Грань человечности - Уленгов Юрий - Страница 11

– У вас все, сержант Киреев? – Голос полковника в миг изменился, и звучал теперь, подобно синтетической речи – холодно и бесстрастно. – Тогда так. По законам военного времени, нападение на старшего по званию, и хищение госимущества, а попросту – мародерство – является особо тяжким преступлением, и карается расстрелом. Приговор выносится полевым судом, обжалованию не подлежит, и приводится в исполнение незамедлительно. Но! – Полковник, прищурившись, смотрел на побледневшего Киреева. – Как ты очень верно заметил, сынок, Родины больше нет. И присяга недействительна. А соответственно, недействителен и устав. И остается только одно правило – правило доминирующего хищника. Так вот, запоминайте, дебилы: доминирующий хищник здесь – это я! Я теперь ваш хозяин, царь, и бог! И как с вами поступать – решаю тоже я! Отныне вы – мои рабы, и лишаетесь абсолютно всех прав! Запомните, для меня вы больше не люди, и жизнь вот этих вот свиней для меня гораздо важнее, чем все ваши, вместе взятые! Воронов!

– Я!

– Вызови еще бойцов, и обеспечь конвоирование этих отбросов в карцер!

– Но, господин полковник, они там все не поместятся!

– А мне – насрать! Пусть хоть штабелями ложатся.

– Есть! – Старший лейтенант сделал знак одному из своих бойцов, и тот сорвался с места, выполняя приказ полковника.

– И, еще…

– Да, господин полковник!

– Пистолет! – Трегубов требовательно протянул руку. Тарас молча щелкнул застёжкой кобуры-кармана на разгрузке, извлек остуда АПС, и передал полковнику рукояткой вперед.

Трегубов передернул затвор, и взглянул на Киреева. Под взглядом налившихся кровью глаз полковника, Киреев невольно вздрогнул.

– Киреев! Кру-гом!

Сержант дернулся, но автоматически выполнил команду.

– По проходу вперед – марш!

Перепуганные бойцы расступились в стороны, освобождая дорогу своему недавнему предводителю. Сглотнув, сержант зашагал вперед. В самом конце коридора повторный окрик полковника остановил его.

– Нале-во! – последовала следующая команда.

Киреев, резко и четко, как на плацу, выполнил команду, и, вздрогнув, отпрянул.

Прямо перед его лицом, к прутьям прижалась отталкивающая, огромная морда. Большой, грязный пятак протиснулся между прутьев клетки, и с отвратительным звуком втягивал в себя воздух. Маленькие, злобные глазки, не мигая уставились на Киреева.

Сержант сглотнул.

Эта клетка была одиночной. В ней держали огромного, трехсоткилограммового племенного кабана по кличке Вепрь. Вепрь достигал в холке полутора метров, а про его злобный нрав бойцы знали не понаслышке. В дурном настроении, он уже как-то подрал бойца, убиравшего у него в клетке. Тому две недели пришлось проваляться в санчасти. Огромный вес и злоба делали кабана настоящим монстром, который, однако, тоже требовал ухода, и бойцы тянули между собой жребий, кому сегодня идти в клетку к Вепрю.

– Открывай! – последовал новый приказ. Киреев побледнел, и замотал головой. Кажется, он понял замысел полковника.

– Открывай, я сказал! – Сержант замер, парализованный страхом, не в силах пошевелиться.

– Кобыев! – новый возглас полковника заставил вздрогнуть всех. Лишь бойцы взвода охраны замерли, словно статуи, держа на прицеле срочников.

– Я! – севшим голосом отозвался рядовой, которому казалось, что про него благополучно забыли.

– Помоги товарищу, а то его что-то заклинило – с усмешкой отдал приказ полковник.

– Но, господин полковник…

– Что?!!

– Так точно! Слушаюсь! – на негнущихся ногах Кобыев проследовал в конец коридора. Один из бойцов охраны тут же взял на мушку Киреева, опасаясь, что тот выкинет какой-нибудь фокус.

– Открывай!

Позеленевший Кобыев откинул массивный железный запор, и завозился с дополнительным засовом.

– Быстрее! – новый окрик Трегубова подстегнул его, подобно плети.

– Готово! – выдохнул рядовой.

– Возвращайся на место.

– Есть! – видно было, что этот приказ он выполняет с невероятным облегчением.

Полковник направился вперед. Он шел по коридору неспешной расслабленной походкой, а по обе стороны от него жались спинами к прутьям клеток испуганные солдатики. Трегубов и впрямь напоминал сейчас доминирующего хищника, царя зверей, степенно шествующего к водопою среди своих перепуганных подданных. Напротив сержанта Трегубов остановился. Зрачок пистолета немигающим взглядом смотрел Кирееву в грудь.

Полковник, не отводя глаз от сержанта, протянул руку, и распахнул дверь клетки. Вепрь непонимающе отступил вглубь, к кормушке.

– Заходи! – тихо, почти ласково, проговорил полковник, приглашающе качнув стволом пистолета в сторону клетки.

– Господин полковник! – попытался подать голос со своего места Воронов, но Трегубов метнул на родственника такой взгляд, что тот предпочел умолкнуть.

– Заходи, мразь! – рявкнул полковник, и, не дожидаясь реакции сержанта, схватил того за грудки свободной рукой, сделал шаг вперед, и. что было сил толкнул Киреева внутрь клетки. Споткнувшись, сержант упал на спину, и завозился в неубранном свином дерьме, пытаясь подняться. В углу глухо заворчал Вепрь.

Обреченным взглядом сержант проследил, как Трегубов тщательно запирает клетку. С лязгом засова из его души испарилась последняя надежа на благоприятный исход.

– Я сказал вам, что жизни этих вонючих животных для меня намного важнее, чем ваши. Это так. Их жизни – это свет, тепло, воздух, вода и мясо. Ваши жизни – лишние рты. Любой, чье существование не будет подчинено обеспечению жизнедеятельности объекта – ненужный балласт, зря потребляющий кислород. Паразит. А паразиты мне здесь не нужны. Но и от балласта я буду избавляться так, чтобы он стал полезным хотя бы своей смертью. С сегодняшнего дня я начинаю экономить комбикорм!

Обведя взглядом испуганных солдат, вновь прибывших, ничего не понимающих бойцов охраны, замерших в дверях, полковник на миг встретился взглядом с Вороновым. Ему показалось, или он заметил в его взгляде неодобрение? Пожав плечами, полковник повернулся к клетке с Вепрем, и точным выстрелом раздробил сержанту колено. От резкого грохота, прокатившегося по бетонному коридору, многие вздрогнули, а вопль боли раненного Киреева потонул в свином визге. Вепрь также сначала отшатнулся, врезавшись своим многокилограммовым телом в стену. Но, через мгновение, он уже жадно втягивал ноздрями воздух, почуяв в нем запах свежей крови. Медленно и нерешительно он сделал несколько шагов к лежащему на грязном полу сержанту.

Полковник с интересом наблюдал за ним. Огромный кабан повернулся вполоборота, и уставился на полковника, будто спрашивая у того разрешения. Усмехнувшись этой мысли Трегубов шутливо мотнул головой в разрешающем жесте, и в ту же секунду Вепрь сорвался с места. Киреев с бульканьем захрипел, когда одно из копыт монстра проломило ему грудную клетку, но кабан не обратил на это внимания. Утробно рыча, он впился отвратительными, мелкими зубами в лицо сержанта. Киреев пытался отбиваться руками, но это было то же самое, что пытаться остановить локомотив. Кабан только раздраженно всхрюкивал, не в силах зацепить кусок вожделенной плоти. Наконец ему удалось надежно впиться зубами, и он нетерпеливо дернул рылом. Раздался очередной хрип, и самые впечатлительные из солдат отвернулись в сторону. Трегубову картина тоже удовольствия не доставляла, но ему нужно было держать лицо, и потому он, не отрываясь, наблюдал за пиршеством. Свиньи вокруг, почуяв терпкий аромат крови, будто взбесились, но ни один из людей, смотрящих на кошмарную казнь не издал ни звука.

Когда тело сержанта перестало дергаться, полковник перевел взгляд на своих подчиненных.

– Я сейчас, возможно, скажу сакраментальную фразу – негромкий звук абсолютно спокойного голоса Трегубова, прозвучал в абсолютной, как по мановению волшебной палочки, наступившей тишине – но так будет с каждым, кто осмелится меня ослушаться.

С этими словами полковник направился назад. Проходя мимо Воронова, полковник, не глядя, вернул ему пистолет, и распорядился вполголоса: