Фаворит смерти 1 (СИ) - Волков Тим - Страница 14

Вяземский поставил стакан обратно на стол, начал устало массировать лоб и шею.

Я тоже вымотался.

— Пойду к себе, — сказал я. Потом, глянув на отца, спросил: — Я могу быть свободен?

Вяземский что-то неопределённо ответил.

Я вышел из кабинета, понуро побрел к себе в комнату. Но на полпути остановился.

Настроение было хуже некуда. Не так я представлял себе богатую жизнь. Еще не успев вдоволь насладиться ею, я уже вяз в какой-то трясине событий, которые мне совсем не нравились. То Герцен этот, то вдруг подозрение в убийстве Олега. Что дальше? Ах, ну да, светит школа, если не посадят в тюрьму.

Хотелось убежать от всего этого. И потому в голову совсем неожиданно пришла мысль — отвлечься от всего этого навалившегося, уйти, скажем, в «Вельзевул». От этой мысли стало веселей. Конечно, сам ночной клуб меня интересовал в последнюю очередь, а вот Агнета, которая была сейчас там, будоражила мысли.

Не долго думая, я схватил со столика кошелек, проверил его на наличие платежной карточки, и рванул на улицу.

Маршрут был уже знаком. Все тот же охранник Николай Васильевич долго строжился, хмурил брови, прежде чем пустить меня — пришлось дать немного денег ему за молчание.

Машину удалось поймать не сразу — в элитном районе они просто так не ездили, только по вызову. Я прошел несколько кварталов и уже выходя на основную трассу, смог остановить старенькую «вольво» пыльного цвета.

Весь тот путь, что мы ехали до ночного клуба, я напряженно думал. В голове плохо укладывалось все. Атрибут. «Фаворит смерти». Магия. Смерть Олега. Я подозреваемый.

Что за бред? Как я мог его убить — пусть и чисто случайно, не по собственной воле, — если я не обладаю магическими способностями? Дай аборигену атомную бомбу — он не сможет ее взорвать. Так и я.

Или нет?

С атомной бомбой он не управиться. А вот, скажем, с автоматом вполне. Может использовать его как дубину.

Меня начала грызть злость. Угораздило же попасть в такой переплет!

— Приехали, — произнес таксист, выводя меня из задумчивости. И с каким-то южным акцентом произнес: — Расчет давай.

Я глянул в окно. Темнота хоть глаз выколи.

Рассчитавшись с водителем, я вышел наружу.

До меня не сразу дошло, что меня привезли абсолютно не туда, куда я просил, но едва я обернулся, чтобы высказать свое возмущение таксисту, как тот дал по «газам» и умчался в ночь, оставляя меня одного в чужом городе.

Вот ведь черт! Обманул! Наверняка не довез пару кварталов, решив сэкономить на времени и бензине. Да что за день сегодня такой?

Ругая себя — ведь мог же не вылезать, не расплачиваться, до того, пока не убедился бы в правильности конечной точки, — я двинул вперед.

Шел наугад. Ориентировался на те смутные воспоминания, когда ехал до «Вельзевула» вместе с Ольгой.

Завернул за угол. Вышел на широкую улицу, слабо освещенную фонарями. Кажется, сюда.

Прошел один квартал. Другой. Едва не набрел на стаю бездомных собак, разграбляющих помойные контейнеры и отчаянно грызущиеся друг с другом за каждую кость.

«Вельзевула» все не было.

В какой-то момент я свернул в один из проулков и наткнулся на несколько стоящих ко мне спинами парней. Первой мыслью было спросить у них дорогу.

Но рта раскрыть я не успел. Те заговорили первыми.

— Сколько принес?

Вопрос, кажется, относился не ко мне, а к кому-то, кого окружили незнакомцы. Я промолчал, со смешанными чувствами наблюдая за происходящим.

— Двадцатку, — ответил тихий голосок.

— Чего так мало?

— Турнир первенцев идет вовсю, все следят, никого нет.

— Ты тут отговорки не придумывай. Гони двадцатку или без второй руки останешься.

Я осторожно подошел чуть ближе к стоящим. И вздрогнул. Увидь я кого-то другого, реакция была гораздо спокойней. Но трое незнакомцев окружили человека на инвалидной коляске, и трясли перед ним ножом. Перед глазами словно накинули красное покрывало. Меня захлестнула ярость.

— Усек? Двадцатка с тебя!

— Ну нет у меня больше! — почти плача ответит бедолага, в страхе закрываясь от бандитов единственной рукой.

— Ты че, урод, совсем страх потерял?!

Подонки начали толкать инвалида руками, отвешивать оплеухи и пощечины.

— Не смог заработать за день нужную сумму — будешь еще и ночью подаяние просить.

— Эй! — крикнул я, весь кипя от злости. — А ну отошли от него!

— А ты кто такой? — обернулся один из незнакомцев.

На вид лет тридцать. Рябое лицо, козлиная бородка, в уголке рта зубочистка.

— Иди отсюда подобру-поздорову.

А потом, повернувшись к инвалиду, спросил у того:

— Твой дружок что ли?

— Я… я его не знаю! — поспешно покачал головой инвалид.

— Иди отсюда, — цыкнул Рябой. — Пока физиономию тебе не расписали!

Подонок пригрозил мне ножом.

Меня словно переклинило. Я кинулся на него, даже не думая о том, что тот может меня порезать.

В тот момент я вообще ни о чем не думал.

Удар пришёлся подонку точно в нос. Противник вскрикнул, но выстоял на ногах.

— Порежу! — он рванул на меня, выставив оружие вперед.

Двое других тоже начали окружать меня.

«Отвечай. Бей холодом своего разума», — внезапно раздался чужой голос в моей голове, ледяной, жуткий.

И я ударил.

Искристый след от замаха — словно мой рукав был в огне, — осветил округу. Кулак врезался в лицо противника, глубоко погрузился в теплую мягкую плоть. Я отчетливо почувствовал как лицевые кости подонка хрустнули, смялись в одно кровавое месиво.

Подоспел второй подонок. И тут же получил удар прямо в грудь — точь-в-точь как я тогда ударил Олега. Правда на этот раз сила была гораздо больше.

Противник даже не пикнул. Он был уже мертв, когда его тело грузно плюхнулось на асфальт.

— Эй, ты чего? — испуганно начал отступать третий. — Ты чего? Не дури!

И бросился наутек.

«Молодец», — по отчески произнес чужак в голове.

Я обернулся, думая, что кто-то стоит за моей спиной и говорит сейчас это мне. Но там никого не было.

А вот в дальнем конце проулка стояла тень — некто в монашеском балахоне, с накинутым на голову капюшоном. Но даже сквозь черноту этого капюшона отчетливо виделись два красных глаза, сияющие первозданным чистым злом.

«Молодец, — повторил некто и я понял — голос принадлежит той тени. — А теперь выпей их души».

Я хотел догнать стоящего в проулке, узнать кто он такой и как смог передать свои мысли мне сразу в голову, но тень растворилась в воздухе.

Меня начало трясти. Я вдруг отчетливо понял — просто понял, без всяких разумных объяснений, — что это была сама смерть.

«Верно, Максим, — сказал сам себе я. — Ведь теперь ты ее фаворит».

Так вот как работает этот самый атрибут. Нианзу был прав — он и в самом деле притягивает Смерть.

— Ты как? — дрожащим голосом спросил я у инвалида.

— Не убивай — завопил тот. — Не убивай! Прошу! Только не убивай! Я отдам все, что у меня есть, все деньги! Только не убивай!

— Что? Я не собираюсь тебя убивать!

Инвалид кивнул на лежащие тела подонков и я понял, почему он так меня боится. Казалось, что жулики дрались не с человеком, а с медведем. У одного смята в кровавый винегрет голова, у второго в груди дыра, черная, обожжённая по краям.

— Не убивай! — выдохнул инвалид и заплакал от страха.

Я еще раз глянул на проулок — нет ли там тени? — и пошел прочь, оставляя незнакомца одного с двумя трупами.

Мне нужно было срочно выпить. Всего трясло. В голове крутилось — я убил человека. И не одного. Защищал бедолагу от подонков. Но от этого объяснения не становилось легче.

Выпить. Забыться. Смыть с себя это.

Я шел по темным улицам города и мне все казалось, что страшная тень идет за мной по пятам. Оглянулся — никого. Ускорил шаг. И вновь это гадко чувство преследования.

Я остановился возле фонтана, тщательно отмыл от крови руки, плеснул ледяной воды на лицо. Стало немного легче.