

Она посмотрела на него внимательным взглядом.

– Почему?

– Твое определение моего характера было неполным, Королева Йишана. Тебе следовало бы добавить: «безразличие к миру и вместе с этим мстительность». Я исполнен желания отомстить твоему жалкому чародеишке.

– Но он того не стоит – ты же сам об этом говорил.

– Я, как ты это заметила, мелнибониец! Моя высокомерная кровь взывает к мести – этот выскочка должен получить свое!

– Забудь о Телебе К’аарне. Я напущу на него своих Белых Леопардов. Даже его колдовство бессильно против таких дикарей.

– Забыть о нем? Ну уж нет!

– Элрик, Элрик, я дам тебе мое королевство, провозглашу тебя правителем Джаркора, если ты позволишь мне стать твоей супругой.

Здоровой рукой он погладил ее запястье.

– Твой взгляд на ситуацию нереалистичен, королева. Сделав так, ты вызовешь восстание в королевстве. Для твоего народа я по-прежнему предатель из Имррира.

– Уже нет. Теперь ты – спаситель Джаркора.

– Это почему? Они не знали о грозившей им опасности, а потому не будут испытывать ко мне благодарности. Так что лучше всего мне свести счеты с твоим волшебником и продолжить путь. Город уже, наверное, полнится слухами о том, что ты положила к себе в постель убийцу своего брата. Твоя популярность в народе, наверное, упала низко как никогда, госпожа.

– Мне это безразлично.

– Тебе это перестанет быть безразлично, когда знать поднимет народ против тебя и твои же люди распнут тебя голой на центральной площади города.

– Тебе знакомы наши обычаи.

– Мы, мелнибонийцы, народ просвещенный, моя королева.

– И сведущий во всех искусствах.

– Во всех.

И опять он почувствовал, как бешено заструилась по жилам его кровь, когда она поднялась и закрыла дверь на засов. В этот момент ему не нужны были его травы, за которыми отправился Мунглам.

Когда он осторожно, стараясь не шуметь, вышел в ту ночь из комнаты, оказалось, что Мунглам терпеливо ждет его в коридоре. Мунглам, подмигнув, протянул ему сумку с травами. Но Элрик пребывал в мрачном настроении. Он вытащил пучки трав и выбрал те, что ему требовались.

Мунглум скривился, наблюдая, как Элрик жует и глотает эти травы. Вдвоем они украдкой вышли из дворца.

Вооруженный Буревестником, Элрик ехал на коне чуть позади Мунглама, который направлялся к горам за Дхакосом.

– Насколько я знаю пантангских чародеев, – пробормотал Элрик, – Телеб К’аарна сейчас должен пребывать в Большем изнеможении, чем был я. Если повезет, то мы найдем его спящим.

– На этот случай я буду ждать у входа в пещеру, – сказал Мунглам, которому уже приходилось быть свидетелем мстительности Элрика, и картина медленной смерти Телеба К’аарны вовсе не доставила бы ему удовольствия.

Они доскакали быстрым галопом до гор, и Мунглам показал Элрику вход в пещеру.

Спешившись, альбинос неслышной поступью вошел в пещеру, держа наготове меч.

Мунглам нервно ждал первых визгов Телеба К’аарны, но ничего такого не услышал. Он ждал – рассвет известил о своем наступлении первыми лучами солнца, и тогда из пещеры появился Элрик с перекошенным от гнева лицом.

Он со свирепым видом ухватил поводья коня и запрыгнул в седло.

– Ты удовлетворен? – осторожно спросил Мунглам.

– Удовлетворен? Нет! Этот пес исчез!

– Исчез?.. Но…

– Он оказался хитрее, чем я думал. Тут несколько пещер, и я искал его во всех. В самой дальней я обнаружил следы колдовских рун на стенах и на полу. Он перенес себя куда-то, и я не смог понять куда, хотя и расшифровал большинство рун! Может быть, он отправился в Пан-Танг.

– А это значит, что наши поиски оказались тщетными. Давай вернемся в Дакхос и попользуемся еще немного гостеприимством Йишаны.

– Нет! Мы отправимся в Пан-Танг.

– Но, Элрик, собратья Телеба К’аарны по колдовскому искусству там весьма сильны. А теократ Джагрин Лерн не допускает в страну посторонних!

– Это не имеет значения. Я должен закончить дела с Телебом К’аарной.

– Но ведь ты не уверен, что он там.

– Это не имеет значения!

И Элрик, дав шпоры коню, поскакал, как безумный или спасающийся от страшной опасности, – а может быть, он и был безумен и действительно бежал от опасности, или то и другое одновременно.

Мунглам не последовал за ним сразу же, он некоторое время смотрел вслед своему другу. Обычно не склонный к размышлениям, он спрашивал себя, не повлияла ли Йишана на альбиноса сильнее, чем ему того хотелось бы. Он не думал, что стремление отомстить Телебу К’аарне является основной причиной нежелания Элрика вернуться в Дхакос.

Потом он пожал плечами и, вонзив шпоры в бока жеребца, поскакал следом за Элриком. Рассвет разгорался все ярче, а Мунглам спрашивал себя – продолжат ли они путь на Пан-Танг, когда Дхакос останется далеко позади.

Но в голове Элрика не было никаких мыслей, им руководили только эмоции – эмоции, которые он не хотел анализировать. Его белые волосы вились за ним, его смертельно бледное красивое лицо было напряжено, тонкие руки крепко держали поводья. И только странные малиновые глаза отражали страдания и внутренние противоречия, не дававшие ему покоя.